Вспять: Хроника перевернувшегося времени - Слаповский Алексей Иванович (полная версия книги TXT) 📗
Он был одним из немногих людей не только в Рупьевске или в России, но, возможно, и вообще в мире, кто лишь несколько минут был озадачен, а потом сказал себе: «Это произошло, теперь это так. Почему произошло и что именно, разберемся после. Пока же будем жить и действовать исходя из имеющегося».
— Что приуныли, дамы? — галантно спросил Анатолий.
После этого поцеловал Анастасию в щечку, а Ольгу Егоровну, играючи, в ручку.
— Приуныешь тут, — сказала Анастасия, в сердцах не заметив неграмотности, недостойной девушки, окончившей школу с золотой медалью и гуманитарный университет с красным дипломом.
Ольга Егоровна при женихе не стала делать ей замечание.
— А в чем дело? — удивился Анатолий.
— Ты не знаешь, что ли? Пятница почему-то вместо воскресенья.
— Бывает!
— Как это бывает, если никогда не было?
— Мало ли. Не было, а теперь есть.
— Но что делать, Толя? — спросила Ольга Егоровна, сейчас не думающая о том, какую несчастную судьбу уготовил ее дочери этот человек.
— Жить дальше!
— Будто ничего не произошло? — спросила Анастасия. — И мы все-таки женаты?
— Нет, — отверг Анатолий. — Не будем обманывать себя. Но и не будем подчиняться обстоятельствам. Сначала всё расставим по местам. Пойдем по конкретике. Например, позвоним в загс. И отцу Власию, который нас венчал.
— Зачем? — не поняла Анастасия.
Анатолий приподнял палец и слегка покачал им: подожди, вот буду говорить с загсом и отцом Власием, из этого разговора и поймешь, — к чему же тратить время на двойное объяснение?
В загсе Анатолию сказали, что бракосочетание, конечно, помнят, но казус в том, что в книге регистрации записей нет, фото и видеоматериалов, которые были подготовлены работниками загса, тоже нет, в общем, нет никаких осязаемых и наглядных свидетельств состоявшегося бракосочетания.
— Будут, — заверил Анатолий.
Отец Власий тоже не утешил: да, обряд венчания состоялся, вокруг аналоя водили, всё свершили как подобает, но вот какие странности: обручальные кольца, купленные в церкви, а также свечи, иконки и прочее вернулись на свои места, а вот деньги, за эти атрибуты венчания уплаченные, из церковной кассы, напротив, исчезли.
Услышав это, Анастасия глянула на свою руку (почему-то до этого не приходило на ум), увидела, что кольца нет. И на безымянном пальце Анатолия не было кольца. Анастасия заплакала. Заплакала и Ольга Егоровна, да так горько, будто все, что она предвидела, уже свершилось и Анастасия только что развелась с Анатолием.
— Спокойно, женщины! — сказал Анатолий голосом главы семьи. — Раз такое дело, придется повторить.
— А если потом опять вернемся в пятницу? — не успокаивалась Анастасия.
— Если вернемся, разработаем другой план. А если нет, будем жить дальше. Ну, будет пятница, и что?
— Как что? В одном дне все время жить? — спросила Анастасия.
Анатолий ответил глобально:
— Жизнь человеческая по сравнению с существованием не только Вселенной, а хотя бы всего лишь нашей планеты — даже не день и не минута, и даже не секунда, а так, фить! — он присвистнул, — и нет ее! И что, убиваться по этому поводу?
Его слова ободрили мать и дочь.
— Ладно, — сказала Анастасия. — Пойдем по второму кругу. Но надо с платьем что-то делать, я на него вино вчера пролила.
Анатолий улыбнулся:
— Никак до тебя не дойдет, Настя! Платье твое абсолютно белое и чистое, и ты его сейчас будешь надевать, а я поеду, осмотрю лимузин. В прошлый раз грязноватым пригнали, мыть заставил.
И действительно: бросившись вниз, в гардеробную, Настя нашла свое платье на манекене — новехонькое, без всяких признаков того, что им пользовались.
К ГОПу, хоть и с некоторым опозданием, поодиночке и группами начали подтягиваться работники. И предприятие продолжило работу, словно это действительно был обычный будний день. Правда, короткий: тем, кто не участвовал в круглосуточном цикле, заранее было объявлено, что в связи с женитьбой сына директора можно уйти на два часа раньше. Многие были приглашены на торжество — пусть будет время приготовиться, приодеться, а остальным предоставлялась возможность солидаризоваться с ними заочно, каждому в своем семейном кругу.
Обнаружилось, что итоговый (с начала года) показатель выработки креозолита равен утреннему пятничному уровню. Куда девалась продукция, добытая в пятницу и субботу, никто не знал: не было ни самой продукции, ни учетных складских документов, хотя завскладом Мухляев точно помнил, что все принимал и учитывал.
— Как же это? — спрашивали его.
— Отстаньте, — отвечал Мухляев. — Я сам об этом начал думать и чуть не рехнулся. А перестал думать — полегчало. Так что вы тоже не думайте, а работайте, вот и всё.
Так и поступили: начали работать, стараясь не отвлекаться на посторонние мысли.
И многие обнаружили плюсы повторной работы. Например, встал экскаватор Сергея Рузина из-за поломки подшипника. Точно такая поломка имела место и в прошлую пятницу, то есть не в прошлую, а в эту же, но первую, если считать, что сейчас вторая. В первую пятницу Рузин целый час искал ремонтников, ругаясь, потому что зарплату имел с выработки и простой оборачивался для него убытком.
А на этот раз прямиком отправился в дальний закуток транспортного цеха и нашел там ремонтников, играющих в домино. Те поразились его смекалистости, хотели было возмутиться, как накануне, что покоя не дают, но тогда счет был пять — пять, решающий момент, было из-за чего волноваться, а в этот раз не кончили даже первой партии. Поэтому пошли без ругани, сменили подшипник и вернулись к игре. Вскоре выяснилось, что играть неинтересно: костяшки выпадали каждому такие же, как и в предыдущую пятницу, и счет стал таким же, пять — пять, хотя некоторые даже пытались поддаваться, чтобы искусственным образом изменить ход игры и вызвать азарт. Стало совсем скучно. И ясно, что будет дальше: сейчас два раза подряд выиграют хихикающий Кеша с задумчивым Василичем (играли до семи победных партий), после чего проигравшие нервный Рома и заикающийся Жублов пойдут через дыру в заборе к ближайшему магазину, чтобы купить водки. И купят, и принесут, и выпьют, причем проигравшим тоже достанется, и появится бригадир Лукин, и обматерит их — впрочем, вполне дружелюбно, учитывая сегодняшний праздник, то есть женитьбу директорского сына. И это лишало игроков чувства приятной опасности, оглядки, подпольности того, что они делали.
Так все и вышло: и счет стал семь — пять, и Рома с Жубловым сходили за водкой, и выпили, но даже и водка пошла как-то уныло. Закон ведь прост и не мной выведен, хотя я уже его упоминал по другому поводу: русскому человеку интересно делать лишь то, что делать нельзя, а то, что можно, ему делать никакого интереса нет.
— Сейчас Л-л-лукин п-п-придет, — тоскливо сказал Жублов.
Его товарищи угрюмо промолчали. Но тут Кеша, молодой и свежий умом, предложил:
— А если еще за пузырем сбегать? И за плиты перейти?
Он имел в виду штабеля бетонных плит у забора — одно из потайных мест, давненько не использованных.
Все оживились. Для справедливости за водкой сбегали на этот раз Кеша и Василич. Устроились за плитами, положили фанерку на кирпичи, выпили, смешали доминошные кости, разобрали, обрадовались: на этот раз расклад был новый. Игра пошла весело, с дружественными матерками, выпивали с горьким и острым наслаждением, поглядывали по сторонам — не идет ли бригадир? — с бодрой опаской.
А бригадир Лукин испытывал психологические сложности. Он и так уже лет восемь работает в своей должности, исполняя каждый день одно и то же. Но не до такой же степени однообразия! Вот он знает, например, что в углу транспортного цеха сидят четверо бездельников, играют в домино и пьют водку — и что, опять идти ругать их? Точно так же, как в предыдущую пятницу? А завтра, может, опять придется делать то же самое?
Но в Лукине было сильно чувство долга. И он пошел в цех. И с радостью увидел, что доминошников там нет.
