Тринадцатая сказка - Сеттерфилд Диана (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Доктор Модели задумался. В конце концов, это был выход из положения, а ему необходимо было найти какой-то выход.
– Что ж, Амброс, я думаю, такой вариант нас устроит. По крайней мере, на первое время. Надеюсь, – повернулся он ко мне, – ваш дядя вернется через несколько дней, и тогда уже не потребуется, как вы сказали… э-э-э…
– Конечно. – Легким движением я поднялась из кресла. – Если вы договоритесь с похоронным бюро, я возьму на себя священника. – Я протянула ему руку. – Спасибо, что так быстро пришли.
Бедняга окончательно потерялся. Ему пришлось вслед за мной встать со стула, и я на секунду почувствовала в своей ладони его пальцы. Они были влажными от пота.
Доктор еще раз попытался отыскать в моем лице подсказку: Аделина или Эммелина? Эммелина или Аделина? Отчаявшись угадать имя, он все же нашел приемлемое обращение:
– Я сожалею о том, что случилось с мистером Коупенсом. Очень сожалею, поверьте мне, мисс Марч.
– Благодарю вас, доктор. – Я вовремя скрыла улыбку, принявшись утирать слезы.
Небрежно кивнув юнцу, доктор Модели покинул дом. Теперь осталось разобраться со вторым. Дав доктору время отойти подальше, я открыла дверь кухни и жестом пригласила юнца проследовать вон.
– Кстати, – сказала я, когда он переступал порог, интонацией показывая, что с ним говорит хозяйка дома, – вашей бабушке нет никакой нужды здесь появляться.
Он взглянул на меня очень странно. Он явно сумел увидеть не только зеленые глаза, но и ту девочку, что скрывалась за ними.
– Очень хорошо, если так, – сказал он, мимолетным движением дотронувшись до козырька своей кепки, – потому что у меня нет бабушки.
***
«Я вам помогу», – сказал он тогда, но он был слишком молод для помощника. Впрочем, он умел водить машину, а это уже какое-то подспорье.
На следующий день он повез нас к адвокату в Банбери; я разместилась на переднем сиденье, а Эммелина сзади. Проведя четверть часа в приемной под присмотром секретарши, мы наконец были приглашены в кабинет мистера Ломакса. Он взглянул на меня, потом на Эммелину и сказал:
– Мне незачем спрашивать, кто вы такие.
– Мы попали в затруднительное положение, – объяснила я. – Наш дядя отсутствует, а наш садовник умер. Несчастный случай. Поскольку у него нет родственников и он всю жизнь работал на нашу семью, будет справедливо, если мы оплатим его похороны. Однако у нас…
Тут я заметила, что его взгляд перебегает с меня на Эммелину и обратно.
– Извините мою сестру. Она себя неважно чувствует.
Эммелина действительно имела странный вид. Я позволила ей надеть один из этих нелепых старомодных нарядов, а сияющая красота ее глаз не оставляла в них места для таких скучных пустяков, как проблески разума.
– Понимаю, – сказал мистер Ломаке и сочувственно понизил голос. – До меня доходила кое-какая информация в этом смысле.
В ответ на эту любезность я перегнулась через стол и также заговорила доверительным тоном:
– Вы, разумеется, знаете кое-что и о нашем дяде… Вам ведь приходилось иметь с ним дело? Там тоже все далеко не просто. – И, устремив на адвоката самый чистый и открытый взгляд, какой только сумела изобразить, я добавила уже громче: – Вы не представляете, как мне приятно в кои-то веки пообщаться со здравомыслящим человеком!
Он срочно прокрутил в голове все слухи, в последнее время доходившие до него из Анджелфилда. Тамошние жители поговаривали, что одна из близняшек не в себе. «Зато вторая сестричка, как видно, не промах», – заключил он.
– Это удовольствие взаимно, мисс… Простите, вы не могли бы напомнить мне фамилию вашего отца?
– Вы имеете в виду фамилию Марч. Но мы привыкли к тому, что нас именуют по материнской фамилии. В деревне нас называют «близняшки Анджелфилд». Мистера Марча никто уже не помнит, а мы с сестрой и подавно. Мы ведь никогда его не видели. И мы не поддерживаем отношений с его родными. Я часто думала о том, чтобы официально сменить нашу фамилию.
– Это можно устроить. Почему бы нет? Не предвижу здесь никаких проблем.
– Отложим это до следующего раза. Сейчас мы хотим…
– Да, разумеется. Насчет организации похорон можете не беспокоиться. Насколько я понял, вы не знаете, когда вернется ваш дядя?
– Вряд ли это случится скоро, – сказала я, покривив душой лишь отчасти.
– Ничего страшного. Если он не вернется вовремя, чтобы оплатить расходы, я устрою все от его имени, а позднее представлю ему счет.
Мое лицо успешно выразило то самое облегчение, которое он ожидал увидеть. Воспользовавшись его минутной расслабленностью (как-никак он сделал доброе дело, сняв бремя с сиротских плеч, и имел полное право насладиться сознанием собственного благородства), я забросала его вопросами, выясняя, как лучше всего поступить девушке вроде меня, имеющей на руках сестру вроде моей и на неопределенное время лишившейся своего опекуна. Он коротко обрисовал ситуацию с юридической точки зрения, и я тотчас прикинула, какие шаги и в какой последовательности мне следует предпринять.
– Впрочем, все это только теория и не имеет отношения к вашему случаю, – поспешно добавил он, сообразив, что слишком увлекся составлением для меня плана действий; сейчас он охотно взял бы назад три четверти сказанного. – Ваш дядя скоро будет дома, и все уладится само собой.
– Будем надеяться, – сказала я.
Мы уже были у двери, когда мистер Ломаке вспомнил нечто важное:
– Кстати, он не оставил никакого адреса?
– Вы же знаете моего дядю!
– Да, так и я думал. Но вы хотя бы приблизительно знаете, где он может находиться?
Мистер Ломаке мне понравился, но это ничуть не мешало мне ему врать. Ложь – вторая натура для девчонки вроде меня.
– Да… то есть нет…
Он насторожился.
– Потому что если вам неизвестно, куда он отправился… – Адвокат вернулся мыслями к тем юридическим тонкостям, которые только что мне поведал.
– Я знаю лишь то, что он нам сказал.
Мистер Ломаке выжидающе поднял брови.
– Он сказал, что едет в Перу.
Глаза мистера Ломакса округлились, а его челюсть слегка отвисла.
– Но мы-то с вами понимаем, что это не может быть правдой, – заключила я. – Он ведь не мог на самом деле уехать в Перу?
И, послав ему напоследок самую светлую и ободряющую из своих улыбок, я закрыла дверь, предоставив адвокату в одиночестве ломать голову на мой счет.
***
Настал день похорон, а у меня до сих пор так и не нашлось времени поплакать. Каждый день что-нибудь происходило. Сначала это был визит священника, потом явились деревенские насчет венков и цветов; приходила даже миссис Модели, которая была холодно-вежлива, как будто на мне лежала часть вины за предосудительный поступок Эстер.
– Миссис Проктор, бабушка того юноши, просто чудо что за женщина, – сообщила я ей. – Передайте вашему мужу благодарность за то, что он ее пригласил.
Хотя я подозревала, что юный Проктор все это время за мной наблюдает, мне так и не удалось застать его за этим занятием.
Похороны Джона тоже были неподходящим местом для плача. Пожалуй, даже наименее подходящим из всех. Ибо я была мисс Анджелфилд, а кем был он? Всего лишь садовником.
В конце заупокойной службы, пока священник проникновенно и без малейших шансов на успех обрабатывал Эммелину – «Не следует ли вам почаще посещать церковь? Милость Господня ко всем Его детям воистину безгранична» и так далее в том же духе, – я прислушалась к беседе мистера Ломакса и доктора Модели, которые стояли в нескольких шагах за моей спиной и ошибочно полагали себя вне пределов слышимости.
– Весьма разумная юная особа, – говорил адвокат доктору. – Правда, я не думаю, что она полностью осознала всю сложность ситуации, – вы в курсе, что местонахождение их дяди пока не установлено? Но я уверен, что она справится и с этой проблемой. Я взял на себя решение финансовых вопросов, поскольку она беспокоилась об оплате похорон садовника. У этой девушки доброе сердце и ясная голова.
