Вся синева неба - да Коста Мелисса (читать книги полностью txt, fb2) 📗
Он поворачивается к ней лицом. Темно, но он все же угадывает ее черты и волосы на подушке.
— Нет. Все хорошо. Просто немного трудно дышать.
Две складочки залегают у нее на лбу.
— Ничего страшного. Спи, Жоанна.
Прошел, может быть, час. Пок два или три раза переменил позу, но Жоанна лежит неподвижно. Эмиль знает, что она не спит. Он в этом глубоко убежден.
— Жоанна…
Шепот не мог бы ее разбудить. Но ее глаза широко открыты и смотрят на него.
— Да?
Он долго колебался, но сказал себе, что после пережитого вместе сегодня утром это вполне естественно.
— Как ты думаешь…
Он сглатывает.
— Как ты думаешь, ты могла бы… прийти…
И заканчивает на выдохе:
— …ко мне?
Он видит, как тонкий силуэт Жоанны приподнимает одеяло и тихо приближается. Она кладет голову ему на плечо, а свою маленькую ручку на его локоть. Он не решается сжать ее слишком крепко, боится сломать.
— Спасибо, — шепчет он в ее волосы.
17 октября, 18:50
На понтоне. Последний закат солнца над озером Дуль
Завтра мы уезжаем в Баж, деревню, которую рекомендовал нам Себастьян, когда мы катались на лодке. После Бажа мы поедем в Грюиссан, чтобы увидеть море.
Осень наступила всерьез. Деревья окрасились оранжевыми бликами, и пришли холода. Газовый обогреватель уже работает на полных оборотах.
Жоанна провела день в порту, потом на пляже у дюн, чтобы запечатлеть на своих полотнах наш последний день в Перьяк-де-Мер. Я знаю, что Себастьян тоже был там, что он хотел напоследок побыть с ней. Не знаю, что она рассказала ему о нашем браке. Вероятно, правду.
Вечером мы пригласили его в кемпинг-кар, чтобы поблагодарить за гостеприимство в Перьяке и проститься. Я приготовил гратен из осенних овощей (кто бы мог подумать, что я однажды стану стряпать такие вещи?). У меня осталось немного времени до прихода Себастьяна, и я воспользовался им, чтобы посидеть на понтоне. И вот я сижу лицом к самому последнему закату над озером Дуль. Розовые фламинго тут как тут, а с ними и рубиновые блики на воде. Я буду жалеть об этом понтоне и об этих закатах. Но мне нравится думать, что следующие будут такими же замечательными.
Они втроем теснятся у стола на банкетке кемпинг-кара, газовый обогреватель стоит у их ног. Несмотря на это, Жоанна кутается в большой черный жилет, а Эмиль обмотал шею шарфом. Только Себастьян, похоже, нечувствителен к низким температурам середины октября. Он принес полную корзину апельсинов. «На десерт», — уточнил он. Пока они ели гратен, он расспрашивал их, куда они поедут дальше. Все стараются как могут не упоминать эпизод с комиссариатом и болезнь Эмиля. Себастьян попросил присылать ему открытки из мест, где они будут, чтобы он мог «попутешествовать с ними», и они от души пообещали.
Теперь Жоанна ставит на стол корзину с апельсинами, а Эмиль приносит чайник и три чашки. Себастьян играет с Поком кусочком шнурка, который вытащил из своего ботинка.
— Скоро здесь будет очень тихо, — вздыхает он. — Зимой в Перьяке невесело.
Он рассказывает, что у них обычно не бывает снега и туристов мало. Они с отцом, как правило, закрывают ресторан с января по март. Потом Жоанна встает, роется в стенном шкафчике и возвращается с двумя полотнами, которые кладет на стол перед Себастьяном.
— Это тебе.
Он, кажется, не понимает ее слов.
— Мне? Это мне?..
— Это подарок.
Его лицо озаряет улыбка. «А мальчишка, должно быть, чертовски влюблен», — думает Эмиль.
— Ты можешь повесить их в ресторане твоего отца, если хочешь… Или в твоем будущем доме.
20
Жоанна кутается в черную шаль. Свежий ветер пахнет морем. Они остановились на обочине шоссе и смотрят на городок Баж вдали, небольшую возвышенность среди озер. Любуются его каменными домиками. Кирпичного цвета крышами. Розовыми фламинго в лагунах неподвижной воды. Маленькими голубыми и белыми лодочками.
— Красиво, правда? — говорит Жоанна.
Этой ночью Эмиль снова дрожал, и она прижалась к нему, успокаивая. Это, кажется, работает. Оба только немного смущены теперь. Как два робких подростка.
— Припаркуемся? — спрашивает она.
— Да. Здесь, мне кажется, хорошо.
На обочине есть площадка. Отсюда открывается красивый вид на Баж. Есть даже низенькая каменная стена, куда удобно присесть, чтобы полюбоваться пейзажем. А завтра можно и сменить место, если у шоссе будет слишком шумно.
— Знаешь, я кое о чем подумала, — тихо говорит Жоанна.
Он поворачивается к ней.
— Чтобы успокоить тревогу…
Он кивает, мол, продолжай.
— Я решила… В общем, я думаю…
Она колеблется. Готова уже бросить это дело, но Эмиль подбадривает ее взглядом.
— Я думаю, упражнения в осознании могли бы тебе помочь…
Он не очень понимает, что она хочет сказать. Ему не хочется говорить ни о своих провалах, ни о своих тревогах. Пусть ему дадут забыть об этом хоть на несколько секунд.
— Я думаю, тебе станет легче жить, и… и это может помочь тебе укорениться, когда случится блэкаут.
— Укорениться?
Она плотнее кутается в шаль.
— Да, в настоящем. Я хочу сказать…
Она как будто ищет слова на горизонте, в серо-белом небе.
— Твое прошлое стирается. Ты… Ты ничего не можешь с этим поделать. Это не в твоей власти…
Она говорит мягким голосом, как обычно.
— А твое будущее… оно…
— Моего будущего не существует.
Она сглатывает и кивает.
— Твое будущее тоже стирается. Значит…
Жоанна выдерживает короткую паузу, и он, кажется, понимает, куда она клонит:
— Значит, у меня остается только настоящее.
Она поворачивается к нему с явным облегчением: он понял.
— У тебя остается настоящий момент. И это… это хорошо в каком-то смысле.
Он смотрит на нее с капелькой горечи.
— А?
— Да. Мой отец когда-то переписал цитату и повесил на стену в гостиной. В ней говорилось: Настоящий момент имеет преимущество над всеми остальными: он принадлежит нам.
Уже давно она не говорила цитатами. Ему этого почти не хватало.
— Он был прав. И я думаю, если ты научишься жить в настоящем, будешь меньше страдать. Если решишь быть только в настоящем моменте и отпустить прошлое, тебе будет не так больно.
— Это выглядит так легко, когда ты говоришь. Отпустить прошлое.
— Я не говорила, что это легко.
Отголосок пережитого слышится в ее голосе. Эмиль пожимает плечами и, отведя взгляд от кружащих в небе чаек, поворачивается к ней.
— Ладно. Я готов учиться.
Ее довольная улыбка чуть окрашена грустью.
— Вот и хорошо. Я думаю, это пойдет тебе на пользу.
Эмиль не знает, поможет ли ему это преодолеть тревогу, но время, проведенное с Жоанной в качестве инструктора, наверняка облегчит ему жизнь.
— Жоанна, ты могла бы повторить мне цитату твоего отца… чтобы я записал ее в дневник?
— Да. Конечно.
В глазах ее мелькает огонек, словно какая-то мысль вдруг пришла ей в голову.
— Можно будет написать ее на двери кемпинг-кара, правда?
Перед глазами встает Жоанна с аметистовым гребнем в волосах, сосредоточенная, она старательно выводит красивые буквы на дверце кемпинг-кара, и он от души соглашается.
— Отличная мысль.
— Значит, вот как, твой отец записывал цитаты на стенах?
— А?
На улице пошел дождь. Им уютно и тепло в машине. Жоанна кутается в шаль, в руке черный фломастер. Она накладывает слой за слоем на буквы, которые написала на входной дверце кемпинг-кара. Сцена вполне похожа на видение Эмиля. Не хватает только аметистового гребня в волосах.
— Это твой отец научил тебя писать цитаты на стенах?
Она улыбается веселой детской улыбкой. Господи, как же она изменилась за считаные месяцы…
— Да. Они были повсюду.
— Это…
Он не знает, какое слово употребить.
