Одна Ж в Большом городе - Голубицкая Жанна (книга регистрации TXT, FB2) 📗
Анастасия Мельникова, героиня сериала «Менты», видит из своего окна Спас-на-Крови. Дом, где актриса живет со своей очаровательной дочкой Машенькой, находится в самом центре Санкт-Петербурга. Когда-то в нем жили знаменитые декабристы Евгений и Константин Оболенские, а в бельэтаже снимала жилье семья знаменитого поэта Тютчева.
Алиса Фрейндлих живет на одной из самых знаменитых улиц Питера – на улице Рубинштейна. На ней в свое время жили композитор Антон Рубинштейн, писатель Сергей Довлатов и актер-сатирик Аркадий Райкин. А недавно дом Фрейндлих вообще прославился на всю Россию: в юбилей актрисы в гостях здесь побывал сам Владимир Путин! После чего работники жилконторы отремонтировали подъезд, поменяли сломанные почтовые ящики и вкрутили лампочки. Хотя до этого подъездной электрикой занималась лично Алиса Бруновна: вытаскивала на лестничную клетку большую стремянку, взбиралась к потолку и… меняла перегоревшие лампочки.
Прохожий, бодрыми шагами
И я ходил здесь меж гробами,
Читая надписи вокруг,
Как ты мою теперь читаешь…
Намек ты этот понимаешь?
Эпитафия на надгробии известного издателя и книготорговца Ивана Лисенкова (1795–1881) в некрополе Александро-Невской Лавры, С.-Петербург
Кладбищенские истории: слабонервным не читать
Кладбище – место истинно скорбное и печальное. Однако та таинственность, которой оно окутано, во все времена привлекала людей – самых разных. И по самым неожиданным поводам. Расскажу две истории, действие которых реально разворачивалось на московских кладбищах.
История первая: ужасная
Рассказывает Елена К.:
– Учась в институте, я жила в общаге, которая находилась рядом со старым немецким кладбищем. Как-то так повелось, что, собираясь компаниями и приняв спиртного, мы часто проверяли друг друга на удаль и бесстрашие ночными походами в обитель мертвых. Видно, очень уж будоражила наше юное воображение ее близость – кладбищенские кресты маячили буквально в окнах. И вот как-то в очередной раз я поспорила с подгулявшими соседями по общаге, что не побоюсь пойти одна на кладбище в 3.15 ночи (по поверью, час, когда активизируются все злые силы). На тот момент я уже дважды совершала подобные ночные вылазки на спор, оба раза и выигрывая коллективные ставки, которые делали мои более трусливые сокурсники. Я не то чтобы совсем не боялась, скорее, просто не была суеверна…
Знала, что от покойников вреда точно никакого не будет, а от непредвиденных реальных маньяков меня в случае чего спасет провожатый – парень, который всегда оставался ждать у ограды с целью проверки исполнения условий спора. А то вдруг я обману всех и не пойду в глубь кладбища: просто постою под забором и назад – за выигрышем?! С парнем мы договаривались так: если я кричу, то он и остальные (он дает им сигнал) приходят мне на помощь, но спор тогда автоматически считается проигранным. Так что пугаться и кричать без дела мне было невыгодно.
Для ночного проникновения на территорию кладбища имелась замаскированная кустом дырка в заборе. Да и дел-то всего на пять минут: дойти по тропинке до часовенки, обойти вокруг нее и вернуться. А награда для студентки существенная – пятьсот рублей.
И вот иду я знакомым маршрутом – по узенькой тропинке, ведущей в глубь кладбища. Светит луна, где-то вдали воют собаки. Я стараюсь не смотреть на могильные кресты, торчащие повсюду, и не обращать внимания на шорохи, доносящиеся из кустов. Взгляд мой сосредоточен на двери часовенки: еще минута, и я достигну ее, затем быстро обойду кругом – и назад.
И в этот момент дверь часовни начинает со скрипом отворяться! Сердце мое ухает и проваливается в пятки – часовня ведь недействующая, и сторожа в ней отродясь не было! Дальше, как в замедленной киносъемке, в проеме двери появляется фигура в черном. В лунном свете я отчетливо вижу белое лицо с черными губами и… вампирскими клыками! В следующую секунду откуда-то из бесформенных одеяний существо извлекает руку с огромными черными когтями и приветливо машет мне ею – и, кажется, даже улыбается! Я раскрываю рот, чтобы закричать, но крика не получается. А дальше у меня перехватывает дыхание, и все вокруг исчезает…
Рассказывает Костя М., бывший однокурсник Елены:
– Я стоял у забора, когда Ленка пошла на кладбище. Она делала это не первый раз, да и я не впервые был при ней проверяющим. Никогда ничего страшного не случалось. Поэтому и на сей раз я ничего такого не подозревал, просто стоял, курил и даже смотрел, если честно, в другую сторону. Пока не услышал громкие голоса, доносящиеся от часовни. Кто-то кричал: «Блин, да она в обмороке, что ли? Она живая вообще?» и что-то еще в этом же духе. Я пролез через дырку в заборе и помчался к тропинке. И увидел такое, что, пожалуй, запомню на всю жизнь! На земле неподвижно лежала Ленка, а над ней склонилась толпа… даже не знаю кого… Это были какие-то монстры – один страшнее другого. Странные патлатые тетки в длинных черных юбках, зубастые мужики в шляпах и даже… некто в саване. Наверное, я бы не выдержал этого зрелища и сбежал, но они вдруг стали звать меня обычными человеческими и довольно взволнованными голосами: «Сюда, сюда, здесь девушке плохо!»
Как потом выяснилось, в определенные ночи в часовне немецкого кладбища проходили тусовки готов – фанатов «Готик Рока», вампиров и всякой чертовщины. Все, что на них было напялено, – это всего-навсего «фенечки» их движения. А на самом деле они были такими же студентами, как и мы, один даже оказался из нашего института. То т парень по кличке Дракула, который вышел покурить и увидел Ленку, принял ее просто за опоздавшую на собрание «готиху», потому и помахал. А она от ужаса в обморок грохнулась. Ну а дальше сбежались все прочие персонажи тусовки – ведьмы, вампиры, покойники и черти – и стали думать, что с нашей слабонервной спорщицей делать. Потом мы Ленку общими усилиями привели в чувство, а закончилось все совместным распитием с готами у нас в общаге. Надо было видеть лица нашей компании, когда мы с Ленкой притащили с кладбища целую группу нечисти! Они, по-моему, все даже протрезвели от ужаса!
Комментирует психолог Евгения Пановская:
– Интерес студентов к близлежащему кладбищу в таком виде, в каком он описан, нельзя назвать отклонением. Тяга молодых людей к местам захоронений вполне объяснима: здесь и стремление доказать себе и друг другу собственную храбрость, и тяга к острым ощущениям. Как детям для общего развития нужны страшные сказки, так и взрослым необходимы свои «страшилки» – чтобы лишний раз иметь возможность оценить, так сказать, всю прелесть бытия. А на чем, как не на фоне смерти, приобретают особую яркость и вкус простые жизненные радости?
Кроме того, у молодых практически отсутствует страх перед смертью – в том виде, в каком он свойственен людям более зрелым. Как правило, в юном возрасте еще мало кто пережил потерю по-настоящему близких людей, вот кладбище и воспринимается молодежью не столько как обитель скорби и утрат, сколько как мистическое и интригующее место. Однако, как и во всей психической сфере человеческого организма, грань между нормальным и болезненным интересом здесь довольно тонка. Науке известно такое заболевание, как тафофилия (любовь к захоронениям), характеризующаяся маниакальной страстью больного к пребыванию на кладбище, среди усопших, а иногда и к вандализму – разорению могил. Страдающие этим недугом склонны «присваивать» себе чужие могилы, искренне считая их своими, а порой даже коллекционируют их, создавая списки, реестры и фотоальбомы своей «собственности».
Комментирует культуролог Максим Белозерцев:
– Готическое движение объединяет людей в основном молодых и характеризуется повышенным интересом к смерти и ее атрибутике. Оно зародилось в западной музыке в конце семидесятых прошлого века, превратившись потом в целую философию для своих последователей. Готы слушают определенную, «готическую» музыку (группы gothic rock, bauhaus, nosferatu и др.) и собираются в тематических клубах (таковых много на Западе), где проводят ритуальные «готические ночи». Отечественные готы за неимением лучшего часто выбирают местом своих встреч заброшенные здания и кладбища, где невзначай могут напугать случайного прохожего до смерти – ведь наряды и внешность готов весьма впечатляют. Готы, особо тяготеющие к вампирской эстетике (а некоторые из них даже искренне считают себя вампирами), часто наращивают или имплантируют себе длинные клыки (или пользуются «клыкастыми» зубными протезами), в одежде предпочитают либо романтический стиль (в обычной жизни), либо откровенный маскарад типа савана и страшной маски (на тематических тусовках).
