Куклу зовут Рейзл - Матлин Владимир (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
В объявлении сообщалось, что похороны состоятся завтра на кладбище Ган-Шалом, справки по такому-то телефону. Василий сразу же позвонил и попросил телефон Джино Чайкина. Ласково-механический женский голос объяснил, что номера дать не может, но может передать Джино, и он позвонит сам. Василий назвался кузеном и оставил свой домашний номер. Он не особенно надеялся, что родственник откликнется, однако тот позвонил.
Разговор был коротким, но продуктивным. Джино сказал, что очень хочет познакомиться со своим двоюродным братом и его семьёй. С радостью приехал бы к ним, но в ближайшие дни из дома не выходит, сидит шиву по отцу. «Что?» — переспросил Вася. «Шиву, семь дней», — ответил Джино. Может быть, Василий захочет приехать к нему, почтить память дяди? Между прочим, покойный часто вспоминал своего брата Арона и знал, что у него остался сын. Как жаль, он совсем немного не дожил до встречи… Василий записал адрес и на следующий вечер поехал.
Ехать до Бей-Ридж было не так уж далеко, примерно полчаса, но оказался он в другом мире. Чистые, усаженные деревьями улицы, огромные участки, каждый величиной с парк, большие дома, напоминающие помещичьи усадьбы. Чайкину принадлежал огромный двухэтажный дом, к которому от чугунных ворот вела кипарисовая аллея. Расторопные ребята в желтых куртках приняли его машину, и он пошёл прямиком в дом. При входе стоял швейцар, который поклонился и показал рукой, приглашая внутрь. Василия никто не останавливал и ни о чём не спрашивали. Он прошёл мимо завешенного зеркала и оказался в очень большой комнате, где вдоль стен и за столами сидели люди. На стене против входа висел большой портрет с траурным крепом, под ним стояло пустое кресло, а возле кресла, на полу, сидел человек в шапочке и без ботинок. Вася направился прямо к нему, но прежде чем успел представиться, тот поднял глаза и сказал:
— You are Basil Rabochev, aren’t you? I am Jeno, your cousin. Welcome.
Он указал глазами на свободное кресло, и Василий сел. Прямо над его головой оказался портрет умершего дяди. Вася запрокинул голову и посмотрел на него.
— Ну что, есть сходство с братом? — спросил Джино. Разговор шёл, естественно, по-английски.
Вася смутился:
— Я ведь отца не помню. Мне было четыре года, когда его арестовали.
— Да, мы знаем, что его расстреляли. Можно спросить, что произошло? За что?
Вася недоумённо пожал плечами:
— Это было в тридцать седьмом году. В тридцать седьмом году, — повторил он с нажимом.
— Да, в тридцать седьмом. И что произошло? Какая причина?
Вася вздохнул и обвёл взглядом комнату. Люди были заняты своими негромкими разговорами, на Джино и Васю, казалось, никто не обращал внимания. В основном пожилые, солидные люди в тёмных костюмах, некоторые с шапочками на голове. «Господи, — с тоской подумал Вася, — кто из них знает, что такое тридцать седьмой год? “За что расстреляли”…»
— В пятьдесят шестом его реабилитировали. Полностью. Даже все награды вернули.
— В самом деле? — обрадовался Джино. — Вот этого мы с папой не знали. Значит, произошла ошибка.
Василий усмехнулся:
— Ошибка, давайте считать так. Вопрос в том, может ли ошибка повториться несколько миллионов раз…
К Джино подходили люди, произносили сочувственные слова и отходили, а Василий продолжал сидеть подле него в кресле. Некоторым Джино говорил: «Мой двоюродный брат Бэзил, недавно из России. А это мистер такой-то». Вася не запоминал имён. Ему хотелось расспросить кузена о его жизни, о его семье, но он подумал, что это неуместно. Впрочем, кто тут хозяйка, можно было догадаться: статная женщина в узком чёрном платье отдавала распоряжения официантам, обносившим гостей напитками. Её седые в голубизну волосы оттеняли блеск больших чёрных газ. Время от времени она подходила к Джино, шёпотом обменивалась с ним короткими замечаниями и снова шла встречать и рассаживать гостей.
— Твоя жена? — спросил Василий.
— Извини, я не познакомил. Берта, подойди на минутку! — И когда она подошла: — Это Базил, мой двоюродный брат из России.
— Тот самый? — женщина с интересом посмотрела на Васю, он встал и поздоровался с ней за руку. — Мы о вас столько говорили, гадали, что с вами там происходит. Но сейчас не поговоришь. Почему бы вам с семьёй не приехать к нам в ближайшие дни, как только кончится шива? Познакомимся поближе. Ведь родственники… А сейчас извините.
И она заспешила навстречу пожилой даме, бросив на ходу мужу:
— С мальчиками познакомь.
Джино подозвал двух высоких пареньков: один смуглый, черноглазый, другой белокурый, с бледно-голубыми глазами местечкового мечтателя.
— Это мои сыновья, Дейвид и Джозеф. Им через месяц шестнадцать. Да, близнецы, хотя и не похожи. Бывает такое….
Дома Василий подробно пересказал жене впечатления вечера. Ей всё было интересно, она расспрашивала и про дом, и про сыновей, и про гостей, и про Берту.
— Сама всё увидишь. Мы договорились, что в ближайшее время приедем к ним в гости. Все трое, с Машей, разумеется.
10
Пересечение параллельных
Договорились приехать в воскресенье к двум часам. «Outdoor lunch» — так сказал Джино.
День выдался жаркий, и Василий наотрез отказался надевать пиджак и галстук, на чём настаивала жена. И правильно сделал, как вскоре выяснилось. Принимали их по-семейному, во дворе у бассейна. От бассейна куда-то вдаль тянулась лужайка с деревьями, замысловато подстриженными кустами и цветочными клумбами.
Гости развалились в шезлонгах и неторопливо потягивали пиво и белое вино. Джино в шортах и майке возился у жаровни, Берта, тоже в шортах и майке, подавала гамбургеры и салат на пластмассовых тарелочках. Близнецы появились в купальных трусах.
— Ты купальник привезла? — спросила Берта у Маши. Та растерянно посмотрела на родителей:
— Меня никто не предупредил.
Вася вспомнил, что, когда договаривались, Джино что-то сказал насчёт «outdoor», но он не обратил внимания.
— Не беда, — улыбнулась Берта, — у меня есть запасной купальник твоего размера.
Когда Маша в белом купальнике побежала вслед за мальчиками к бассейну, все посмотрели ей вслед.
— Красивая, — сказала Берта. — Сколько ей? Четырнадцать? Возраст Джульетты…
Джино сходил за семейным альбомом, и все принялись рассматривать старую фотографию с надписью: «Фотографiя Фридриха Шульца на Петровской ул. гор. Херсонъ. Негативъ сохраняется». В объектив хмуро смотрели две девочки, мальчик (все примерно одного возраста) и молодой мужчина с бородкой.
— Вот этот, взрослый, — мой отец, — пояснял Джино. — Мальчик — твой отец, ему здесь лет десять, а это их сёстры-близнецы. Не помню, как их звали.
— Малка и Лея, — неожиданно для себя вспомнил Вася. — Они погибли во время погрома. Мне тетя рассказывала.
— Смотрите, — сказала Берта, — Маша похожа на эту вот, справа. Вы не находите?
— Они сфотографировались все вместе, вчетвером, перед отъездом папы в Америку, — вспомнил Джино. — Значит… постой, постой… в. 1911 году, так получается. У вас такая же фотография не сохранилась?
— Что ты, — махнул рукой Вася, — когда отца арестовывали, все фотографии забрали, письма, книги — всё… Может, в архивах КГБ по сей день валяется.
Вася снял рубашку и грелся на солнышке, Валя пряталась в тени: на ней были брюки и блузка с длинным рукавом. Берта предлагала найти для неё в своем гардеробе что-нибудь полегче, но Валя отмахивалась:
— С вас на меня? Да не шутите! И пытаться не буду: не хочу срамиться.
Действительно, Валя за последнее время сильно раздалась. Она сидела на стуле в тени навеса, отяжелевшая, грустная, не ела и не пила и только время от времени произносила: «Хорошо тут у вас. Так хорошо…»
— Когда вы этот дом купили? — поинтересовался Василий.
Джино усмехнулся:
— Наследство от родителей Берты. Купить такой нам не под силу, хотя я в этом бизнесе почти десять лет и у меня сейчас свое агентство по торговле недвижимостью.
