Корпорация - Беляева Виктория (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
И в момент отчаяния на горизонте Старцева появился Сергей Малышев. Длинноногий, с чистыми синими глазами, он выглядел невинно и трогательно. Но с первых же реплик, с первого же обмена мнениями о мало значащих вещах, Старцев разглядел в этих чистых глазах тот самый огонь, который тщетно искал в других.
Это был не всепожирающее пламя корысти, не тление беспочвенных амбиций — это был огонь азарта, жадности к жизни, предвестник будущих побед. Спустя две недели после первого разговора Старцев сам позвонил Сергею и предложил партнерство.
Схема получилась такая. Старцев, оформляя сделку, переводил деньги не в государственный банк, а на счета специально созданной инвестиционной компании «Межинвест», руководить которой поставили приведенного Малышевым Сашку Денисова. Денисов немедленно кредитовал полученными средствами многопрофильную фирму, во главе которой стоял Малышев. Эти кредиты за считанные месяцы Малышев отрабатывал, проворачивая операции по ввозу из-за рубежа и последующей продажи в России компьютерной техники, автомобилей и группы товаров, известной под названием «ширпотреб». В должное время кредит, как ни в чем не бывало, возвращался на счета «Межинвеста», прибыль же от операций, составлявшая до трехсот процентов, — о, благословенные времена! — вскоре стала аккумулироваться на счетах другой финансовой структуры, созданной Малышевым — ЮНИМЭКС Банка, их первого публичного и солидного учреждения, благополучно просуществовавшего вплоть до дефолта 1998 года, когда пришло время заменить его специально для этого созданным Росинтербанком. Тогда же, в девяносто восьмом, группа предприятий и финансовых организаций, именуемая «Группой ЮНИМЭКС» обрела свое нынешнее лицо и назвалась корпорацией «Росинтер».
Спустя три года после начала совместной работы Старцев, давно оставивший деградировавшую систему ВТС, стал одним из наиболее крупных и влиятельных предпринимателей страны, спустя еще два года — вошел в число семи сильнейших, с почтительной злобой именуемых олигархами, был приглашен в правительство, ушел, разочаровавшись в гнилых законах политики и обретя стойкую ненависть к публичным акциям. Тем не менее, сложилось так, что публичным лицом Корпорации и ее президентом стал именно Старцев.
Малышев же, с детства испытывавший дискомфорт от того, что на него, долговязого, и так всю жизнь пялились незнакомые люди, от представительских функций отказывался наотрез. Демонстративно сторонился прессы, не мелькал на экране, на финансово-политических тусовках появлялся редко и плюшевых мишек сироткам не дарил, предпочитая поручать благотворительные акции и умные интервью председателю правления банка Паше Овсянкину…
Сигарета погасла. Старцев поднял глаза и увидев, что недавно многолюдная комната почти опустела — только в углу двое деятельных старичков — один из дворянского собрания, второй из верхушки столичной еврейской диаспоры -ожесточенно спорили о наличии у великорусского народа врожденной религиозности и монархических настроений. Подкинув каждому по новому аргументу, Старцев вышел в холл.
Часы показывали начало пятого, и за окнами, меж сдвинутых портьер, начинало сереть. Центральное здание Озерков, загородной резиденции «Росинтера», пустело. Большинство гостей возвращались в город, кто-то оставался ночевать в роскошных номерах маленького отеля и гостевых коттеджах. В вестибюле Малышев, намертво схваченный кинематографической красавицей Кукулиной, прощался с отъезжающей парой, напутственно хлопал кого-то по плечу Овсянкин, Юля Денисова целовала напоследок энергичных дам из движения «Женщины России».
Подошла Анна, тихонько прислонилась к плечу:
— Что-то у тебя лицо усталое, Олежек. Не пора ли спать?
2
15 мая 2000 года, понедельник. Озерки.
Снились Старцеву несусветные гадости. Оттого он даже рад был проснуться раньше времени — с бьющимся сердцем и неприятной сухостью во рту. За окном спальни, растревоженные ярким солнцем, криком кричали вороны. Анюши рядом не было — передвигалась бесшумно где-то в глубине дома. Она любила вставать рано, раньше всех в доме, выпить в одиночестве чаю, почитать в тишине. Посмотрев на часы и сообразив, что подыматься еще не время, Старцев снова закрыл глаза.
Сладкой дремы не получилось. Под закрытыми веками меж плывущих цветных пятен с отвратительной реальностью проступил официальный бланк Генеральной прокуратуры Российской Федерации с заключением о незаконности продажи ОАО «Снежнинская горная компания», полученный, как и было предсказано Шевелевым, 10 мая.
В полном согласии с наиболее пессимистическими ожиданиями топ-менеджмента «Росинтера», заявление генпрокурора, параллельно озвученное на всех телеканалах, вызвало в бизнес-сообществе государства Россия реакцию самую бурную.
С некоторым опозданием (череда майских праздников дала о себе знать) выстрелили заряженные Щегловым заказные материалы — и растворились в информационном цунами.
Подконтрольные и просто дружественные «Росинтеру» СМИ гневно кричали о том, что попытка отобрать у частного бизнеса наиболее лакомый кусок — затея неслыханная и противоречащая нормам демократического общества, и что же это будет, если сейчас начнут пересматриваться все приватизационные процессы? Этак колченогая экономика страны и вовсе рухнет подкошенной!…
СМИ неподконтрольные и принадлежащие наиболее прочно стоящим на ногах соперникам Корпорации — новобранцам посткризисной волны, — тихо ликовали: так им, правильно! Пришло время подвинуться тем, кто нахватал активов в эпоху раннего рынка, пришло время делить собственность заново.
СМИ, представлявшие тех, кто, как и Старцев, принадлежал к олигархом поколения «семибанкирщины», реагировали осторожней. Черт его знает, что это за новые тенденции демонстрирует власть, может, и под нашими хозяевами скоро дрогнет и поплывет земля? Поэтому писали в основном, туманно-неодобрительно, особенно намекая на недовольство иностранных инвесторов, и так боящихся, как огня, непредсказуемой экономической политики РФ. Пророчили негативную реакцию Международного валютного фонда и изгнание России из мировой «восьмерки».
Печатные органы левых бесновались и улюлюкали: ату их, ату, давно пора! Все отобрать, все поделить, да сгинет в пучине народного протеста проклятая капиталистическая зараза, да здравствует власть Шариковых — ныне и присно, и во веки веков, слава КПРФ!
Государственные издания и позиционирующиеся как таковые, морально-этических, а также экономических аспектов предпочитали не касаться. Эти с державным пафосом акцентировали внимание на том, что пора, давно пора усилить государственный контроль и показать частному бизнесу, кто в доме хозяин. Размышление на тему усиления государственных позиций сводились к истеричному — кто всех перекричит, кто первым успеет высунуться — одобрению всех действий верховной власти скопом и льстивых оценок курса, взятого президентом. Имеет ли президент хоть какое-то отношение к акции генпрокуратуры, издания деликатно умалчивали.
Ведущие деловые газеты (из тех, кого купить за деньги было сложно, а на интерес — слишком хлопотно) отписались взволнованно-нейтрально. Мол, что-то такое происходит, что-то странное и беспрецедентное, а что из этого выйдет и к чему приведет — кто ж его знает!
Как бы то ни было, газетная шумиха сыграла против Корпорации. Репутация «Росинтера» дала трещину, ее непобедимая мощь оказалась под вопросом. Реакция общества последовала незамедлительно.
Курс акций Снежнинской горной компании резко пополз вниз. Под благовидным предлогом задержался с подписанием контракта новый, крайне аппетитный клиент Росинтербанка, еще неделю назад выражавший безоговорочную готовность к сотрудничеству. Странно повели себя американские партнеры, ранее заявлявшие о намерении вложить пять миллионов долларов в модернизацию производственных площадок Уральского моторостроительного комплекса, входящего в Корпорацию. Угроза потери Снежнинской «горки» сказалась почти на всех направлениях деятельности Корпорации, и противостоять этому было непросто.
