Повитель - Иванов Анатолий Степанович (читать книги онлайн бесплатно полные версии TXT) 📗
Анисья не сказала ни да ни нет. А через неделю пришла на колхозные огороды и молча принялась за прополку морковных гряд…
Теперь Поленьке и Петьке никто не запрещал играть вместе.
4
Ровно через год вернулся с фронта по ранению Иван Бутылкин. Недели две он куролесил по улицам села, что-то пьяно выкрикивал. Женщины провожали его угрюмыми взглядами, иные говорили:
— Добрых людей бьют на фронте, сколь уж похоронных прислали. Вчера Авдотья Ракитина получила, второй день ревом ревет. А на этого и шальной пули не нашлось…
Ранней весной 1944 года заявился в село и Григорий Бородин. Пока Анисья хлопотала у стола, Григорий вышел во двор, отвязал собаку и сел на крыльцо. Рослая сука, повизгивая, тыкалась ему в грудь, клала на колени лапы, лизала лицо. Григорий, улыбаясь, ласково гладил ее по спине…
Пообедав, Григорий снова вышел во двор и просидел на солнцепеке с собакой до вечера.
На другое утро Анисья встала затемно, растопила печь, приготовила завтрак, завязала в тряпочку кусок хлеба, несколько крутых яиц и бутылку молока. Григорий, лежа в постели, молча наблюдал за женой.
Когда Анисья накинула на себя выгоревший под солнцем пиджак, взяла узелок и пошла было из дома, Григорий привстал на кровати:
— Куда?!
— Так ведь я… Мужиков же нет в колхозе… Работаю теперья. У Евдокии Веселовой я в огородной бригаде… Сейчас землю под вспашку готовим.
— Сиди! — бросил ей Григорий и лег.
Анисья потопталась у порога в нерешительности.
— Так что же… Лапшу я сварила вам на завтрак, к обеду суп приставила в загнетке… — начала было Анисья, но тотчас умолкла, потому что Григорий резко сбросил с кровати голые ноги.
— Сиди, сказал, дома! — Григорий зевнул и добавил: — Сам теперь буду работать.
Однако прошел день, другой, а работать Григорий не торопился. И жену не пускал.
Неделю спустя Бородин встретил на берегу озера Евдокию Веселову с ведрами. Она заметно постарела за три военных года, изменилась. Но по легкой походке он сразу узнал в ней прежнюю Дуняшку.
— Здравствуй, Евдокия Спиридоновна, — сказал он, поравнявшись.
— Здравствуй… — впервые после того далекого-далекого вечера за поскотиной поздоровалась с ним Евдокия.
Григорий помолчал, не зная, что сказать дальше. Слишком уж неожиданна встреча, а разойтись невозможно.
— Вернулся вот… По ранению. Калека, почитай…
— А Андрюшу убили… в сорок третьем… Слыхал? — Евдокия проговорила это тихим, ровным голосом и беззвучно, почти без слез, заплакала, пошла дальше, согнувшись совсем под тяжестью полных ведер. Видно, все было давно выплакано, и безысходное горе могло теперь только выжать несколько капель из ее глаз.
Григорий минуты три смотрел ей вслед. Затем подошел к самой воде. Золотые блики, как большие качающиеся цветы, лежали по всему озеру, с которого только-только сошел лед. У берега они были крупные, а чем дальше, тем мельче и мельче.
Бородин сел на отполированную волнами каменную плиту, поднял обточенный водой голыш и бросил его далеко в озеро. Прислушался к глухому всплеску. Через минуту подумал: «Теперь лежит на дне…» Встал ипошел обратно. Шагал бодро, точно сбросил в озеро вместе с камнем десяток лет…
Через несколько дней после встречи Григория и Евдокии на берегу Поленька забежала зачем-то по привычке к Петьке. Григорий, только что пообедав, сидел у стола, курил. Петька и чернявый Витька Туманов, примостившись у окна на лавке, рассматривали новенький баян, привезенный Григорием. Переступив порог, Поленька в нерешительности прижалась к косяку.
Григорий сразу узнал ее, Поленьку Веселову, хотя за его отсутствие она вытянулась, похудела, превратилась в угловатого подростка, а волосы заплетала теперь в косу, доходившую до пояса. Долго щурил глаза, оглядывая девочку с головы до ног. Поленька краснела под его цепким взглядом, ежилась, готовая каждую секунду пулей выскочить из комнаты.
— Та-ак-с, — протянул Григорий, не вынимая изо рта папиросы. — Чья же будешь такая? Породы длинношеих у нас в деревне до войны вроде не водилось…
Поленька не выдержала, быстро выскочила на крыльцо. Там передохнула, прислонясь к резному столбу под навесом, и побежала домой, забыв, зачем приходила к Петру.
— Что она тебе, помешала? — обиженно спросил Петька у отца после того, как Поленька ушла, и опустил неведомо отчего покрасневшее лицо. Григорий встал из-за стола, прошел по комнате, поплевал на окурок и бросил его в угол.
— Ты чего краснеешь-то? — повернулся он к сыну.
— Я не краснею, с чего взял? — ответил Петька, заливаясь краской еще гуще.
— Она, может, по делу приходила, — спокойно заметил Витька Туманов.
Григорий усмехнулся в жесткие, насквозь прокуренные усы:
— Больше, кажись, не придет. Ни по делу, ни без дела…
— Тебе что, легче от этого будет? — недовольно проговорил Петька.
— Может, и легче — крикнул Григорий. — Ишь ты! Учись вот играть на инструменте да помалкивай. А то в два счета отберу.
Вечером, когда сквозь груды нежно-розовых облаков косо прорывались длинные желтоватые снопы лучей, а с околицы, из-за длинных бревенчатых амбаров, доносились голоса ребят, Петька вышел из дома. Отец, возившийся у крыльца с собакой, окликнул его:
— Далеко пошагал?
— Так… Схожу куда-нибудь. К Витьке пойду.
Потом долго оба молчали. Отец, кажется, забыл о нем. Склонился над собакой и внимательно перебирал ее шерсть. Петька хотел уже повернуться и уйти, когда отец, не поднимая глаз, снова проговорил:
— Ты поди забыл, за что я тебе несколько раз кожу с задницы спускал?
— Нет, помню…
— Но-о! — удивился Григорий и недоверчиво поднял на него глаза. Встал, медленно взошел на крыльцо, взялся за ручку двери. — Коли помнишь, так объяснять нечего. Увижу еще тебя в компании с дочкой Евдокии Веселовой — в последний раз измолочу и выгоню из дома к чертовой матери. Иди куда хочешь. Мое слово — кремень. Знаешь?
Отец громко хлопнул дверью. Вздохнув, Петька опустился на то место, где только что сидел отец, и стал смотреть на озеро. Оно было разлиновано длинными розоватыми полосами.
За амбарами, кажется, ребята гоняли футбольный мяч. Петьке до смерти хотелось побежать туда. Но он слышал, как повизгивали за амбарами девчонки, которые сидят, наверное, кружочком на траве и наблюдают за игрой, и не решился. «Среди девчонок, конечно, и Поленька, — думал он. — А отец… А может, там ее и нет вовсе?..» Петька встал, обернулся и посмотрел на окна своего дома. Потом медленно побрел к амбарам.
Поленька была там. Она сразу заметила его, растерянно, но в то же время обрадованно, как показалось Петьке, улыбнулась. Он подумал почему-то, что ее улыбку заметили все девчонки, резко остановился.
— Иди, иди сюда, к нам, — звонко крикнул Витька Туманов. Но Петька постоял и пошел обратно.
Ему было очень стыдно, точно он в чем-то обманул кого-то.
Глава вторая
1
После ухода в армию Веселова председателем колхоза в Локтях стал бывший шофер Егор Тушков, освобожденный от призыва по болезни.
— Шея у него, должно, болит. Ишь красная какая, точно кирпич, немногим разве потоньше бычачьей, — зло говорили бабы.
Избрали Тушкова председателем не от хорошей жизни. Что бы там ни говорили про него, а руководить колхозом было некому: кроме Тушкова, пьяницы Мусы Амонжолова да двух-трех подслеповатых стариков, мужчин в деревне не осталось.
— Руководи, мужик все же, — горько бросила ему в лицо после собрания Марья Безрукова. — Хорошо хоть, что Евдокию Веселову в правление ввели. Все же следить будет за тобой…
Иван Бутылкин, вернувшись из армии, стал правой рукой своего дружка-председателя. Назначен он был кладовщиком.
— Что ты, Егор, делаешь, — возмутилась Евдокия Веселова. — Почему с правлением не посоветовался?
— Чего советоваться… Время военное — не до разговаривания… Ты не мешай руководить. За огородом лучше смотри. Капуста-то засыхает вон…
