Мистер Рипли под землей - Хайсмит Патриция (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗
Затем он взял чемоданчик и расстелил на дне газеты. Нужно было взять с собой что-нибудь из останков. Только не руку и не ногу, подумал Том с отвращением. Может быть, какую-то часть туловища. Ткани были несомненно человеческими, их не спутаешь, например, с коровьими, подумал Том.
Его начало тошнить, и он постоял какое-то время, прислонившись к дереву. Затем опять подошел с лопатой к костру и вырубил ею кусок тела в районе талии. Плоть была темной и сыроватой на вид. Том отнес это на лопате к чемоданчику и кинул в него. Чемоданчик он оставил открытым. После этого он обессилено лег на землю.
Прошло около часа. Том не спал. Он видел, что его обволакивают сумерки, и вспомнил, что у него нет фонарика. Он поднялся на ноги. Новая попытка раздробить череп лопатой опять ничего не дала. Пытаться растоптать его ногами тоже было бесполезно. Нужен был большой камень. Том нашел камень и подкатил его к костру. Затем, собрав последние силы, он поднял камень и опустил его на череп. Камень остался лежать на месте, череп под ним был раздавлен. Том столкнул камень лопатой и быстро отступил назад от вспыхнувших розовато-рыжих языков пламени. Поковыряв лопатой, он извлек какую-то странную смесь из костей и, предположительно, верхних зубов.
После этих энергичных действий ему стало легче. Он стал тушить костер. Оставшийся продолговатый предмет, как он надеялся, уже не был похож на человеческое тело. Том опять вернулся к могиле. Он сделал ее неширокой и довольно быстро добрался до глубины в три фута. Лопатой он подкатил дымящийся предмет к могиле, гася вспыхивавшие тут и там язычки пламени. Перед тем, как закопать труп, он убедился, что верхних зубов у него нет. Он сбросил останки в могилу, засыпал их землей и набросал сверху листьев. Некоторые из них слегка дымились. После этого он оторвал кусок газеты и завернул в него кости с верхними зубами и нижнюю челюсть.
Затушив костер, он постарался сделать все возможное, чтобы угольки и искры не сыпались из него и не подожгли бы лес. Листья вокруг кострища он отгреб в сторону. Но становилось темно, и пора было уходить. Обложив маленький сверток в чемоданчике оставшимися газетами, он направился к дороге с чемоданчиком и лопатой в руках.
Тачки на прежнем месте не было. Тем не менее, Том оставил лопату на обочине.
Он прошел довольно приличный отрезок до следующей остановки и стал ждать автобуса. На остановке была какая-то женщина. Том не смотрел на нее.
Подкатил, подпрыгивая на ухабах, автобус, выпустил часть пассажиров и взял новых. Том напряженно размышлял; мысль его работала в таких случаях толчками. Наверное, надо будет сказать, что они втроем — Том, Бернард и Дерватт — несколько раз встречались в Зальцбурге, чтобы поговорить. Дерватт собирался покончить с собой и хотел, чтоб его кремировали, — не в крематории, а на лоне природы. Он просил Тома и Бернарда сделать это. Том пытался отговорить их обоих, преодолеть их депрессию. Бернард был подавлен из-за размолвки с Цинтией (Джефф с Эдом подтвердят это), а Дерватт…
Автобус остановился, и Том решил сойти, чтобы обдумать все во время ходьбы.
— Я отнесу ваш чемоданчик, сэр? — Вопрос был задан привратником “Голденер Хирша”.
— О нет, благодарю вас, он очень легкий, — ответил Том. Он поднялся к себе в номер.
Том вымыл лицо и руки, затем разделся и нырнул в ванну. Он сочинял разговоры, которые они якобы вели с Бернардом и Дерваттом в различных зальцбургских пивных и кафе. Он скажет, что Бернард увиделся с Дерваттом впервые после того, как тот уехал в Грецию пять с лишним лет назад. Когда Дерватт вернулся в Лондон, Бернард избегал встреч с ним, а когда он появился вторично, Бернарда в Лондоне не было, он уже уехал в Зальцбург. Бернард говорил с Томом в Бель-Омбр о Зальцбурге (что было правдой), а когда Дерватт позвонил Элоизе, она сообщила ему, что Том уехал в Зальцбург встретиться с Бернардом или найти его, так что Дерватт отправился туда тоже. Под каким именем путешествовал Дерватт? Пускай это останется тайной. Кому, например, известно, под каким именем он жил в Мексике? Не забыть бы предупредить Элоизу, чтобы она говорила (но только в том случае, если ее спросят), что Дерватт звонил ей в Бель-Омбр.
Возможно, все это было пока недостаточно продумано, но для начала годилось.
Он опять достал рюкзак Бернарда, чтобы внимательно просмотреть последние записи в дневнике. Запись от 5 октября гласила: “Иногда мне кажется, что я уже умер. От меня осталось ровно столько, чтобы осознать, что моя личность распалась и куда-то исчезла. Я никогда не был Дерваттом. Но являюсь ли я теперь Бернардом Тафтсом?”
Это, конечно, нельзя было оставить, и пришлось вырвать всю страницу.
Рядом с некоторыми рисунками в альбоме имелись примечания. Многие из них касались зеленого оттенка зальцбургских зданий. “У могилы Моцарта людно и шумно. И ни одного портрета, который можно было бы назвать хорошим”, — прочел Том. Или: “Я часто гляжу на реку. Течение быстрое, и смотреть на него приятно. Может быть, лучшее, что я могу сделать, — это прыгнуть с моста как-нибудь ночью, когда поблизости никого не будет и никто не крикнет “Остановите его!””
Это было как раз то, что нужно. Том захлопнул альбом и сунул его обратно в мешок.
Но он забыл проверить, нет ли там каких-либо записей, касающихся его самого. Он еще раз просмотрел альбом, затем открыл коричневый блокнот. В нем были по преимуществу выдержки из записных книжек Дерватта, а последняя из собственных записей Бернарда была датирована тем числом, когда он был еще в Лондоне. Том Рипли там не упоминался.
Том спустился в ресторан. Время было позднее, но что-то заказать было можно. Приступив к еде, Том сразу почувствовал себя лучше, а охлажденное белое вино стимулировало мысль. Он вполне может улететь уже завтра. Если его спросят насчет вчерашнего звонка Джеффу, он скажет, что хотел сообщить Джеффу о том, что Дерватт в Зальцбурге и поделиться с ним своим беспокойством по поводу художника. Он попросил Джеффа не сообщать никому, где находится Дерватт, — в первую очередь “широкой публике”. Что касается Бернарда, то почему бы ему было не сказать Джеффу, что тот тоже в Зальцбурге, — Бернарда полиция не разыскивала. А в ночь после того, как они кремировали Дерватта, Бернард исчез, — по видимому, утопился в Зальцахе. Будет убедительнее, если сказать, что Бернард участвовал в кремации.
Том понимал, что его обвинят в содействии самоубийству. Какое наказание за это полагается? Дерватт собирался принять большую дозу снотворного, скажет Том. Утром они втроем гуляли по лесу. Дерватт принял несколько таблеток еще до того, как встретился с ними. Они не смогли помешать ему принять остальные, и кроме того — в этом придется признаться — Том и не хотел противиться столь сильному желанию Дерватта, и Бернард тоже.
Том вернулся в номер, открыл окно и достал чемоданчик из свиной кожи. Он вытащил из него сверток с зубами Бернарда — по весу не больше грейпфрута — и добавил вместо него немного газет. Он тут же закрыл чемоданчик — могла войти горничная (правда, постель уже была приготовлена). Оставив окно приоткрытым, он вышел на улицу, неся свой маленький сверток. Том прошел на тот мост, где он встретил Бернарда накануне, и прислонился к перилам так же, как и он. Когда рядом никого не было, Том разжал руки, и сверток упал в воду. Вслед за ним Том бросил кольцо Бернарда.
На следующее утро Том заказал билеты на самолет и прошелся по магазинам в поисках подарков для Элоизы. Он выбрал зеленый жилет, шерстяной жакет такого же небесно-голубого оттенка, как пачка “Голуаз”, и белую блузку с оборками, а себе купил более темный зеленый жилет и пару охотничьих ножей.
На этот раз он летел на “Людвиге ван Бетховене”.
В восемь вечера Том был в Орли. Он показал пограничникам собственный паспорт, на который они взглянули мельком. Печатей не ставили. До Вильперса он доехал на такси. Он боялся, что у Элоизы будут гости, и оказался прав. Перед домом стоял приземистый старенький темно-красный “ситроен” супругов Грэ.
