Задумчивая, мило оживленная - Шоу Ирвин (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
— Мне нужен друг, — сказала Эйлин. — Мне нужна помощь.
— Если я могу быть хоть чем-нибудь…
— Любезность оставьте при себе. Мне нужна настоящая помощь.
Кэрол внезапно почувствовала озноб, только сейчас она заметила, как ей холодно босиком, в одной ночной рубашке. Она мечтала только б том, чтобы эта женщина ушла.
— Накиньте что-нибудь, — сказала Эйлин Мансинг так, словно она, наконец, приняла решение. — И очень вас прошу, пойдемте ко мне в номер.
— Но сейчас так поздно, мисс Мансинг…
— Эйлин.
— Да, да, Эйлин. А мне завтра так рано вставать, и…
— Чего вы боитесь? — спросила Эйлин Мансинг хрипло.
— Я ничего не боюсь, — соврала Кэрол. — Только мне кажется, нет никакой причины…
— Причина есть, — сказала Эйлин Мансинг. — И еще какая причина! В моей кровати — мертвец.
Человек лежал на широкой постели поверх одеяла, голова его, лежавшая на подушке, была слегка повернута в сторону двери, глаза открыты, а на лице застыла удивленная полуулыбка. Рубашка и пиджак его висели на спинке стула вместе со строгим галстуком темно-синего цвета, одна нога была босая. На другой болтался носок с прицепленной к нему резинкой. Пара черных аккуратно сдвинутых туфель выглядывала из-под кровати. Это был величественных размеров мужчина с жирным вздымающимся животом и зеленовато-серой кожей, даже для большой двуспальной постели он казался слишком огромным.
Ему было под пятьдесят, волосы у него были седые и жесткие, и, хотя он лежал мертвый и полуголый, он тем не менее был похож на удачливого, занимающего высокие посты деятеля, привыкшего всеми командовать.
И тут Кэрол его узнала. Сэмуэль Боренсен. Она и раньше видела его фотографии в газетах, а два дня назад в холле гостиницы кто-то показал ей его самого.
— Он только-только начал раздеваться, — заговорила Эйлин Мансинг, с горечью глядя в сторону кровати, — потом вдруг сказал: «Что-то мне не по себе. Я, пожалуй, прилягу на минутку», — и умер.
Кэрол отвернулась от кровати. Она не хотела больше смотреть на этот дряблый и высокомерный труп. Теперь на ней поверх ночной рубашки был ночной халатик, на ногах ночные туфли, отороченные мехом, и все-таки ей было, как никогда, холодно. Ей хотелось выбраться из этой комнаты, залезть в свою постель, укутаться одеялом, согреться и напрочь забыть, что кто-то стучался в ее дверь. Но Эйлин Мансинг стояла, загораживая проход, а в открытую дверь за ее спиной можно было рассмотреть ярко освещенную гостиную большого двойного номера, уставленную цветами, бутылками, корзинами фруктов, усыпанную телеграммами, — Эйлин Мансинг была звездой в новой постановке, которой все предрекали большой успех.
— Я знала его десять лет, — говорила Эйлин Мансинг, глядя мимо Кэрол на постель. — Десять лет мы были друзьями, и вот на тебе — он является и выкидывает такой номер.
— А может быть, он еще не умер? — сказала Кэрол. — Вы не послали за доктором?
— За доктором? — Эйлин Мансинг хрипло засмеялась. — Только доктора нам не хватало. Вы представляете себе, что будет, если в три часа ночи сюда примчится доктор и обнаружит мертвого Сэма Боренсена в постели Эйлин Мансинг? Вы представляете себе, что будет завтра в газетах?
— Простите меня… — заговорила Кэрол, решительно избегая смотреть в сторону мертвеца, — но я думаю, мне наверное, лучше вернуться к себе. Я никому ничего не скажу и…
— Вы не можете оставить меня здесь одну. Если вы оставите меня одну, я выброшусь в окно.
— Я счастлива была бы помочь вам, но как? — Кэрол говорила с трудом, потому что горло у нее пересохло и при каждом слове его перехватывали болезненные спазмы. — Я не знаю, что мне сделать, чтобы…
— Вы можете помочь мне одеть его и перенести в его комнату, — ровным голосом произнесла Эйлин Мансинг.
— Что, мисс Мансинг?
— Мне одной не справиться, он слишком велик. Я даже рубашки на него не смогла натянуть. В нем килограмм девяносто. Он слишком много ел, — сказала Эйлин Мансинг свирепо. Она упрекала сейчас это неподвижно лежащее тело за все те пагубные пристрастия, которые привели его в эту комнату и оставили нетранспортабельным на кровати. — Но, между нами говоря…
— Где его номер? — перебила ее Кэрол, безуспешно стараясь сдержать спазмы в горле.
— На девятом этаже.
— Мисс Мансинг, — проговорила Кэрол, она заметила, что та все еще неровно дышит. — Мы на пятом этаже. Его комната на девятом — еще четыре этажа. Предположим, я вам помогу, но что проку? Мы же не можем везти его на лифте.
— Я и не думала о лифте. Мы могли бы отнести его через черный ход.
Кэрол заставила себя повернуться и посмотреть на мертвеца. Он горой лежал поверх одеял, огромный, неподвижный и такой тяжелый, что кровать под ним просела посередине; невозможно было даже представить себе, что его можно сдвинуть с места. «Если уж ей непременно надо было попасть в такую историю, — подумала Кэрол, — неужели нельзя было подобрать мужчину более умеренных габаритов?»
— Об этом даже думать нечего, — проговорила Кэрол, борясь со спазмами в горле. — Черный ход в противоположном конце здания — это раз, а во-вторых, нам вдвоем его не унести, его придется волочить. — Ее саму поразило, насколько непринужденно она об этом говорила, насколько просто позволила втянуть себя в этот заговор. — Нам придется волочить его по коридору мимо двадцати дверей, непременно кто-нибудь услышит, мы, наконец, можем наткнуться на ночного дежурного. Но предположим, мы его благополучно дотащим до лестницы — вдвоем мы его не сможем поднять даже на один пролет.
— Мы сможем его оставить на лестнице, — сказала Эйлин Мансинг. — До утра его там никто не найдет.
— Как вы можете?
— А что мне делать? — исступленно воскликнула Эйлин Мансинг. — Что вы там стоите, ухмыляетесь и объясняете мне, чего я не могу?
Кэрол с удивлением провела рукой по лицу, как будто хотела на ощупь проверить, какое на нем выражение. Оттого, что она старалась говорить, не выказывая страха, от усилий преодолеть спазмы в пересохшем горле, губы ее свело в такую гримасу, что мисс Мансинг в ее состоянии вполне могла принять это за улыбку.
— Кто еще из труппы живет на нашем этаже? — спросила Мансинг. — Из мужчин кто-нибудь есть?
— Нет, — сказала Кэрол. Сьюард — их продюсер — на два дня уехал в Нью-Йорк, а остальные мужчины жили в другом отеле.
— Мистер Мосс, — вдруг с надеждой вспомнила она. — Ну конечно, он живет в этом отеле. (Мистер Мосс играл в спектакле главную мужскую роль.)
— Он меня ненавидит, — сказала Эйлин Мансинг. — И живет на десятом этаже. И вообще он здесь с женой.
Кэрол взглянула на будильник, стоящий на столике возле постели рядом с бледным, перекошенным полуулыбкой лицом мертвеца. Было почти четыре часа.
— Знаете что, — заговорила она неестественно оживленно, ретируясь к двери, — пойду-ка я к себе в комнату и подумаю хорошенько, а если мне что-то придет в голову…
Она внезапно сорвалась с места и выскочила в гостиную мимо никак этого не ожидавшей Эйлин Мансинг. Дверь удалось открыть не сразу, и Эйлин Мансинг настигла ее и цепко схватила за руку.
— Подождите, куда вы, умоляю вас! — говорила она. — Вы не можете меня бросить вот так, одну.
— Но я не представляю себе, чем могу быть вам полезна, мисс Мансинг, — проговорила Кэрол, она тяжело дышала, словно после долгого бега, хотя здесь, в ярко освещенной гостиной, среди ваз с цветами и корзин с фруктами, она чувствовала себя все же намного увереннее. — Если б я чем-нибудь могла помочь, я бы с удовольствием. Но я…
— Послушайте, — шепнула мисс Мансинг, не отпуская ее руки. — Не надо закатывать истерик. У нас еще столько дел. Идемте сядем, — сказала она успокаивающе и подвела Кэрол к дивану. — Садитесь. Возьмите себя в руки. Времени у нас много. Не будем терять голову.
Кэрол безропотно дала себя усадить. Ей очень хотелось сказать, что ей очень жаль, но она тут ни при чем, что не она в три часа утра зазвала к себе в спальню знаменитость со слабым сердцем, что не она десять лет поддерживала отношения с мужчиной, у которого в Палм-Бич жена и двое детей. Она и побаивалась Эйлин Мансинг, и жалела ее, и никак не могла решиться бросить ее одну в этой неразберихе цветов, телеграмм, обломков крушения и предвестий скандала.
