Курсы прикладного волшебства: уши, лапы, хвост и клад в придачу - Чеховская Анастасия (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Я человек хозяйственный, — тараторила тетушка Марго, раскладывая пасьянс. — Если я могу что-то унести с работы домой, я это, безусловно, унесу. А когда увольнялась, разругалась в пух и прах с новым директором. Точнее, сначала он с нами разругался, а потом половина коллектива написала заявления об увольнении. Какое хамство — назвать женщину неповоротливым бегемотом! Видите ли, я была недостаточно расторопна, отглаживая его приме костюм. Неужели после этого я смогу работать с таким… таким… Я человек, который привык себя уважать, который может за себя постоять, в конце концов. Кинула ему на стол заявление об увольнении, вынесла все свое, сэкономленное непосильным трудом, а одна актриса — она старух играла — встала на лестнице, палец вытянула и загробным голосом ему: «Прррроклинаю!»
— Ужас какой! — это был голос мамы. — Так и сказала?
— Конечно! За то, что новый директор ее на пенсию досрочно отправил, а так она еще на восьмидесятилетие свой бенефис планировала. Его потом валерьянкой отпаивали. А нечего свои порядки наводить! Привел девятнадцатилетнюю курицу, и сразу ей отдельную уборную, как у примы, и оклад, как у заслуженной артистки. А мы так радовались, что в нашем коллективе нет интриг. И на тебе!
— Какой кошмар! — качала головой мама. — Ай-ай-ай? И в самом деле?
Димка слышал вполуха, как возмущается театральными порядками тетушка Марго, и школьные неприятности — насмешки детей, снисходительные шуточки учителей и наглость Жердяя — отступали куда-то на задний план.
«А интересно, — думал Димка. — Смог бы я встать на лестнице и, вытянув палец, сказать Жердяю: «Пррроклинаю!»?»
— Ирочка, вижу у тебя дорогу счастливую, мир с мужем. Так, что там еще? Ага, в отдаленном будущем что-то новое, наверное, работа.
— Да, хотела с осени пиарщиком в фирму Андрея устроиться, они штат расширяют, — откликнулась мама. — А что там еще?
— А может, и ребенок? — весело заметила тетка. — Тройня!
— Ой, нет! Только не тройня, — рассмеялась мама. — Если бы дочка, хотя не знаю, не уверена.
Димка совсем не представлял себе, как в их двухкомнатной квартире появится еще один ребенок. А если бы появился? Сестренка — это, наверное, неплохо. Он вытащил Наполеонову треуголку и скрестил руки перед зеркалом. Зубастик сел рядом и, задрав голову, радостно залаял.
— Вот тебе! — Мальчишка нацепил треуголку таксе, пес испуганно присел. — Ну, что, император Зубастик, давай вещи распаковывать. Тетушка вроде бы добрая, в сто раз лучше бабушки Катерины.
Димка распаковал рюкзак, спустился вниз. Тетка рассказывала о том, как одна актриса отомстила другой, насыпав сопернице в туфли соли крупного помола.
— Я так рада, что уволилась, — рассказывала тетушка. — За четыре месяца наш театр превратился в гадюшник! При прежнем директоре все иначе было. Все-таки начальник — это очень важно.
Потом она что-то шепотом рассказывала про своего мужа, и мама качала головой и ойкала. Они снова пили чай и долго прощались. У мамы были красные глаза, потому что раньше она никогда не оставляла сына одного надолго. Димка ее успокоил, сказав, что ему уже одиннадцать лет, а это, что ни говори, солидный возраст, а тетушка с мамой почему-то рассмеялись.
— Андрей, наверное, не вылезает из своего компьютера, — посетовала тетя Маргарита. — Ты бы хоть с сыном вдвоем на выходные приезжала.
— Надо, надо, — виновато кивала мама.
Наконец она уехала, и Димка пошел на кухню, чтобы помочь тете Марго убрать со стола.
— Пирожок мой, пирожок, — мурлыкала та, укладывая медовый торт обратно в холодильник.
— А можно мне посмотреть, что на чердаке в сундуках лежит? — спросил Димка на всякий случай. — Ничего, что я сегодня треуголку примерил?
— Конечно, зайчик, — рассеянно ответила та. — Все в твоем распоряжении. Я шью там иногда. Представляешь, собиралась стать актрисой или певицей, но не прошла по конкурсу. Вот и подалась в художники-костюмеры. Я даже гримером работала. Хочешь, тебе костюм сошью. У вас новогодние утренники есть? Будешь мушкетером.
— Какие утренники, я ж на следующий год в шестой класс пойду. — Димка сказал с такой обидой, что тетка рассмеялась:
— А откуда мне знать, есть в шестом классе утренники или нет?! Я же в школу не хожу.
— Тетя, а почему у вас детей нет? — спросил Димка и пожалел о своей бестактности, потому что лицо у тетушки Марго сразу же стало несчастным и потерянным.
— Потому что, зайчик, у каждого своя судьба. — Она легонько подтолкнула его к двери. — Если хочешь читать, то в большой комнате два шкафа с книгами.
В комнате, где между двух книжных шкафов стояла кадка с пальмой (вот бы Жердяю такую!), было тихо и как-то не по-весеннему сонно, словно время здесь застыло еще в начале осени. Тикали старинные часы. На окне цвела герань, роняя на пол сухие желтые лепестки. На стуле стопка белья под тонкой марлей, на диване какое-то шитье. Димка с любопытством огляделся: на стенах множество маленьких портретов и фотографий в рамках — какие-то улыбающиеся люди, женщины и мужчины. Один — высокий брюнет с подкрученными усиками и темными глазами — встречался чаще всех. Рядом висел рисованный портрет — тоже, как показалось Димке, тетушки Маргариты. Она ела яблоко и лукаво улыбалась. Димка присмотрелся к лицу внимательней — волосы короткие, а лицо более мягкое, беззащитное, наивное даже.
— Не узнал? — сказала тетушка, войдя в комнату. — Это, зайчик, я восемь лет назад.
Димка выбрал книжку — биографию пирата Моргана и отправился к себе, гадая, что за брюнет изображен на фотографиях. Еще он гадал, что у тетушки изменилось в лице, вроде бы стала взрослее, и в то же время видно было, что перемены не только снаружи, но и в душе. Вскоре мысли о тетушке ушли на второй план, Димка увлекся книжкой. Обычно стоило ему взять в руки книжку, как он начинал видеть то, что было нарисовано. Благодаря живому воображению он погружался с головой в мир книг, забывая о мире настоящем. И едва ли не слышал шум бриза, крики чаек и скрип меняющего курс галеона. Зубастик, свернувшись калачиком, лежал у него в ногах.
9. Три кило колбасы за автограф
Под утро Димке приснился сон, будто он попал в страшный шторм и его корабль заваливается на бок. Он напрягал все силы, чтобы развернуть руль, но руль не слушался его, а океан рычал, гремел и завывал, как сто тысяч пылесосов. Из последних сил Димка рванул руль влево, и тут… проснулся. Рядом с диваном стоял Зубастик и пытался сдернуть одеяло с хозяина, а на первом этаже действительно шумел пылесос: тетушка наводила порядок.
— Я вот тебе! — сонно пробормотал Димка. — Совесть у тебя есть, монстр комнатный?!
Но Зубастик и слышать ничего не хотел. Вместо того чтобы пристыженно завилять хвостом, он прыгнул на кровать и в одну секунду облизал Димке лицо.
— Зубастик! Ты свихнулся, что ли?! — Димка соскочил на пол. — Я вот тебе!
Но пес радостно залаял и, решив, что это новая игра, начал носиться по комнате.
— Я смотрю, вы встали уже. — Тетя Маргарита заглянула к ним. — Очень вовремя, сейчас будем завтракать. Если только кое-кто соблаговолит умыться.
Сегодня тетка была одета в пестрое восточное платье, а волосы убрала в замысловатую прическу. Когда она спустилась, забрав с собой разбушевавшуюся таксу, мальчик подошел к зеркалу, рядом с которым лежала вчерашняя треуголка. Димка примерил ее, сдвинув на бок.
«А каникулы-то уже начались, — подумал мальчишка и улыбнулся своему отражению».
За завтраком Димка понял, что тетя не просто любит готовить. Она помешана на кулинарии. Пока он размышлял, рассказать ли ей про Гватемальский пирог с ананасами или пока не стоит, тетушка сообщила, что на десерт к обеду она будет готовить сырное суфле по особому рецепту, который дала ей Марья Павловна, еще будет суп с фасолью.
— Понимаешь, зайчик, раньше были такие времена, что даже за сыром, простым сыром без дырочек, выстраивались такие очереди, что это было похоже на штурм Зимнего дворца, а не на очередь за сыром, — вещала тетушка. — Но чем хороша была моя прежняя работа, так это тем, что я всегда могла достать билеты на премьеру или взять автограф у какого-нибудь актера. А у одного моего знакомого повара жена быта немного с приветом. Она обожала собирать автографы. К тому времени, когда мы с ней познакомились, у нее был целый альбом для рисования. И на каждом листе у нее была закорючка: «Машеньке с любовью» или «Марье на память».
