Лунный камень Сатапура - Масси Суджата (версия книг TXT, FB2) 📗
— А Ганесану хватит сил бежать за нами много километров?
— Еще бы! Он же даже на охоту ходил! — ответил мистер Басу, медленно продвигавшийся в ее сторону.
Причин не брать собаку не было. Первин посмотрела сверху вниз на Читру:
— Принесите, пожалуйста, веревку и привяжите к ошейнику. Ее возьмет Падмабаи — тогда пес будет знать, что он сопровождает ее, а не гонится за нами.
Читра быстро отдала распоряжение мальчикам, охранявшим дворец, и младший тут же убежал за веревкой.
— Ганесан с нами побежит? — шепелявя от радости спросила Падмабаи.
Первин обрадовалась возможности ее приободрить.
— Конечно. А вы знаете, что в гостевом доме у Ганесана есть братец-пес?
— Братец-пес, — с явным уважением повторила девочка. — Младший или старший?
— Это вам самой придется решать. Он такого же размера, вот только не такой чистый. Но я уверена, что они очень обрадуются встрече. — Это было далеко идущее замечание. Первин решила, что после визита в охотничий домик заберет девочку в гостевой дом, там безопаснее.
— Как было бы здорово увидеть братца-пса! — Падмабаи стукнула Рани пятками по бокам, и Первин пришлось поспешно натянуть повод, чтобы лошадка не тронулась с места.
Появился мальчик с веревкой, Рама помог превратить ее в поводок и привязать к украшенному самоцветами ошейнику Ганесана.
— Он за вами побежит, даже если княжна выпустит поводок! — сказала Читра. А потом добавила, бросив на Первин серьезный взгляд: — Я буду молиться и Шиве-джи, и Араньяни, чтобы вы отыскали молодого махараджу и любимую мою махарани. Наконец-то она сможет править в зенане.
Первин понимала: Читра имеет в виду, что Мирабаи теперь станет главной над всеми женщинами, — вот только велика была вероятность того, что молодая махарани полностью изменит свой образ жизни, ведь она больше не обязана подчиняться свекрови. Нужно было учитывать и еще одну вещь. Женщинам и раньше доводилось править княжествами и королевствами. Сможет ли Мирабаи стать регентом? Агентство, безусловно, должно рассмотреть этот вариант.
Рама одним махом вскочил в седло и жестом поторопил Первин:
— Нужно ехать, пока солнце не село.
— Скоро увидимся, — с уверенностью сказала Первин Читре. — А если с возвращением детей возникнет задержка, я пришлю во дворец письмо.
— Рама-джи, скажи, далеко еще? — поинтересовалась Падмабаи вскоре после того, как они отъехали от дворца.
— Еще полчаса, — ответил Рама. — Недолго.
Падмабаи запрыгала в седле.
— А мне скучно!
— Вы же увидели мир! Как это может быть скучно? — Первин понимала, что голос ее звучит натянуто. Падмабаи, похоже, успела забыть, что они едут по серьезному делу. Сказать заранее, обнаружат ли они в охотничьем домике Дживу Рао или Мирабаи, было невозможно. Если Мирабаи нашла сына, но на нее накатила меланхолия, она могла посадить его на свою лошадь, как вот Первин посадила княжну. А поскольку махарани была резко против предложения Первин оставить мальчика в Индии, она может и не вернуться.
Или, допустим, Мирабаи не найдет Дживу Рао и решит покончить с собой. Свагата сказала, что самоубийство — грех, однако запрещенный законом обычай сати — самоубийства вдовы после смерти мужа — все еще был в ходу в сельской местности. Нетрудно себе представить, что склонная к меланхолии женщина может свести счеты с жизнью после гибели мужа и двух сыновей на протяжении всего лишь двух лет. Не каждый справится с таким горем.
— А где этот домик? — заныла Падмабаи, дергая Ганесана за поводок.
— Вон там, впереди, — не вполне честно ответила Первин. — И аккуратнее с поводком, не выроните его!
— Я хочу слезть. Эту лошадь все время качает! — пожаловалась княжна.
Первин попыталась ее отвлечь.
— Посмотрите вон на тот баньян. Давайте посчитаем, сколько баньянов нам встретится по дороге.
Но эта попытка развлечь княжну провалилась. Первин обескураженно посмотрела на Раму, девочка же продолжала ныть.
— Не переживайте, — сказал Рама, который уверенно скакал рядом. — До охотничьего домика недалеко, там она поест и успокоится.
Первин сомневалась, что ребенок может успокоиться после того, как увидел труп собственной бабушки.
— Там, в домике, живут очень добрые люди. Они обрадуются приезду княжны Падмабаи.
— Нет! — поправил ее Рама. — Они испугаются, ведь смотреть на княжну непочтительно.
— Даже на такую маленькую? — изумилась Первин.
— Да. Ее придется скрывать.
Первин решила последовать совету Рамы, они оба спешились у ручейка, который из охотничьего домика еще не просматривался. Первин отпустила лошадей напиться вволю, а Рама пошел вперед выспросить о махарадже, а заодно пообещал Падмабаи, что принесет ей поесть. Первин смотрела, как княжна носится вокруг, с интересом разглядывая стрекоз, жуков и птиц.
— А дядюшка Крыс приплывет к нам на своей лодке? — спросила Падмабаи.
— Вряд ли. Он же в Англии!
— Жалко. Где можно сделать су-су?
Первин не продумала заранее, как будет отправлять естественные княжеские нужды. Извиняющимся тоном она объяснила:
— Здесь нет специальной комнатки, как у вас во
дворце.
Падмабаи переминалась с ноги на ногу.
— А стульчика, как у раджматы, здесь тоже нет?
— Мы с вами зайдем за дерево. В лесу можно, никто не увидит.
— Пусть и Ганесан с нами.
Первин сперва убедилась, что лошади крепко привязаны, а потом повела Падмабаи за куст.
— А где Рама? Он сказал, что принесет мне поесть, — продолжила девочка, когда они вернулись.
Первин взглянула на наручные часики.
— Он ушел десять минут назад. Видимо, ждет, пока приготовят еду. У них там очень вкусные роти.
— Я есть хочу! — Падмабаи топнула ножкой, и Ганесан глухо заворчал.
Прошло двадцать пять минут, а Рама так и не вернулся. Первин стала просчитывать разные сценарии. Например, случился какой-то важный разговор, касающийся махараджи. Ей очень хотелось подойти к домику поближе и поискать Дживу Рао, но страшно было вести туда княжну — она помнила, чтó Рама сказал о том, как здесь уважают пурду.
Первин села на траву и перевела взгляд на Рани. Лошадка смотрела на нее без всякого выражения, будто пытаясь сказать, что тоже не понимает, куда подевался Рама. Рани переступала с ноги на ногу, кашемировая шаль, перекинутая через седло, шевелилась. Первин посмотрела на нее новыми глазами. Можно завернуть княжну в ткань. Это обеспечит ей невидимость — но не напугается ли ребенок?
Первин вскочила, сдернула шаль с седла. Усмехнулась, накинула красную ткань на девочку.
— Ну вы и красавица!
— Аанх мичоли! — выкрикнула Падмабаи.
Она решила, что Первин хочет поиграть в жмурки.
— Для жмурок у нас игроков маловато, — сказала Первин. — Мы будем играть в другую игру. Идите за мной, очень тихо. И Ганесана тоже возьмем.
Первин двинулась к домику, по дороге кивнула нескольким крестьянам, стоявшим поблизости. Она старательно делала вид, что медленно вышагивать по тропинке, ведя за руку девочку, закутанную в шаль, и собаку на поводке, — самое что ни на есть обычное дело.
— Мы ищем своего проводника, — обратилась она к седоволосому мужчине, которому раньше заплатила за пшеничную роти. На круглой решетке у него пеклась лепешка.
— А это кто? — спросил мужчина, переворачивая кружок теста. — Молодая невеста?
Его, видимо, запутал красный цвет шали.
— Нет. Ребенок, которого мне доверили охранять.
Мужчина покачал головой.
— Кто это? Я должен знать.
Первин сообразила: а ведь закутанную княжну могут принять за пропавшего махараджу.
— Нет-нет, это не махараджа.
— Это я! — радостно сообщила Падмабаи.
Первин тихо пояснила:
— Это княжна, я укутала ее из соображений приличия.
Услышав ее слова, Падмабаи скинула шаль и с улыбкой огляделась.
— Пахнет вкусной роти!
Мужчина застонал, закрыл глаза руками.
