Работа легкой не бывает - Цумура Кикуко (книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗

Да нет же, ты все перепутал, думала я. В предпоследней главе Матио свалился с пищевым отравлением, объевшись как раз теми самыми семенами гинкго, и все выходные у него пропали впустую. Согласно хронологии романа, с тех пор прошла всего неделя, так что Матио никак не мог забыть злоключения с гинкго так быстро. И потом, разве сам Матио не говорил, что уходит из офиса, чтобы заканчивать работу раньше, чем прежде? Если так, вряд ли у него накопилось столько усталости, чтобы «в отчаянной попытке стряхивать» ее с себя. И не лучше ли в первом предложении «работу допоздна» заменить «целой рабочей неделей»?

Я уменьшила изображение компьютера Ямаэ Ямамото, склонила голову набок и присмотрелась к нему самому. Сидя за столом и кропая не вполне связную чепуху, Ямаэ Ямамото будто бы даже повеселел, продвигался приличным темпом, так что я рассудила, что он справится и без моих педантичных советов. И все же меня не покидали сомнения: неужели это и значит быть писателем? То есть просто писать, что в голову взбредет, как бы мало ни было смысла в этой писанине? Или это как раз случай работы в бешеном темпе, пока муза рядом, чтобы потом перечитать написанное и внести осторожные поправки? А Матио в романе Ямаэ Ямамото уже поглядывал на сидящую рядом женщину, которая заказала шпажки с одними только жаренными на них семенами гинкго – четыре штуки. Да уж, теперь этот отрывок пересыпан семенами гинкго настолько густо, что придется Ямаэ Ямамото править предпоследнюю главу, чтобы поменьше повторяться. Неужели нельзя было выбрать устрицы или еще что-нибудь?

Устрицы! Да, устрицы – как раз то, что надо! Меня так и подмывало сообщить Ямаэ Ямамото решение, на которое я наткнулась, но политикой компании запрещалось давать контакты объекта тому, кто за ним наблюдает. Наблюдателям ни при каких обстоятельствах не разрешалось оказывать давление на объект, если оно не было связано напрямую с целями наблюдения. В случае какой-нибудь неприятной неожиданности, которая требовала бы выхода на связь, нам полагалось обратиться к господину Сомэя, хотя и он в этой ситуации сделал бы лишь одно: передал информацию выше по цепочке, поскольку даже он не знал ни адресов, ни телефонных номеров объектов. Однажды, сразу после того, как один из объектов уехал со всей семьей на выходные в «Токийский морской диснейленд», наш сотрудник заметил небольшую утечку тока из телевизора, принадлежащего объекту. Через пятнадцать минут после передачи этой информации господину Сомэя пожарный и электрик без лишнего шума были направлены в дом объекта, где устранили неисправность. Объект до сих пор понятия не имеет, что его дом чуть было не сгорел дотла.

– Не стану скрывать: где-то в голове шевелилась мысль – да пусть себе горит! Будет знать, как иметь такую идеальную жизнь, – признался мне тот самый сотрудник, когда мы случайно встретились на кухне. И разговорились, пожаловавшись друг другу на подвальный магазин.

Я рассказала ему про свою эпопею с мате, а он – что женщина из магазина отказалась заказать DVD с аниме, о которых он попросил. Я видела его имя, но оно состояло из редких кандзи, так что я понятия не имела, как оно читается, и пока решила мысленно называть его господином Аниме.

– У того типа с телевизором трое детей, и он обращался с ними так, ну, знаете, – по-диктаторски. Когда пора было садиться за стол, говорил детям: «А ну живо идите есть, мелюзга тупая». Ни за что не сказал бы такое родным детям, если бы они у меня были. С другой стороны, я ведь не женат. Вообще-то я даже девушку найти не могу, да еще застрял на этой работе, которая ни шиша не стоит. Вроде как порой тревожно становится за себя.

Господин Аниме отличался упитанностью, носил очки и с виду был лет на пять моложе меня. Я спросила, диски с каким аниме он просил заказать продавщицу.

– «Темный кристалл», – ответил он, – и еще другой, о котором вы вряд ли слышали.

Я не слышала даже о первом, так что решила, что выспрашивать название второго не имеет смысла. По словам господина Аниме, который работал здесь уже три года, следить поручают в основном за объектами того же пола и приблизительно того же возраста, что и наблюдатель. Но иногда тебе достаются объекты, наблюдать за которыми в буквальном смысле невыносимо.

– Знаете, как это бывает – в классе обязательно найдутся один-два человека, которых терпеть не можешь? Ну вот, это тот же случай, – объяснил он.

Тип, у которого розетка с включенным в нее телевизором начала искрить, оказался как раз из таких, и пока господин Аниме занимался им, работа внушала ему ужас. По-видимому, несовместимость такого рода – настолько обычное явление, что сотрудники объединяются, чтобы если кого-нибудь из них приставят к тому, кого он не выносит, можно было договориться и поменяться.

– И вы обязательно присоединяйтесь, когда попадете в штат, – посоветовал он мне.

Я рассказала господину Аниме о случае с колбасками, и он со странно-горделивыми нотками в голосе ответил, что я еще и половины всей правды не знаю.

– Только никому не говорите об этом, – предупредил он, прежде чем продолжить, – но если продержитесь на этой работе довольно долго, повидаете всякое – и как супружеские пары занимаются сами знаете чем прямо перед камерой, и домашние скандалы, за которыми даже наблюдать со стороны и то неприятно.

Перебранки по мелочам – это еще куда ни шло, – сказал он, – но когда они вцепляются друг другу в волосы из-за денег, опеки или присмотра за детьми, тогда хоть смотреть бросай.

Он потупился и допил остатки своего энергетика «Чистое золото». А я ощутила внезапный прилив благодарности к Ямаэ Ямамото за монотонность образа его жизни и в то же время осознала, с каким риском сопряжено для меня пребывание на этой работе.

Господин Аниме явно собирался сказать что-то еще, но я его опередила:

– Нельзя ли узнать, как читается ваша фамилия?

– Масакари, – ответил он.

По крайней мере, хоть что-то прояснилось, думала я, возвращаясь к себе в кабинку, но неувязки в писанине Ямаэ Ямамото так беспокоили меня, что я была не в состоянии сосредоточиться. Правда, мне, строго говоря, полагалось отслеживать только все подозрительные перемещения, а для этого особая сосредоточенность не требовалась. Я никак не могла решить, раздражает ли его благодушие, несмотря на скверно выполняемую работу, или, наоборот, умиляет, или так ему и надо за прошлые провинности, или что еще.

Уже примерно неделю Ямаэ Ямамото работал над текстом про этого Матио – видимо, романом. Этот проект был у него не единственным: в отдельные периоды он писал что-то другое. У меня сложилось впечатление, что он не столько беллетрист, сколько специалист широкого писательского профиля, но поскольку я до сих пор была не в состоянии прочитать больше одного листа формата А4 в день, моим предположениям недоставало уверенности. Мне приходила в голову мысль, что наблюдать за этим объектом поручили мне именно потому, что я просто не могла излишне увлечься тем, что он пишет, хотя в оценке ситуации я могла и перемудрить.

На левом экране Ямаэ Ямамото задремал, скрестив руки на груди, и я нерешительно нажала быструю перемотку вперед. Наблюдая за ним уже достаточно долго, я научилась различать, когда он просто отдыхает с закрытыми глазами и когда на самом деле дремлет. Просто отдыхая, он кренился телом влево, а засыпая, свешивал голову вправо. На другом экране он встал и направился в кухню. Судя по всему, работа не клеилась, и он решил выпить чая.

Я сама вернулась из кухни меньше часа назад, но все равно заерзала и принялась строить туманные планы очередного похода в подвальный магазин, когда пришла госпожа Оидзуми. Она несла раздувшуюся от покупок сумку, дрожала и беспрерывно кляла холодину. Госпожа Оидзуми часто заходила в магазины по пути на работу. Когда я спрашивала ее, как она потом поступает с купленным мясом, рыбой и так далее, она объясняла, что просто кладет их в холодильник на офисной кухне.