Тысяча жизней. Ода кризису зрелого возраста - Кригер Борис (книга регистрации .TXT) 📗
Здесь у нас все писатели. Большинство планирует вот-вот написать книгу, часть уже пишет, а некоторые и правда написали. Так что, чтобы быть полноценным жителем, просто необходимо включиться в этот писательский процесс.
Пишем мы, правда, слабенько, все больше какие-нибудь общеизвестные истины, выдавая их за суперсвежие прозрения, однако это не важно. Главное, чтобы было по-английски, и чтобы название было броским.
К сожалению, то, чему меня учили в так называемой английской школе в родном городе, оказалось далеко не тем языком, на котором пишут и говорят в реальном англоязычном мире. Более того, знания, вколоченные в детстве, мешали и продолжают мешать хоть как-то приблизиться к стандартному английскому языку, используемому большинством его носителей.
Поэтому процесс писания по-английски занимает у меня несколько болезненных стадий. Я нанял англоязычного секретаря, некоего Стивена, и по три часа три раза в неделю надиктовывал ему на своем английском то, что я собирался поведать миру, а он сразу превращал мои фразы в нормальные, привычные английскому уху. Правда, Стивен долго не выдержал и от меня сбежал.
Далее я давал тексты на редакцию одному молодому философу, Дэвиду Милсу, но он их переиначивал настолько, что я сам не мог узнать своих мыслей.
Далее тексты попадали к миссис Джоан Скивс из издательства «Люмина Пресс» во Флориде, где они окончательно дорабатывались.
Результатом стала книга про Маськина на английском «Lilli-Bunny and the Secret of a Happy Life», которая вышла в США в мае 2006 года. Разумеется, я поменял имя, и на обложке вместо Бориса стал Брюсом, а иначе как можно преодолеть предубеждение англоязычного читателя перед русским именем?
Также, в связи с внезапным бегством секретаря, у меня осталась недописанной книга «The Joys of Commonsence» по мотивам моей «Кухонной философии».
В английский вариант «Маськина» я включил только 30 глав. На большее не хватило духу. Пришлось внести огромное количество изменений, добавить пояснения, специфические шутки.
Например, там, где в русском варианте речь идет о том, что интеллигенция не стыкуется с народом, в английском варианте это звучит: «The Best People of the Nation actually never meet their society in person». – «Лучшие люди нации никогда не встречаются со своим обществом», а вместо потребления «горькой» и те и другие курят марихуану, в англоязычном простонародье именуемую «pot». Ну а поскольку это слово звучит «пот», то сама собой приходит на ум шутка: если американцы курят «пот» и становятся от этого неамбициозными и немного «хиппи», то китайцы, по всей видимости, курят «антипот» (поскольку являются антиподами), и это делает их амбициозными…
Вообще продвижение книги на рынок у американцев поставлено лучше всех. Плати деньги – и получишь и рецензии от обозревателей «Нью-Йорк Тайме», и включение во все каталоги. К сожалению, очень малое значение имеет, что же ты, в сущности, написал. Реклама и другие «раскручивающие» мероприятия позволяют продать практически любую книгу. И не важно, родной для тебя английский или неродной. Подправят, отредактируют – и вперед.
Язык – это единственное средство хоть как-то общаться с окружающим миром, а без внешних сфер человек погружается в темный мешок собственного бытия, столь мало отличимого от небытия.
Меняя в спешке континенты, я наполнил свою голову винегретом из слов и понятий, перестав быть вполне продуктом русскоязычной среды, но так и не став продуктом какой-либо иной… Люди! Я остался без языка! А следовательно, на меня пахнуло черным духом небытия, от которого бархатно щекочет глаза и хочется падать, падать, падать… Бесконечно и бессознательно.
Я стал цепляться за скользкое вымя вавилонской коровы в надежде насосаться молоком чужих языков, – оно горчит, это молоко, оно мне кажется порой неприятным и странным на вкус, но ничего не поделаешь —это лучше, чем бархатный мрак небытия, пульсирующий перед невидящими глазами.
Глава пятьдесят четвертая
Как я стал французским сатириком
Взбалмошность моей творческой энергии нередко удивляла меня самого. Я как-то вдруг уперся рогом и выучил французский. Нанял первую попавшуюся учительницу с тяжелым квебекским прононсом и в течение года неотступно долбил этот язык. Потом нашел писателя-редактора в Париже, Джозефа Уакнина, который, как потом оказалось, был по происхождению марокканским евреем и даже прожил 10 лет в Израиле, где-то между семидесятыми и восьмидесятыми годами.
Я стал слать ему главы французского варианта Маськина, которого мне пришлось переименовать на французский лад в Lilli-Lapin, что звучит, в общем, мило и для русского уха – Лили-Лапа (лили – как у лилипута, а лапа – значит зайчик). Поскольку я запоем читал французскую прессу и свежевышедшие книги, которые я выписывал из Парижу, прямо как Хлестаков, только без кастрюльки, я стал переделывать «Маськина» на французский лад. Так хомяк Гамлет превратился в хомяка графа Монтекристо, и текст проникся духом французских специфических шуток:
«Pourquoi n’etes-vous pas tout vie? En France, les gens sont moins heureux que dans de nombreux pays africains. Non-sens? Helas, c scientifique. Quelle est la raison a cela? La difference principale, c des toilettes. Alors, si nous detruisons les toilettes a Paris, deviendrons-nous plus heureux?»
«Почему вы не так уж счастливы? – обращался я к парижанам. – Во Франции люди менее счастливы, чем в ряде африканских стран. Нонсенс? Увы, это научный факт. В чем же причина? Главное различие заключается в том, что в Африке многие не имеют туалетов. Итак, если мы разрушим туалеты в Париже, станем ли мы счастливее?»
Или вот еще пример:
«Savez-vous que la langue chinoise est peut-etre eme meilleure que le francais pour exprimer leme si vous demandez de la nourriture en Chinois, cela ssemble bien a des chuchotements erotiques:
Ecoutez le bruit que cela exprimeemissements qu excite-t-il? Bien, essayez encore, et vous y arriverez…"
«Знаете ли вы, что китайский язык, пожалуй, даже лучше французского для выражения любви? Даже если вы просите подаяния по-китайски, это напоминает эротический шепот.
"Во щян яао чы…" – вслушайтесь в этот звук: «я-а-а-а-о-о-о-о-о…» с мурлыкающим рычанием ленивой тигрицы. Это вас не возбуждает? Хорошо, попробуйте еще раз, и у вас получится…»
Я был так увлечен, что каждое утро бежал смотреть, не прислал ли Джосеф очередную отредактированную главу. Я словно получил возможность говорить, я обращался к Сартру и Ален Делону, сообщал французам подробный рецепт салата оливье, подтрунивал над испытаниями ядерного оружия на французском атоле и самозабвенно переводил шутки из русского «Маськина» на французский лад:
«Ne posez jamais votre doigt sur un aveugle parce qu'il est aveugle! Sinon il trouvera le moyen de vous rendre egalement aveugle…»
«Никогда не тычьте пальцем в слепого! Ибо он изыщет средство сделать и вас слепым…»
Разумеется, пришлось поменять имя. Французам нужно что-нибудь французское. Брюс превратился в Бернарда, а вот фамилия Kriger, если читать ее по правилам французского произношения, должна звучать «Крижэ», но Бог их знает, как французам вздумается читать ее на самом деле. Так я стал Бернардом Крижэ —un auteur satirique bien connu – хорошо известным сатирическим автором, как меня отрекламировал издатель в напрасной надежде привлечь наивного читателя…
По завершении работы над книгой, в которую тоже вошло тридцать глав, как и в английский вариант, началось самое скучное – попытки ее продвинуть. Заскорузлый французский книжный рынок кажется непробиваемым, и чисто символическая отсылка бесплатных экземпляров литературным обозревателям в парижской прессе и телевидении вряд ли что-нибудь даст.
Однако я упорный. Рано или поздно французам придется познакомиться с Маськиным, точнее, Лили-Лапа, без которого, безусловно, жизнь во Франции темна и неприемлема.
