Американский герой - Бейнхарт Ларри (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt) 📗
Он утирает слезы рукой, одновременно размазывая сопли по лицу. Он не отдает себе отчета в том, что делает. А если и отдает, то сейчас его это совершенно не волнует. Хартман передает ему носовой платок. Бигл берет его, вытирает слезы и сжимает в кулаке.
— Она хочет забрать мальчика, Дэвид, она хочет забрать у меня сына. Это ужасно. И не важно, чьи адвокаты окажутся сильнее, все это дерьмо выльется в залах судах, на телевидении и в газетах. Мы начнем обвинять друг друга. Как это может повлиять на мальчика? Боже милостивый! Я вообще не понимаю, любит ли она своего сына. Хочет ли она ему добра? И люблю ли его я? Хочу ли я ему добра? Как бы я хотел быть хорошим отцом! Да, она полное дерьмо, она негодная мать. А я хороший отец. Я готов положить свою жизнь, только чтобы спасти его от нее. Но мне это не удастся, черт побери, мне это не удастся.
Какая глупость эти браки, правда, Дэвид? Все эти семейные разборки. Когда это все, к черту, закончится? Вот я занимаюсь этим сверхсекретным реалити-шоу, которое станет вершиной моего творчества и которое отнимает у меня все время. Так и должно быть. Именно для этого я родился и работал всю свою жизнь. Это вершина, которой мне удалось достичь. И она будет стоить мне сына.
— Ты же знаешь, что уже сделал львиную долю этого дела. И вот наступает пауза. По крайней мере для тебя. Пока мы не поймем, куца мы будем двигаться дальше. «Внутрислужебный видеопроект» — мне это нравится. «Американский герой». Ты здорово умеешь выдумывать названия, Джон. Действительно здорово. А теперь ты можешь отдохнуть. По крайней мере неделю. Тебе хватит этого времени, чтобы все уладить. Если захочешь.
— Не знаю, чего я хочу. Я ее ненавижу, Дэвид. Вот только не знаю, какое чувство сильнее — ненависть к ней или любовь к нему.
— Так всегда бывает во время развода, когда в семье есть дети, — замечает Хартман. — Всегда. Это классическое уравнение. Дети минус супруга, разделенные на стоимость имущества, плюс сумма дохода равняется боли.
— Ого! Это на редкость удачная метафора, особенно из твоих уст, Дэвид.
— Что ты хочешь этим сказать? Что агенты не способны на художественную метафору?
— Хорошо, я воспользуюсь этой неделей. И попытаюсь что-нибудь сделать.
— Прекрасная мысль.
— По крайней мере тогда я смогу себе сказать, что сделал все от меня зависящее.
— Очень хорошо.
— Но если я проведу с женой целую неделю…
— Да.
— С кем я буду заниматься сексом?
На следующий день Хартман просыпается очень рано и тут же отправляется в спортивный зал, где проводит почти два часа. В девять он отправляется в парилку и на массаж. Он ощущает себя чистым и опустошенным. Он чувствует себя мифическим воином, вступившим на путь кинематографического дао.
Вернувшись в офис, он застает сообщение от Мела Тейлора о том, что архивариус Кинемата Теодор Броуди собирается в полдень встретиться с Джо Брозом по поводу работы. То есть через два часа. Хартман снимает трубку телефона.
— Что происходит?
Тейлор сразу понимает, к чему относится этот вопрос.
— Мы узнали об этом только вчера. Я сообщал вам…
— А вы знаете, где я был?
— Да, сэр, именно поэтому я предпочел не мешать вам.
— Кретин.
И тут дают себя знать офицерское воспитание и военный опыт Тейлора. Его можно было обзывать какими угодно словами — он умел сохранять при этом полное спокойствие. Поэтому он невозмутимо продолжает свой отчет:
— Сейчас два моих агента следят за квартирой Броуди, и мы предпримем любые действия, которые сочтем необходимыми.
— Ах, они следят за квартирой! А сам Броуди дома? И кстати, что ему известно? Давно ли он поддерживает отношения с Брозом? Ну давайте отвечайте.
— Да, сэр. Мы видели, как Броуди вошел в дом. И с тех пор он не выходил. Я разговаривал со своими агентами около двадцати минут тому назад. Насколько он осведомлен, я не знаю. Я не владею информацией, чтобы судить об этом. И не сочтите, что я жалуюсь. Просто я констатирую факт. Совершенно очевидно, что однажды они уже общались. Броуди позвонил Брозу и попросил его об интервью. И Броз ответил согласием. Поэтому я думаю, если Броз хочет что-то выудить, почему бы нам не позволить ему это сделать, а потом застать их врасплох и взять обоих.
— А если Броз успеет кому-нибудь об этом сообщить? Например, Мэгги. А она позвонит своим подружкам. Или своему пресс-агенту. Тогда риск начнет возрастать в геометрической пропорции. И неприятности начнут расходиться концентрическими кругами. Я предпочитаю, чтобы этого не произошло. Поэтому найдите способ предотвратить это. Я категорически на этом настаиваю.
— Простите, сэр, — произносит Тейлор, — я вынужден вас попросить, чтобы вы немного подождали.
— Что?! — кричит Хартман. Еще никто не заставлял его ждать, это была его прерогатива — заставлять ждать других. Что этот идиот возомнил о себе?
Но у идиота уже возникли свои трудности — по другой линии ему звонил Банкер, единственный человек на свете, которого Тейлор был вынужден предпочесть самому могущественному деятелю Голливуда. Что, впрочем, его отнюдь не радовало.
Банкер звонил по защищенной линии.
— Тейлор, — произносит Банкер своим неизменно низким, раскатистым голосом. — Мальчик мой, эта твоя вахта — довольно ответственное дело. Она обладает такими подтекстами, которые ты и представить себе не можешь. Поэтому в случае необходимости можешь спускать псов войны. Ты меня понял, Тейлор?
— Так точно, сэр.
— Тогда давай отмашку, — и Банкер вешает трубку.
— Боже милостивый, — произносит Тейлор, не в силах понять, не пригрезилось ли ему все это. Он только что получил пароль 007, означавший лицензию на убийство. На территории Соединенных Штатов. Не в Никарагуа и не в Чили, где обычно для таких заданий использовалось местное население. Не в Азии. А здесь, в стране белых людей. И все из-за какого-то голливудского дерьма? Нет, лично его это вполне устраивало. Но что за всем этим таилось?
Не успевает он повесить трубку, как начинает звонить другой аппарат и вспыхивает интерком.
— Какого черта, Бемби?
— Вам перезванивает мистер Хартман, — отвечает секретарша, несколько обескураженная грубостью шефа.
— Ты разъединилась?
— Нет, сэр. Я переключила его на ваш аппарат.
Тейлор хватает трубку.
— Да, сэр. Прошу прощения. Так на чем мы остановились?
— Вы уверены, что он все еще в своей квартире?
— Сейчас я проверю, сэр.
— А вы это умеете делать?
— Да, сэр, умеем.
— Если вы его упустите, то останетесь без работы. И больше никогда ее не найдете в этом городе. И уж я постараюсь, чтобы вы не нашли ее нигде больше. Вы хоть знаете, кто я такой?
— Да, сэр. Думаю, знаю, — отвечает Тейлор; когда Хартман отключается, он уже не может сдерживаться, и слова начинают срываться с его языка с резким треском жарящегося попкорна: — Вы очередной голливудский болван, сэр! — И тем не менее он берет трубку и звонит Тедди Броуди, справедливо полагая, что если тот дома, то подойдет к телефону.
Гудки в телефонной трубке кажутся бесконечными. Тейлор молится о том, чтобы Броуди принимал душ или сидел в клозете. Надо же ему было подготовиться к предстоящему интервью. Телефон продолжает звонить. И душа у Тейлора уходит в пятки.
И наконец с противоположной стороны линии раздается ответ: «Привет, Тедди Броуди слушает».
Тейлор вздыхает с огромным облегчением и уже собирается повесить трубку. И тут рефлекс заставляет его остановиться. Он снова подносит трубку к уху и слышит: «…Оставьте сообщение после сигнала. Спасибо. Я обязательно вам перезвоню».
У Тедди начал барахлить принтер. Не то чтобы он все оставил на последнюю минуту. Он занимался распечаткой весь вечер накануне. И все шло как по маслу.
А утром, приняв душ и побрившись, он начал раскладывать все по папкам. Он собирался представить Джо Брозу практически все: свое резюме, заметки о военных фильмах, так как теперь он считал себя крупнейшим специалистом в этой области, обзор пропаганды, рекомендательные письма и переписанную заявку на сценарий, в котором он специально сочинил главную роль для Магдалины Лазло. Всю последнюю неделю он занимался шлифовкой этого текста, сократив его до трех страниц. Более того, он закончил работу над ним только накануне, и именно поэтому ему понадобился принтер. И он бы все успел, если бы, раскладывая страницы, не обратил внимание на то, что все страницы начиная с третьей имели посередине изгибающийся пробел, который шел сверху до самого низа.
