Возвращение домой.Том 2. - Пилчер (Пильчер) Розамунд (читать книги онлайн бесплатно полностью без .txt) 📗
Джудит рассмеялась:
— Нет уж, спасибо, поищи себе другую няньку.
— Найдешь тут, как же. Ну и ладно… — Хелен зевнула и потянулась. — Наверно, все-таки рискну. Я и сама смогу постоять за себя…
Ее синие глаза весело блеснули, и она стала так похожа на Лавди, что Джудит внезапно почувствовала к ней живую симпатию.
После завтрака Джудит сходила искупаться на пляж, а потом пора уже было готовиться к встрече с Тоби Уайтейкером. Она надела шорты и рубашку с короткими рукавами, натянула старые теннисные туфли и собрала в корзинку необходимые вещи. Потрепанная соломенная шляпа от солнца, купальник, полотенце, книга — на случай, если беседа не будет клеиться или Тоби сморит сон. Подумав, положила еще защитного цвета брюки с рубашкой и сандалии: вдруг их встреча затянется до вечера и они будут вместе ужинать.
Повесив корзинку на плечо, ока прошла через территорию лагеря в регистратуру и вышла из ворот наружу. Пришла она раньше времени, но Тоби Уайтейкер уже был на условленном месте, и ее ждал чудесный сюрприз — каким-то образом ему удалось завладеть джипом. Машина стояла в тени на противоположной стороне дорога, а сам он сидел за рулем, мирно попыхивая сигаретой. Увидев ее, он вылез из джипа, выбросил сигарету и направился через дорогу. Он тоже был одет по-будничному, в синие шорты и полинявшую рубашку. Увы, Тоби принадлежал к числу тех мужчин, которые, сняв с себя военную форму, выглядят серыми и заурядными — в теперешнем своем наряде он напоминал добросовестного отца семейства, собравшегося на пикник. Хорошо еще, мысленно усмехнулась Джудит, что он не надел с сандалиями носков и, даст Бог, не повяжет себе на голову носовой платок вместо шляпы от солнца.
— Привет.
— Я рано, не думала, что вы уже здесь. Откуда у вас джип?
— Одолжил на день у капитана Куртиса.
Похоже, Тоби был очень горд собой и, надо сказать, имел на то полное право.
— Изумительно. Транспорт у нас вещь бесценная.
— Капитан сказал, что сегодня все равно никуда не поедет. Я рассказал ему о вас, а он и говорит: негоже, пригласив девушку, возить ее на грузовике. Вечером мне надо будет вернуть машину. — Чрезвычайно довольный собой, он взял у нее корзинку. — Поехали.
Они забрались в джип, тронулись с места, подняв облако пыли,
и выехали на портовую дорогу, которая бежала вдоль берега. Они двигались довольно медленно: на дороге было много разнородного транспорта — военные грузовики, велосипеды, рикши, запряженные волами повозки. На волноломе трудилась бригада рабочих; босые женщины, закутанные в бумажные сари, шли на рынок, ведя за собой вереницу голозадых ребятишек; в руках они несли грудных младенцев, на головах — корзины с фруктами. За волноломом гавань была заполнена глянцево-серыми военными кораблями. На верхушках мачт полоскались флаги, хлопали на ветру белые матерчатые тенты, над сверкающими волнами плыли звуки горна, передающего полученные по рации приказы. Для Тоби все здесь было новым, незнакомым.
— Будьте моим штурманом, — сказал он. — Жду ваших указаний.
Джудит стала показывать ему маршрут, и по изрытой колеями дороге они добрались до поселка, проехали мимо фруктового рынка, миновали громады форта Фредерик и горы Свами, пока наконец не выехали на береговую дорогу, ведущую на север к Нилавели.
На дороге было пусто, никто им не мешал, но нельзя было прибавить скорость из-за колдобин, рытвин и камней. Неторопливо они продвигались вперед.
— Вы обещали рассказать о той даме, что заведует общежитием, — напомнил Тоби, стараясь перекричать рев мотора и свист пыльного ветра.
— Да, я помню. — Лучше было бы пока помолчать, но как-то неудобно было говорить ему об этом, — Как я сказала, это своеобразная личность.
— Еще раз, как ее зовут?
— Тодди. Миссис Тодд-Харпер. Она вдова чайного плантатора. У них было имение в Бандеревеле. В тридцать девятом они должны были возвращаться в Англию, но началась война, кораблей не было, а в море — полно подводных лодок, и они остались на Цейлоне. А потом, пару лет назад, мистер Тодд-Харпер умер от сердечного приступа, и Тодди осталась одна. Она переложила заботы об имении на управляющего и записалась в здешний аналог женской добровольческой службы. Хотела пойти в ЖВС, но по возрасту уже не подходила. В конце концов ее послали в Тринкомали и вверили управление новым общежитием МЖХО. Вот и вся история.
— Откуда вы столько о ней знаете?
— Я до десяти лет жила в Коломбо. Тодд-Харперы, бывало, приезжали к нам, останавливались в отеле «Галле-Фейс» и встречались со своими друзьями.
— Они были знакомы с вашими родителями?
— Да. Правда, у Тодди и моей матери было мало общего. Мама считала ее слишком фамильярной. Суровый приговор.
Тоби рассмеялся.
— Значит, после стольких лет вы с ней снова встретились?
— Да. Она уже жила здесь, когда я приехала около года тому назад. Мы устроили потрясающую вечеринку по случаю встречи. Иногда, после поздней вечеринки, когда у меня увольнительная с ночевкой, я остаюсь на ночь у нее в общежитии. Если нет свободной спальни, она велит слуге поставить мне кровать с москитной сеткой на веранде. Это изумительно — просыпаться в утренней прохладе и видеть, как возвращаются с ночного лова рыбацкие катамараны.
Теперь они ехали посреди пустынной равнины. Впереди над берегом с полоской пальм висело знойное марево. Справа уходило вдаль море цвета нефрита, неподвижное, словно стеклянное. Спустя некоторое время показалось общежитие МЖХО, вытянутое низкое строение, живописно расположенное в пальмовом оазисе между дорогой и океаном. Кровля, покрытая пальмовыми листьями, утопающие в тени широкие веранды. Никакого другого жилья в округе не было, если не считать хижин туземцев на берегу примерно в полумиле. Там поднимался дымок, виднелись рыбацкие катамараны, вытащенные на песок.
— Это и есть цель нашего путешествия? — спросил Тоби.
— Так точно.
— Какое идиллическое место.
— Здание построили всего пару лет назад.
— Никогда бы не подумал, что молодые христианки одарены таким воображением.
Еще каких-то пять минут — и они добрались до места. Жара была убийственная, зато тут слышался шум моря. Они прошли по раскаленному, довольно замусоренному песку, поднялись по деревянным ступенькам на веранду и вошли в дом. Длинная комната, открытая на все четыре стороны, чтобы захватить малейший ветерок, была меблирована самыми простыми столами и стульями. Бой-сингалец в белой рубашке и саронге в красную клетку очень медленно накрывал на стол. Под потолком вращались деревянные вентиляторы, через окна на обращенной к морю стороне виднелись небо, горизонт, море и раскаленный белый пляж.
Им недолго пришлось стоять там — в дальнем конце столовой распахнулась дверь, и вошла женщина со стопкой только что отглаженных белых салфеток. Увидев Джудит и Тоби, она на секунду приостановилась, потом узнала Джудит, свалила салфетки на ближайший стол и, сияя от радости, направилась через всю комнату к ним.
— Душечка! — Она раскинула руки. — Вот так сюрприз! Никак не думала, что ты придешь. Почему не предупредила заранее? — Подойдя к Джудит, она заключила ее в медвежьи объятия и расцеловала в щеку, оставив на ней жирные следы помады. — Ты случайно не болела? Вот уж год, наверно, как не была у меня…
— Скорее месяц, и я была совершенно здорова. — Высвободившись, Джудит попыталась незаметно стереть с лица пятна помады. — Тодди, это — Тоби Уайтейкер.
— Тоби Уайтейкер, — повторила Тодди. У нее был хриплый голос, и неудивительно — она курила непрерывно. — Мы ведь раньше с вами не встречались? — Она внимательно к нему пригляделась.
— Нет, — сказал слегка опешивший Тоби, — вряд ли. Я только что прибыл в Тринкомали.
— То-то я вас не узнала. Друзей Джудит я почти всех знаю.
Тодди была высокая и сухощавая, с узкими бедрами и плоскогрудая, как мужчина; на ней были брюки защитного цвета и простая рубашка. Ее огрубелое, словно дубленое, лицо почернело от загара и сморщилось, как чернослив, но все это восполнялось обилием косметики — густо подрисованными бровями, блестящими синими тенями и жирным слоем темно-красной помады. Ее волосы, для которых не нашлось бы более подходящего слова, чем «лохмы», в естественном своем состоянии серебрились бы сединой, но «седина так старит, душечка», а потому были выкрашены в ликующий, прямо-таки кричащий медный цвет.
