Занимательная сексопатология - Ширянов Баян (книги бесплатно полные версии txt) 📗
маргинальность, как я уже отметила, вещь комплексная: она не может касаться только политики или только секса. Отсутствие политической маргинальности, таким образом, означает отсутствие ее и в сексуальной сфере. А маргинальность – вот та напрямую связана с политическими принципами, с желанием перемен.
– То есть, какие-нибудь хиппи или панки все извращенцы?
– Нет, молодежные «тусовки» сами являются микрообществом, они живут по другим законам. Иное дело – политика: политик, желающий изменений в обществе, отделяет себя от общества: вот – общество, а вот – отдельно – он, ведущий свою маленькую (или большую) войну с этим обществом.
– Но ведь политик работает не один, вокруг него – соратники, партия…
– Обычный политик – да, но мы говорим о лидерах. Соратники существуют не вокруг лидера, а позади. Он в одиночку бросает вызов обществу, которое собирается изменить. Наши основные лидеры, кроме Щириновского (и еще, полагаю, кроме Щубайса), люди принципиальные: они искренне желают перемен – в ту или в другую сторону. Поэтому, если не считать Щубайса и Щириновского, мы имеем целый букет сексуальных перверзий, то есть извращений. Щавлинский, например, явный гомосексуалист. Хотя наши политики, в основном, солидные люди, и едва ли в своих извращениях идут дальше эротических снов, дальше подсознательных желаний. Зато во сне сердцу не прикажешь. Так вот, лапушка-Щавлинский на подсознательном уровне – активный гомосексуалист. Смотрите, как он активно пытается навязать всем свою программу. Когда я говорю «всем», я имею в виду не народ, а окружающих Щавлинского политиков. Народ, масса воспринимается как женщина – именно поэтому, кстати, Щавлинскому не светит стать президентом. Он просто этого не хочет: он не желает навязывать себя массе, как вообще не желает вводить что-либо свое в женщину. Зато конкретный политик, тем более – лидер, всегда воспринимается как мужчина (даже если политик этот – женского пола). Щавлинский буквально хочет «поиметь» всех политиков вокруг себя. И при этом в своей «любви» он чрезвычайно ревнив. Основной предмет его ревности – Гайдар. Например, в феврале прошлого года на встрече в Московском Центре Карнеги какие-то дипломаты задали ему вопрос о заигрывании «Яблока» с коммунистами в
Думе – была тогда такая щекотливая тема для разговоров…
– Но нас сейчас интересует не сама политика, а ее сексуальный аспект.
– Не беспокойтесь, я придерживаюсь нашей тематики. Итак, Щавлинский, разумеется, принялся все отрицать, и тогда дипломаты сослались на Гайдара: вот, мол, Гайдар вас в этом обвиняет, а Гайдару можно верить. Так с Щавлинским случилась истерика! Он стал буквально кричать, что Гайдар – безграмотный, что за всю свою жизнь не выучил ни одного слова, кроме слова «коммунисты» – ну и так далее. Еще один пример: как-то в «Независимой газете» Юрия Щекочихина назвали одним из лидеров «Яблока». Щавлинский пришел в ярость, когда увидел эту статью. Он сказал Щекочихину: передайте своим друзьям из прессы, что в «Яблоке» только один лидер – я. Наконец, программу свою он навязывает всем тоже очень ревниво: никаких компромиссов. Щельцину он неоднократно предлагал тесное сотрудничество, но при одном условии: пусть-де Щельцин уволит все свое окружение и в первую очередь – Щерномырдина. Может, окружение не ахти и действительно достойно увольнения… Впрочем, это не важно. Важно то, что Щавлинским, когда он это предлагал, явно двигали не только политические, но и эротические мотивы. Щерномырдин – человек физически непривлекательный, во всяком случае – для гомосексуалиста. Щавлинский таких не терпит.
– А Шлужков? Вот, кажется, идеал для избирателя…
– Согласна, идеал. Но почему? Я уже сказала, что масса воспринимается как женщина. Добавлю теперь, что масса и ведет себя, как женщина. Причем в нашем случае, точнее, в наше время – как женщина, склонная к мазохизму. Возможно, виноват некий «русский характер», но скорее виноваты тяжелые времена. Отчаявшись получить удовольствие от жизни, рядовые граждане готовы окунуться с головой в омут несчастий…
– Вы думаете, Шлужков принесет нам несчастье? До сих пор он вполне, кажется, здорово управлялся с Москвой.
– Я вовсе не об этом. И опять с вами соглашусь: Шлужков – идеал. Он удовлетворит мазохистским наклонностям толпы, не принеся ей несчастий.
– Чем же тогда…
– Тем, что он садист! Ведь садизм проявляется не только в стремлении унижать и наносить увечья жертве. Садист по отношению к жертве чувствует себя прежде всего суровым хозяином. Шлужков и есть суровый хозяин. Он не терпит никаких посягательств на свою власть, никаких возражений. Внешне он выглядит, как самодур… Но при этом не допустил пока ни одного серьезного политического прокола. А политика, как известно, есть искусство компромисса. Самодур в политике не удержится. Значит, Шлужков – не самодур, а садист. Он ведет себя адекватно ситуации. Особенно если иметь в виду ситуацию, сложившуюся между ним и Щельциным. Как вы думаете, почему Щельцин терпит на таком высоком посту своего основного конкурента?
– Для меня это всегда было загадкой.
– А для меня – нет. Одгадка проста: Щельцин – мазохист!
– Как так? Вы же говорили, что секс его не интересует.
– Обычный секс. На самом деле он – мазохист. Посмотрите, как он круто обходится с подчиненными. Люди, облеченные властью, люди крутые и непреклонные, ищут разрядки – такой ситуации, при которой уже не они бы распекали всех подряд, а их самих бы распекали в хвост и в гриву, унижали, даже били… Но при этом ситуация должна быть абсолютно безопасной. Я знаю нескольких крупных бизнесменов и криминальных «авторитетов», которые после своих суровых дел любят зарулить к какой-нибудь «суровой госпоже»: там за изрядную сумму им надают пощечин, обрядят в дамскую комбинацию, обзовут «гадкой шлюхой» и отстегают плеткой. Щельцин, конечно же, не может позволить себе такого развлечения. Подсознательное желание копится в нем, и когда-нибудь он сорвется… Затеет, например, войну с целью проиграть ее. Да вот, пожалуйста, война в Чечне – как раз такая.
– А Щерномырдин? Он так похож на Щельцина, наверное, он тоже…
– Ни в коем случае. В нем нет никакой излишней крутизны. Основной его пафос – спокойствие, стабильность. Я бы сказала – мертвый штиль. Понимаете, на что я намекаю?
– Неужели…
– Да, он – мортофил, любитель трупов. Опять напомню, что все перверзии, о которых я рассуждаю, глубоко подсознательны. Щерномырдин – отличный семьянин и от самого предположения о таком пришел бы в ужас. Но его основная половая жизнь проходит не в лоне семьи, а на рабочем месте. Его половая жизнь сублимирована в работу, в управление страной. А страну он желает видеть абсолютно стабильной, то есть – абсолютно неподвижной. Не подумайте, что он ради своих пристрастий «убьет» страну (в том или ином смысле). Он вовсе не маньяк-убийца (в том числе – на уровне подсознания). Его мортофилия означает, что он не испытывает влечения к живому, поэтому любая нестабильность ему неприятна. А если нестабильность выйдет за определенные рамки, Щерномырдин просто покинет политическую сцену.
– А Щуганов?
– Ярко выраженный копрофаг.
– Кстати, что такое – копрофаг?
– Копрофагия – это сексуально-обусловленное стремление к поеданию экскрементов. Гитлер был копрофагом, например: он клал себе на лицо стекло и заставлял Еву Браун на это стекло какать…
– На стекло, все-таки, не в рот.
– Копрофагия может быть выражена в разной степени. Главное здесь – пристрастие к экскрементам. Такой серьезный и туповатый человек, как Щуганов, я уверена, даже сам себе не признается никогда в своей страсти. Но тайно, во сне, он будет мечтать о дерьме.
– Это нечто сродни мазохизму?
– Ни в коем случае. Настоящий копрофаг не считает поедание дерьма мучением или унижением. Просто копрофаг настолько не любит внешний мир, что питаться чем-то внешним, чем-то, пришедшим из окружающего мира, ему крайне неприятно. Собственные экскременты для него – родная питательная субстанция, символ радостного уединения. Обычная политическая ориентация копрофага – национализм, изоляционизм, идеология «опоры на собственные силы». В чем-то копрофагия близка нарциссизму – половой любви к самому себе. Но нарциссист любит рассматривать свое отражение в зеркале, копрофагу же даже зеркала отвратительны, не говоря уж обо всем остальном окружающем мире. Посмотрите на лицо Щуганова: осноновное выражение на этом лице – мучительная брезгливость. Он, конечно, себя хорошо контролирует, здоровается с людьми за руку, общается. Но хочется-то ему, на самом деле, оказаться в абсолютной пустоте и тихо поедать свои экскременты.
