Волшебная сказка Нью-Йорка - Данливи Джеймс Патрик (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
— Нет.
— А мне только что приснилось будто ты именно этим и занят. И какая-то курва перекидывает ногу через твой дрын, а он у тебя чуть не в фут шириной. Хоть на скачках в Хайалиа с ним выступай. Ну ладно, хорошо хоть вернулся. Господи, какая и жара. Сукин сын Келли сегодня с полудня до самого вечера ковырялся в системе кондиционирования. Наконец, сказал, что напрасно он взялся за такое безнравственное дело. Дескать, если бог послал нам жару, надо жариться. А после явился этот болван араб или кто он там, который мне глазки все время строит, и совсем ее доломал. Теперь весь дом требует, чтобы я ее починила, как будто я виновата. Ложись. Ты голодный.
— Нет.
— Слушай, я что у тебя хотела спросить. Ты жену свою любил. Мне иногда кажется, что ты холодный, как рыба. Просто свалил ее в могилу и все. Что ты вообще никому не сочувствуешь.
— Сочувствую.
— Ну, ложись.
Каменно-неподвижный лежу рядом с Фанни Соурпюсс. Дожидаясь, когда она заснет. Чтобы как следует поразмыслить. Потому что я все же добрался сегодня до закусочной на Шестой авеню. Чтобы вкусить счастья по рецепту доктора Педро. После прогулки. Следом туда вошла и уселась напротив меня высокая светловолосая женщина. В свободном зеленом платье с еще более зелеными пуговками впереди. Ела жаренную картошку, поливая ее кетчупом. Ковыряя в тарелке вилкой, оттопыривала мизинец. Улыбнулась, когда я подтолкнул в ее сторону сахар для кофе. Сказала, какая жаркая ночь. Я сказал, да. И увидел, как она спрятала ладони под стол, и принялась там дергать взад-вперед заевшее обручальное кольцо. Прежде чем заговорить со мной, некоторое время покусывала губы.
— Вы здесь часто бываете.
— Да нет, это мне мой доктор велел.
— Ваш доктор.
— Да, он сказал, что тут подходящее место, если хочешь понаблюдать за людьми.
— Ну, здесь, конечно, можно увидеть людей, вот только каких.
Взбитые на макушке волосы, слегка припухлые щеки, немного отвислая нижняя губа. Зубы выглядят новее всего остального. Сказала, что одинока, живет в нескольких домах отсюда. Задавая вопрос, высоко задирает одну бровь.
— Простите мое любопытство, а чем вы занимаетесь.
Каждый раз, как она наклоняется. Вижу темно-влажный ручеек между ее грудей. Ненадолго заимствую титул мистера Убю, полагая, что в такое позднее время он ему не особенно нужен.
— Возглавляю рекламный отдел в одной промышленной корпорации.
— Неужели.
— Представьте. Вообще-то я сейчас рассматриваю кое-какие предложения. В моем возрасте занимать пост главы отдела совсем неплохо, но мне не хочется, чтобы это состояние стало хроническим.
— Ха-ха, да, конечно, я вас понимаю. Вы могли бы сниматься для журнальных обложек или стать актером, или кем-то еще в этом роде.
— Во всяком случае, я сейчас серьезно обдумываю другие предложения и возможности.
— Вы как-то странно говорите.
— Это оттого, что я повредил челюсть, играя в поло.
— Подумать только, так вы в поло играете, это такая игра, где скачут на лошадях, верно.
— Играю там у себя, в Вирджинии. По уикэндам.
— Хорошая игра. Только дорогая.
— Да, определенных затрат требует. Как и все самое лучшее в жизни. А чем занимаетесь вы.
— Я, пожалуй, из тех людей, которые идут, никуда не сворачивая, по проторенной дорожке. Если вам захочется пошутить, назовите это карьерой. Я секретарша с юридическим уклоном. Всю жизнь прожила с матерью, она умерла в прошлом году. Просто плыву по течению. Вам нравится ватрушка.
— Да, замечательно вкусная.
— Я, пожалуй, тоже возьму парочку. У вас такой выговор, будто вы англичанин.
— Некоторым из нас, живущих в той части Вирджинии, где расположены лучшие поместья, присущ подобный выговор.
Допиваю кофе. Беру еще чашку. Она тоже. Рассказывает мне о матери, работавшей ночной сиделкой во многих богатых домах на Парк-авеню. И, слегка покраснев, спрашивает, вы не хотите зайти ко мне, посмотреть ее фотографии, дедушка, пока мы не обеднели, тренировал лошадей. Фотографий оказалась целая куча.
Поднялись в лифте. Она все тискала ключ от двери, словно пытаясь его согнуть. Прошли по общему коридору, узкому и зеленому. Потом в коричневую дверь ее квартиры, мимо крохотной кухоньки. Маленькая гостиная. Стеклянный кофейный столик. Белая киска в углу гадит на соломенную подстилку. Стопка книг. Она сказала, садитесь, пожалуйста, мистер Пибоди, знаете, если вы не против, я буду звать вас Джейсоном. Я состою в книжном клубе, Джейсон. Вот чем я занимаюсь всерьез. Читаю. Хотите чего-нибудь выпить.
Слышно, как на кухне дважды плюхается на пол молочный пакет. Кристиан сидит, держит в руке стакан молока. Глядя на женщину, стоящую у книжного шкафа, на полках которого теснятся умные книги. Там, в закусочной от меня чуть дым под столом не пошел, когда я увидел, как она кусает ватрушку. Решил, что доктор Педро не одобрит меня, если я упущу возможность. Предоставляемую этим безусловно прекрасным созданием. На предложение полюбоваться фотографиями матери я ответил нет, спасибо. И тогда она вдруг сказала, я вас очень прошу, не могли бы вы оказать мне большую услугу. Проводить меня до дому, чтобы мне не идти одной. Только до двери. Понимаете, в соседнем доме убили одну девушку, всего три дня назад. А у вас внешность порядочного человека. Уже поздно и ночь такая жаркая, я боюсь возвращаться домой одна.
— Спасибо, мадам. Я чрезвычайно вам благодарен за то, что вы не сочли меня сексуальным маньяком.
— Ха-ха, господи, какой вы шутник.
Однако она их все-таки вытащила. Фотографии матери. Девочка на каменном крыльце, перед увитой плющом дверью. Девушка в белом, улыбающаяся рядом с сидящей в инвалидном кресле пациенткой в соломенной шляпе. Подпись, Кеннебанкпорт, штат Мэн. Когда тебе на колени вываливают столько фотографий, подняться уже невозможно. Сказала, что зовут ее Лилия, а фамилия Астр, сплошные цветы. У окна тускло светятся две керамических лампы. На стенах скучают четыре картины с какими-то задницами, маслом. Мы просидели с ней почти до полуночи, уже и коты принялись орать и мяукать внизу, в закоулках, и давно истекли все сроки, после которых Фанни, как я знал, открутит мне голову. С криком, где тебя черти носили.
— Боюсь, мне пора.
— О нет, прошу вас, не уходите.
— Ничего не поделаешь, меня матушка ждет.
— Вы вроде бы сказали, что вы из Вирджинии.
— Да, она приехала на неделю, за покупками.
— Пожалуйста, Джейсон, останьтесь, вы у меня первый гость почти за три месяца. Для меня это едва ли не чудо. Я раньше состояла в кегельном клубе. Пока в нем не остались одни женщины. Вы не играете в кегли.
— Нет, пока нет. Но если я не вернусь домой, моя кровожадная мамочка пришибет меня кегельным шаром.
— Ха-ха, в вашем возрасте и такая зависимость от мамочки. А вот моя мама, как мне кажется, погубила мою жизнь.
— Знаете, мне иногда хочется вырваться из-под ее опеки, но она самая милая, самая дорогая мне и самая замечательная женщина, какую я когда-либо знал.
— Все же мне кажется, что ей не стоит вас так ограничивать. Вы, наверное, всю жизнь провели у нее под крылышком. Я бы хотела как-нибудь с ней познакомиться.
— Да, ну ладно, мне все же пора.
Лилия склоняется над Кристианом, отталкивая его назад, на диван, рот ее приоткрывается. Всаживает язык между моими стиснутыми губами. Слышу, как бухает ее сердце, а она между тем осыпает мое лицо поцелуями. Женщина, которой я почти и не знаю. Обливается потом. Пышная, душная грудь. Необычайно сильные руки, обвивающие тебя так, что и не вырваться. Не причинив боли этим льнущим лианам. От зажима которых я начинаю отрыгиваться копченой говядиной.
— Прошу вас, не уходите. Вы не пожалеете, честное слово. Это, конечно, не важно, но я однажды победила в чемпионате по скоростному печатанию на машинке. Вон диплом висит на стене. Не смейтесь надо мной. Я в отчаянии. И я так одинока. Я не хочу, чтобы вы уходили. Пожалуйста. Я дам вам пятьдесят долларов.
