Три Рождества, которые мы провели вдали от дома - Джексон Руби (читаем полную версию книг бесплатно TXT, FB2) 📗
Она написала родителям, что изучает самолеты второго класса, не уточнив, что это истребители. Она назвала две марки – «дифайэнт» и «мустанг», уверенная, что для родителей это пустой звук. Два другие – «харрикейн» и «спитфайр» – она из осторожности называть не стала: вряд ли во всей Британии нашелся бы хоть кто-нибудь, не знавший, что это такое… Она не сомневалась, что мать лишилась бы сна, если бы дочь обмолвилась, что скоро будет летать на «спитфайрах».
О том, что чуть не погибла, она тоже умолчала. Правда, в тот день, когда родители получили ее письмо, они были слишком взбудоражены, чтобы обратить внимание на такую мелочь, как типы самолетов, на которых летает их дочь.
Ранним утром Фред, как всегда, раздвинул шторы затемнения и по привычке выглянул на улицу. Там даже в этот ранний час было, как всегда, многолюдно. В его сторону шагала издали фигура, привлекавшая внимание; этот рослый человек был ему определенно знаком. Когда Фред разглядел его походку, у него бешено заколотилось сердце, с новой радостной силой погнав кровь по венам.
Он протер глаза, но они опять увлажнились. Снова приглядевшись к приближающейся фигуре, Фред Петри, прославившийся на весь Дартфорд своей невозмутимостью, выронил тряпку и выбежал из лавки.
Флора, как раз спустившаяся вниз, увидела мужа и, испугавшись того, что он мог увидеть, в одних тапочках засеменила следом за ним.
Через несколько шагов она остановилась и разрыдалась.
– Сэм, мой Сэм! – запричитала она и снова бросилась вдогонку за мужем.
– Успокойся, Флора. Да, это твой Сэм. – Мисс Патридж, явившаяся в лавку раньше обычного, – это был день раздачи свежих яиц, – крепко обняла подругу. – Тебе не почудилось, Флора, дорогая. Там и вправду Сэм, сейчас он обнимается с отцом. Через минуту ты сама прижмешь его к груди.
Так и вышло. Сэм Петри, исхудавший, но загорелый и обветренный, сжал мать в объятиях. Им пришлось поменяться ролями: он превратился во взрослого, утешающего рыдающее дитя.
– Не надо, мама, не плачь… Это я, все хорошо! Я вернулся домой, я прошел через всю Европу, мечтая о твоих яблочных пирожках.
Они добрели до лавки, в дверях которой их встречал незнакомый Сэму парень. Он посмотрел на Сэма, смущенно улыбнулся и хотел сбежать, но Сэм сильной рукой сгреб его за воротник.
– Кто таков, мам? Новый помощник? – Он присмотрелся к Джорджу. – Не надо уходить. Тут будет такая толпа, что без тебя не обойтись.
Никогда еще в «Бакалейных товарах и лучших сортах чая Петри» не собиралось столько народу, пришедшего вовсе не за покупками. Даже из местной газеты прислали репортера и фотографа. Наконец-то известие местного масштаба, способное всем поднять настроение! Сержант Сэм Петри, раненный при Дюнкерке, угодивший в немецкий плен и совершивший успешный побег, живым и невредимым вернулся в лоно семьи! За несколько минут до того, как в лавку набился народ, Фред успел объяснить Сэму присутствие Джорджа.
– Он ночует в твоей комнате, Сэм. Не беда, подыщем ему другое местечко.
– Ты храпишь, парень? – спросил Сэм, глядя на него сверху вниз.
Джордж кивнул:
– Как паровоз, сэр.
– Вот и хорошо. – Сэм взъерошил ему волосы. – Будет как в добрые старые времена.
Мисс Патридж предложила было закрыть по такому случаю лавку, но Фред отказался: это было бы несправедливо по отношению к покупателям.
– Они ждут свежих яиц, как всегда по вторникам, мисс Патридж. Будем вставать к прилавку по очереди.
Флоре ничего так не хотелось, как утащить сына наверх и вдоволь на него наглядеться. Два года разлуки! Больше она его никуда не отпустит!
Устав от гостей, Сэм взмолился, чтобы ему позволили побыть наверху, с семьей – он уже включал в нее Джорджа. Через денек-другой, конечно, он будет счастлив повидаться со старыми друзьями.
Роуз на радостях – брат вернулся! – решила прогулять фабричную смену.
– Пусть увольняют, если хотят, – заявила она, – но сегодня я остаюсь дома.
Викарий Тайвертон вызвался объяснить фабричному начальству отсутствие работницы и вернулся, чтобы поздравить семью.
Мисс Патридж провела в лавке целый день. Фред, Роуз и Джордж по очереди спускались, чтобы ей помочь, но к половине шестого вечера, когда лавка закрылась, она уже падала с ног от изнеможения.
– Поднимитесь, поужинайте с нами! – уговаривала ее Роуз, но мисс Патридж осталась непреклонной: семье нужно побыть с сыном и братом.
– Я заберу Джорджа, Роуз.
Роуз улыбнулась. Она видела, как Сэм смотрит на Джорджа – так же, как он смотрел когда-то на Грейс и на любого другого ребенка, нуждавшегося в поддержке.
– Сэм с ним поладит, мисс Патридж. Подождите, мисс Патридж, вот увидите, Джордж не будет от него отходить.
Мисс Патридж согласилась. К ее удивлению, Фред вызвался проводить ее домой.
– Нынче мое дежурство, мисс Патридж. Какой пример я подам сыну, такому храбрецу, если использую его возвращение как предлог, чтобы пропустить дежурство? Я знаю, что он дома и впервые за два года будет спать в своей постели. Эта мысль будет согревать меня на обходе. А теперь отправим письмецо нашей Дейзи.
Но у мисс Патридж возникла мысль получше.
Через несколько дней Дейзи обрадовали, сообщив, что в два часа дня ей позвонят.
– Хорошо, что ты уже прилетела, Дейзи. Он уже звонил и обещал перезвонить сегодня.
Он? Томаш! Как она ждала разговора с ним! Она расскажет ему о пережитом, выслушает его взвешенное суждение о том, как поступила…
Она пообедала с другими летчиками, обратившими внимание на ее рассеянность. Впрочем, для загруженных работой пилотов такое состояние было нормой, поэтому все воздержались от замечаний. Все знали, через что приходится проходить их коллегам, и не комментировали чужое настроение.
Без пяти минут два Дейзи уже прохаживалась в ожидании перед офицерской столовой и быстро теряла терпение. Когда раздался, наконец, звонок телефона, она рванула дверь.
– Алло, Дейзи Петри у телефона.
– Здравствуй, Дейзи.
Она ждала услышать другой голос, но так было, возможно, даже лучше. От неожиданности она привалилась к стеклу.
– Сэм? Не может быть! Это ты, Сэм?!
– Да, Дейзи, я. Преподобный Тайвертон разрешил мне воспользоваться телефоном в приходе. Это мисс Патридж постаралась. Как ты, Дейзи? Летаешь? Не могу поверить! Я так горд за тебя, что того и гляди взорвусь!
За несколько минут разговора Дейзи узнала, что Сэм слышал о гибели Рона и о том, что Фил служит где-то на военном корабле. Она спросила про его побег.
– По телефону всего не расскажешь, Дейзи; я ведь трачу денежки викария. Я добрался до юга Франции, а оттуда нас – меня и еще нескольких, которых я встретил по пути, – забрал британский летчик. Страшнее всего было залезть в эту штуковину. Как у тебя хватает для этого духу? Я все тебе расскажу, когда вернешься домой. Ладно, пора закругляться.
Зазвучали гудки, и Дейзи, дрожа от волнения, положила трубку и вышла в метель. Ее так заворожил голос старшего брата, что она не заметила, как сгустились тучи.
На сегодня полет отменяется, думала она, подыскивая, где спрятаться от снега.
Следующие две недели Дейзи и другие летчики АТА совершали рейсы не просто каждый день, а два-три раза в день, если позволяла погода. Авиационные заводы наращивали выпуск самолетов, пополняя ВВС и, увы, заменяя сбитые аппараты. Летчики АТА поднимали новые самолеты в воздух и перегоняли их на авиабазы по всей Великобритании и Северной Ирландии. Дейзи предпочитала небольшие перелеты, так как умела разрабатывать кратчайшие, наиболее безопасные маршруты между авиабазами. Две ночи из трех ей удавалось спать в «собственной постели», как она приучилась это называть. Ее саму, всю жизнь прожившую в одной и той же пусть тесной, но все же удобной квартире, удивляла обнаружившаяся у нее способность быстро привыкать к незнакомым общежитиям и даже казармам и чувствовать себя там как дома. Она понимала, что повзрослела, стала более зрелой, готовой в любой момент отправиться туда, куда будет нужно.
