Небесные всадники - Туглас Фридеберт Юрьевич (бесплатные книги онлайн без регистрации .TXT, .FB2) 📗

ОБЫЧНАЯ ИСТОРИЯ{43}

Родился однажды человек. Такое бывало и раньше. Потом этот человек жил. Часто бывает, что родившись, человек живет, — хотя так можно о любом сказать. Хотя, бывает, и врут.

И жили в то время мудрецы. Хотя они жили и в другие времена. Они писали большие и толстые книги о земле и мироздании, о небесных светилах и насекомых, о временах и королях. Книги пишутся всегда. Часто их читают, а случается, даже понимают.

Мудрецы эти исходили всю вселенную и перемеряли шар земной вдоль и поперек. Хотя многое перемеривают, особенно вдоль и поперек. Потом они отметили самые высокие точки на земле и объявили об этом на весь мир. Но мир, услышав это, ничуть не стал счастливее. И раньше, бывало, темный народ не умел ценить мудрое слово.

Мудрецы перебрались в горы, возвели там дворцы, храмы и объявили народу, который жил в долинах: «Мы к небу ближе и к богу. Кто станет платить нам десятину, за того будем молиться, и тот познает истинное блаженство».

Так и прежде говорили, и верили в это прежде, и десятину прежде тоже платили. Но теперь темный низинный народ почувствовал, как нужны ему эти люди, живущие во дворцах: они были ближе к богу. Такое чувство бывало у людей и раньше.

В то время и жил этот странный человек, который однажды родился. И мудрецам этим он так сказал:

— Вы лжете! Самое высокое место на земле то, где я стою, и ближе всего к небу я.

— Что знаешь ты, неразумный! — сказали мудрецы. — Приди и увидь, о чем говорят наши мерила и наши книги!

— То место, что у меня под ногами, и есть самое высокое, — возразил упрямец. — По мне, это место выше всего, и мое небо мне ближе всего. Если установить шар на столе, то его вершинная точка окажется дальше всего от стола и ближе всего к потолку.

И многое шару подобно, а прежде всего истина, у которой нет ни начала, ни конца.

Но так как они не сумели установить на столе земной шар, то этот человек пришел взглянуть на мерила и книги мудрецов. И когда увидел он огромные жертвенные алтари у храмов и нескончаемые возы с десятиной, что тянулись из долин в горы, он проникся почтением ко всему этому и воскликнул во весь голос:

— Воистину здесь живет повелитель Иегова!

И увидел он, что нет в этом противоречия с его прежними словами: где стоял он, там его небо и было ближе всего к нему. Потому что истина — вещь замечательная: ее можно держать на столе, а можно и под столом, и она все равно кругла. Хотя это понимали уже и раньше. И получать десятину тоже совсем неплохо. И это тоже понимали.

Он остался у мудрецов и стал почитаться мудрецом. И раньше, бывало, некоторых почитали мудрецами. И они прославлялись, потому что стояли на самом высоком месте и были ближе к богу.

А когда кто-нибудь по ту сторону земного шара заговаривал о том, что он близко к небу, они приглашали его взглянуть на свои книги и обозы с десятиной, и когда тот видел их, он верил, что мудрецы и в самом деле правы: нигде благословение божье не было столь богатым, как здесь. В мире и прежде верили.

Они же писали толстые книги о самом высоком месте. И жили припеваючи: получали немалые деньги и пользовались уважением. Раньше тоже были деньги и уважение.

А однажды умер тот странный человек, который однажды родился. Но и это уже больше не новость. И раньше, бывало, умирали люди.

СКАЗКА О ВЕРЕ{44}

Сказка о вере начинается так:

Жил-был король, и когда он умер, взошел на престол его сын. Он искал правды, искал бога, он хотел знать цель жизни. Он построил сотни храмов, накормил тысячи голодных, окружил себя мудрецами и звездочетами. Но не увидел король бога, не нашел правды, не доискался до смысла жизни.

Шли годы. Червь сомнения точил короля. И вот, озлобленный, он убил своих советников, поджег богадельни, разрушил храмы, огню и мечу предал все свои владения. Реки крови, вопли и стоны покрыли страну, а король буйствовал, как дикий зверь.

Потом вместе с войском он вернулся в столицу, сравнял с землей королевский замок, спалил город дотла, жителей утопил в море, а сам собрал золото и один ушел в землю Нод.

Золото зарыл он под корнями дуба, а сам стал жить в пещере вместе со своим желтоглазым котом.

Однажды сказал пещерник:

— До сих пор я так и не знаю, есть у меня бог или нет. Я творил добро в надежде увидеть его — но тщетно. Я творил величайшее зло, на какое способен человек, — но и тогда не явился мне мой бог, чтобы на веки вечные проклясть меня. Не видел я своего бога, а значит, нет его, и быть не может.

Великий страх охватил его, и он задумался, какое еще зло совершить. И воткнул он свой кривой посох в землю и вздернул на нем желтоглазого кота.

И пошел он в свою страну и так наставлял народ:

— Слушайте, слушайте, все, кто молится и постится! Гасите жертвенные огни, крушите алтари! Вера у вас одна, а жизнь — другая — я несу вам веру по вашей жизни. Ваша вера не учит вешать, а моя учит. Ваша вера не позволяет наедаться сластями и напиваться вином, — идите и читайте мою библию, и глаза ваши откроются, и вы станете, как боги, и познаете добро и зло. Убивайте и объедайтесь и причащайтесь к этому. Таково мое учение, истинная вера дикарская. И всякий раз творите это в память обо мне. Совершенство в самом себе — вот мое царствие небесное.

И народу пришлась по душе эта вера. Но не было в ней дьявола. А что за вера, если в ней даже дьявола своего нет!

Искали они, искали — никак не найти себе дьявола. И тогда явился пещерник и сказал:

— Я ваш дьявол!

Но склонился перед ним народ до самой земли и сказал:

— Как ты можешь быть дьяволом, если ты наш бог? Мы ищем дьявола. Без дьявола нам жизнь не в жизнь. Потому что нет без него искушения. А оно так сладко!

— Глупые вы, неразумные! — вздохнул пещерник. — Не говорил ли я вам: прочтите, что написано! И если бы вы прочли написанное, то узнали бы, что всякий бог, сотворивший веру, уже тем самым стал дьяволом. Ибо тем самым он причинил величайшее зло человечеству — совратил его с пути преуспеяния. Поэтому идите на все четыре стороны света и возвестите всему живому — вешать и есть, и кого во имя мое повесите и съедите, тот и обретет истинное блаженство. Это говорю вам я, ваш бог и ваш дьявол.

И возрадовались люди: теперь и в их вере был свой, дьявол, особенный. И начался пир на весь мир.

Таков конец сказки о вере. Но приходят некоторые и говорят:

— Будь все сказки такими, у нас и сказок-то не было бы. Но недаром же говорят нам о братстве, равенстве и свободе, — значит, можно не сомневаться: есть сказки.

ПЕСНЬ ЖАЖДЕ{45}

Эту песнь я посвящаю жажде.

Она прекрасна, жажда жизни поры моей юности. Как любовница, любит она меня, как рабыня, ходит за мной по пятам и, как враг, стережет она мои шаги. Она прекрасна, жажда моей юности! Как лучший друг, она скорбит вместе со мною в моих горестях, а когда я поднимаю свой невеликий кубок радостей, она радуется вместе со мной. И я тоже люблю ее и ей пою свои песни, дышащие тоской, — моей пламенеющей жажде жизни.

Мы еще не знаем ревности, наши страстные поцелуи пока безраздельно предназначены друг другу.

Но я боюсь, что настанет время, когда у меня будет много иных друзей, а моей жажды не будет. Соляными столпами будут стоять вкруг меня друзья, и дары жизни будут дымиться предо мной на серебряном блюде. Но возлюбленная моя жажда поцелует меня в последний раз и скорбно удалится, выбрав одиночество.

А когда эти мнимые друзья наскучат мне донельзя, я в раскаянии последую за ней, буду простирать к ней руки и стенать:

— Вернись, дорогая моя, вернись! Неужто забыла ты, как в дни нашей юности мы сидели в обнимку и улыбались огромному черно-белому миру и, целуя друг друга, пели бессмертные песни? Вернись, о вернись!