Непотопляемая Атлантида - Миронова Лариса Владимировна (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
Выводы . Мы видим, как слова, перекочевывая в другой язык, иногда радикально меняют предмет, к которому они относятся, но сохраняют при этом сущностный смысл действия, как это имело место в случае «собаки» и «лошади» в русском и арабском. Можно даже предположить, как это было. Вот встречаются два человека, говорящие на разных языках, и начинают учить друг друга своему языку. Один другому говорит или показывает жестами: «Ну, собака, это то животное, которое всегда сбоку от тебя». Ага, смекнул араб, я понял, по-нашему это лошадь. И вот они создают общий такой эсперанто, как видим, на базе русского. И вежливый араб начинает называть свою лошадь собакой. Постойте, кто-то скажет, да «лошадь» ведь – татарское слово! Кстати, о татарах. Если бы это был разговор между русским тогдатошних времен и татарином, то есть речь шла бы о первой древнеисторической их встрече, и если бы русский взялся объяснять татарину, что такое собака и называл бы её «псом», «песиком», то татарин тут же схватил бы на руки кошку (или за хвост) и закричал бы радостно: «Песи! Песи!». И сколько бы русский ни доказывал, что кошка вовсе не пес, татарин упорно стоял бы на своем, или… согласился бы, что кошка, на худой конец,… корова, потому что в татарском есть ещё одно, помимо «песи», название кошки – «ана мэче» (она мычит). Но тут уже, очевидно, фронтальное наступление русского языка – это явно слово из русско-татарского эсперанто, потому что, скорее всего, кошка не мычит, а мяучит. Ну да не будем татар учить говорить. Если хотят, чтобы татарская кошка мычала, пусть мычит. Тем более, что и татарский кот тоже мычит – «ата мэче», короче – настоящий атаман мачо. И псом его почему-то уже не называют. Опять, похоже, та же драма: у истинного татарского кота сначала не было жены. В ту самую пору, когда ещё не было русско-татарского эсперанто и не появилась на свет татарская кошка типа пёс. Ну да, он же – мачо. Мычит, и сильно. Особенно в марте. Что, заметим, ничуть не мешает нашим котам мяучить, а вот корове – мычать… Да, так вот опять к вопросцу о лошади.
Это уже гораздо более поздняя история: если вы прочтете это в словаре русского языка 13 века, к примеру. А словари, как и историю, пишут победители. Могут ли они удержаться от соблазна и не приписать себе заслуг слегка побольше? Но если мы посмотрим сквозь призму языка вглубь веков, то увидим, что «лошадь» – это та, которая шагает (топает) по лужам, то есть это способ передвижения по местности, мало приспособленной для ходьбы пешком. Она же – кобыла. Он – конь. (Забегая вперед, замечу – здесь корень «к». Ава-ала – (обыла) – священная особь женского рода. Он – к (он)ь – особь мужского рода. О значении звука «к» будет отдельная глава, это очень важно и многозначно. Там мы ещё раз вспомним козу с её острыми рогами, копье, кипу, купола и всё-всё, что имеет остриё на конце, то есть колет. Также мы видим, как возникает путаница, когда иностранное слово остается в языке по какой-то случайности, а потом уже, по прошествии долгого времени, когда эта причина напрочь забылась, оно, это слово, начинает обрастать совсем иным, однако привычным для носителя языка смыслом. Так, современное иностранное слово «интернет» нередко уже в неформальном общении употребляют в смысле «тырнет», то есть место, где у тебя могут что-то стырить или ты можешь совершить это неприглядное действие по отношению к чужой интеллектуальной собственности. Или ещё одно значение слова «тырить» – обидеть (оттырить). Верно, именно здесь, в сети, всевозможное хамство может существовать абсолютно безнаказанно – прикрылся ником и резвись. А вот попробуйте вы об этом заявить – вам тут же модератор пришлёт предупреждение о нарушении законодательства и угрозах а адрес третьих лиц. А лингвисты будущего будут в споре рвать антенны на головах своих оппонентов, доказывая, что «интернет» означает вовсе не «украсть» или «обхамить», а просто это какая-то непонятная «международная сеть»… И доказывать, что любимый напиток российской молодёжи на стыке двух тысячелетий не родная «РЕРЯ» от отечественного производителя, а какой-то там занюханный (весь из химии) американский «ПЕПСИ», а популярная зубная паста населения России и её окрестностей вовсе не «Бледный мент», а какой-то непонятный опять же «Блендамет». С бледным ментом-то всё понятно – каждый знает, пусть хотя бы понаслышке, как умеют они зубастые морды чистить (можно и вовсе без зубов остаться). Так и появляются темные места в старинных текстах – или рождаются вообще малопонятные идиомы. А всё из-за того, что непослушные слова из разных языков без всякой регистрации или хотя бы шенгенской визы вольно слоняются туда-сюда по общему языковому пространству и забредают куда ни попадя. Однако поговорим более подробно о всякой живности в идиомах. Вот такой выразительный оборот: «биться как рыба об лёд» весьма красноречиво говорит о тщетности неких усилий – не пробиться к воде брошенной на лёд бедной пойманной рыбе. Вроде всё гладко – и по смыслу и по форме. Но вспомним реку зимой – рядом с прорубью льда не видать, он припорошен или даже покрыт снегом. Да и рыбаки вроде не швыряют рыбу через плечо, а куда-то её всё-таки складывают. Ну что ж, перепишем эту идиому арабскими буквами, так, чтобы в корне было не меньше трёх согласных (такое правило арабского языка). Тогда «облёд» – корень «блд», даст глагол «табаллад», что означает – неспособный ни к чему. И опять же, допустим, что это выражение арабы подслушали краем уха и заучили, слегка переиначив на свой манер, но полностью сохранив смысл, и поищем в своём языке понятное нам выражение – но без этой истеричной рыбы. Лёд арабы у себя на Ближнем Востоке вряд ли видели, в последние особенно времена. А вот мы зато знаем (хотя бы в кино видели), как трещат и колются льдины в ледоход, а если ещё и слегка рвануть в тротилловом эквиваленте? Вот и получим этот самый «рыбаб лёд» – то есть «рваный лёд», «рвал лёд» (б = в, в арабском, а «в» и «л» и в русском нередко меняются позициями, даже есть такой устойчивый дефект речи). Ледоход – как символ впустую потраченной энергии. Никто до сих пор не придумал приспособить динамомашину к этим «рваным льдам». И рыбы сидят на дне тихо, даже оглохли слегка, если, конечно, насчет тротилла всё верно. Так что получается, дело порядком запутано – по причине «испорченного телефона», детская игра такая была. Ладно, на место! К собакам. Похоже, мы нашли водоплавающую родственницу нашей идиоматической «собаки», которой не нужна пятая нога. Ну и что это за рыбина? «Рыбх» – это по-арабски доход. (Очевидно, кроме известных уже нам пахарей, имелись ещё и рыбаки, которые продавали свою рыбу и имели от этого доход. Наша Лингво-Вселенная стремительно заполняется всяким сущим… Уже есть биржа труда и прибыльная торговля. А это – рынок. Весьма продвинутое общество, однако. Ну и, конечно, уже ведутся дискуссии по поводу неэкономно используемых ресурсов. Неужели и у них тоже свой Чувайс был – типа «рыжий за всё в ответе»? «Биться» можно сопоставить с близким по смыслу и почти также звучащим арабским словом, которое означает «искать», «домогаться». Сложим всё вместе и получим: «неспособный даже искать доход», то есть «работать прибыльно». А в нашем, чисто русском варианте, без испорченного телефона, получится: типа «ищи ветра в поле» – лёд-то этот рваный, в конце концов, растаял… Так мы получили абсолютно точное толкование ещё одной темной русской идиомы, стоило лишь обратиться к арабскому словарю, – а могли бы и вовсе не обращаться. Здесь, забегая вперед, замечу и ещё одну весьма важную вещь: население арабского востока (турки, в том числе) абсолютно чисто произносит русские слова, когда говорит по-русски, (некоторые лишь смягчают «л») даже если это всего несколько фраз, даже если этот человек просто повторяет за вами какое-то русское слово, по-русски вообще не говоря. И дело здесь вовсе не в каких-то врожденных лингвистических способностях – это говорит о другом: арабы турки нам по языку генетически не чужие. Ведь каждый знает, как неважно говорят по-русски (всегда со специфическим акцентом) уважаемые кавказцы, прибалты… И как трудно избавиться от диалектных особенностей произношения. Список сами можете написать. И как трудно выучить иностранный язык настолько, чтобы по произношению вас не могли отличить от аборигенов. Доктор Хиггинс сделал на этом состояние. Теперь возьмём весьма странную птицу. Это будет голый пернатый – «гол как сокол». Куда же девались перья несчастного? Идиома говорит о бедняке. Однако сокол вовсе не та птица, которая влачила жалкое существование, побираясь крохами на паперти. Так в чём же дело? Есть попытки прояснить тёмный смысл идиомы происхождением этого слова от стенобитного орудия сокол в виде чугунной болванки на цепи. Но тогда почему так назвали болванку? Арабский корень «скл» это тоже русское заимстовавание, он в арабском как раз и означает «оголять», «скалывать». А ведь это знакомые нам, бесспорно русские слова: «сколоть», «сколотить», «склеп», «сколупнуть». У этого арабского слова «скл» есть синоним «глй» – открытый, голый, тоже вполне русское. То есть получаем просто русско-арабский семантический повтор типа «противно-мерзко» и т. д. В нашем случае: «гольём голый». Так что – ни сокола, ни болванки тут нет. Итак, в нашем русско-арабском эсперанто обнаружено ещё одно абсолютно общее слово: «голый». Но в арабском голый имеет синонимы: ясный, открытый. (Как и у нас.) А «гало» – свечение, солнце. Теперь обратимся к устойчивым русским выражениям: алое солце, ясное солнце, чистое солнце – эти выражения применяют, в жанре похвалы, и к человеку. Понятно, что это всё тот же семантический русско-арабский повтор.
