Икар из Пичугино тож - Хилимов Юрий Викторович (книги бесплатно читать без .txt, .fb2) 📗
Помилуй! Помилуй! Помилуй!
Сложные чувства вызывает одно только произнесение этого слова. «Помилуй» — это значит миловать, простить, принять. Просить прощения так несвойственно для многих. Помиловать — это еще и страх за содеянное, сделанное, сказанное. Страх перед Высшим, страх ожидания, страх неведения. Добиться помилования — это сложно, для этого недостаточно просто произносить слово «помилуй» один или сорок раз. Будет ли человек помилован, зависит только от него самого. И значит, только он сам может даровать себе истинное обновление, вдохнуть новые смыслы в свое существование. Он должен понять, что нет другого пути, что даст новую жизнь при жизни.
Хочется дать людям любовь и силу, снять с них печаль, помочь обрести искренность духа. Снять тяжесть всего бытия. О, если б могла я! Обогреть всех сердечным теплом! Нисколько себя не жалея, очистить их души, разбудить от вечного сна. Проснитесь, о люди! Раскройте сердца! Я буду вечно с вами всегда!
При произнесении звуков «си-ла», «си-ла» энергия устремляется в ноги, вызывая ощущение распирания. Затем она поднимается и растворяется в области живота, снова наполненность, обозначается точка в области пупка. СИ… СИ… ЛА… ЛА… Расслабление. Подключаются руки, они приходят в движение, прикасаются к груди. Там тоже ощущается поток энергии — тепло, жар. Происходит наполнение всего организма. Произносится следующее: Сила, побеждающая болезнь и боль, приди. Сила, дающая мощь, свободу тела, свободу духа. Власть.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Глава 38
ДАЧА «ЦВЕТУЩИЕ КЛЕМАТИСЫ»
Дом, располагавшийся на участке «Цветущих клематисов», был самым маленьким на Шестнадцатой улице. Такой домик синьора Тыковки: кухонька, зал и спаленка. Хотя здесь и был второй этаж с одной большой комнатой, но там никто не жил. Помещение использовалось больше как кладовка. За многие годы там накопилось столько всего, что для того, чтобы все разобрать, потребовалось бы, наверное, убить дня два. «А жаль, — говорили ей ее подруги. — Могла бы получиться отличная спальня с видом на Волгу». Но Вера Афанасьевна была не из тех, кто плачется и говорит о неудобствах. «Да ничего, — отвечала она. — Нам пока хватает. Для гостей есть зал, там диван и раскладывающееся кресло. Найдем, куда положить, если что».
И действительно, «Цветущие клематисы» славились тем, что тут никогда не унывали. Даже когда было совсем невмочь, Вера Афанасьевна говорила, что у нее все замечательно. Совсем-совсем редко в минуты откровения она могла признаться, что ей нелегко одной, но то не было жалобой. Стоило словам только сорваться с губ, а женщина уже находила смыслы, чтобы жить дальше. А их и не надо было искать долго; самый главный из них — звонкоголосая Аллочка в кепке с длинным козырьком — бегала по дачным дорожкам с лейкой. Сложнее было, когда заканчивалось лето, приезжал сын и увозил внучку до следующего дачного сезона. Плакущева ездила к ним на Новый год, на весь январь, но этого было катастрофически мало.
Вера Афанасьевна не представляла свою жизнь без дачных хлопот. По мере своих сил она старалась поддерживать дачу в соответствии со своими представлениями о порядке, которые были почти такими же взыскательными, как и у Елены Федоровны. Конечно, на многое не хватало рук, но выручали подружки, которые почти еженедельно десантом высаживались на ее грядках. Причем на место одних приезжали другие. Плакущева умело распределяла гостей в течение всего лета. «А что? И отдохнут на природе у реки, и сделают доброе дело. В конце концов, сами же будут есть то, что вырастет», — размышляла Вера Афанасьевна. Женщина была не жадной, она легко делилась, будь то урожаем или своими знаниями.
Шестнадцатой улице очень повезло с Верой Афанасьевной, ведь благодаря той у них был собственный врач. Чуть что — к ней сразу шли за советом. И она никогда не отказывала. Ее огромный опыт в этом деле на даче не раз оказывался весьма кстати: и когда Логинову укусила гадюка, и когда чем-то сильно отравились Воротынские, и когда у Пасечника случился сердечный приступ, и еще во множестве самых разных происшествий.
Вера Афанасьевна очень любила клематисы. Эта привязанность шла из юности и была прочно связана с мечтами о благополучной дачной жизни. А поскольку Плакущева считала себя счастливым человеком, то во многом чувствовала себя обязанной именно этим цветам. Клематисы закрывали стены дома со всех сторон, благодаря чему каждое лето здесь появлялся симпатичный цветочный домик. Интересно, что, несмотря на всяческое содействие со стороны Веры Афанасьевны, клематисы не приживались ни на одной из соседских дач. В какой-то момент Елена Федоровна махнула на это дело рукой: «И правда, не зря же именно дача Плакущевой зовется „Цветущими клематисами“ — пусть там и растут тогда».
Праздники, организованные Плакущевой, были весьма скромные. По своему почерку они очень походили на праздники ее соседа Пасечника, но в отличие от него, в сценариях Веры Афанасьевны все же было больше веселого, соответствующего ее жизнерадостному нраву. Она очень любила петь и любила, когда поют другие, поют все вместе. Поэтому, когда выпадал черед Плакущевой, все знали: будет что-то музыкальное. Да, она и Пасечник были предсказуемы в своих сюжетах, но, во-первых, это было мило, а во-вторых, нужно же хоть иногда отдыхать от безумного креатива других дач.
Последнее торжество, что проводила Вера Афанасьевна — а это было в прошлом году, — она полностью посвятила своей внучке. «Кто знает, сколько мне осталось, доведется ли еще провести праздник? Хочу, чтобы у Аллочки осталась хорошая память», — признавалась Плакущева Елене Федоровне.
С раннего детства Аллочка успешно занималась гимнастикой и втайне от родителей мечтала стать воздушной гимнасткой. Втайне — потому что, когда она однажды заикнулась об этом за ужином, мать строго-настрого запретила ей даже думать об этом. Но Вера Афанасьевна считала иначе. Почему бы девочке не попробовать? Тем более если позаботиться о технике безопасности и хорошенько потренироваться. Конечно, Вера Афанасьевна не хотела проблем со снохой — у них и так не очень клеились отношения, но праздник Дня летнего солнцестояния — такой замечательный повод, чтобы сделать исключение.
