Водяра - Таболов Артур (книги регистрация онлайн .txt) 📗
– Что здесь происходит? – резко, с грузинским акцентом, спросил задержанный, оглядывая присутствующих из-под кустистых седых бровей. На Алихане Хаджаеве его взгляд задержался.
– Не хочет господин представляться, – констатировал майор. – Ну, переживем. Обыскать!
– Пусто, – доложил оперативник. – Ни оружия, ни документов.
– Я знаю этого человека, – вмешался Алихан. – Это Реваз Гудава, он брал у меня на реализацию водку. Что ж вы, Реваз? Мало зарабатывали на моей водке? Захотели больше?
– Я не знаю, о чем вы говорите.
– Прокурор объяснит, – пообещал майор. – Вы арестованы. В машину его.
– На каком основании?
– Для начала – для установления личности. А потом все остальное – незаконное предпринимательство, использование труда нелегалов. Лет на пять-семь наберется. Как думаете, наберется? – обратился майор к следователю.
– Рано радуешься, – отозвался тот, когда Гудаву увели. – Отмажется.
– Это уже ваши дела. А мы свое дело сделали. Согласны, Михаил Юрьевич?
– Насыщенный у нас получился вечерок, – заметил Панкратов, когда у одинцовского поста ГИБДД они ожидали машину Алихана, вызванную по мобильнику. – Трудно работать в Москве? В Осетии легче?
– Везде трудно.
– А как дела у Тимура Русланова?
– Не очень…
VII
Милицейское начальство оценило ликвидацию подпольного завода как крупный успех. Информация об этом попала в газеты. Майор расстался с угнетавшей его приставкой и.о., стал полноценным начальником оперативно-розыскной части. Задействованные в деле оперативники получили по тысяче долларов премии. Деньги дал Алихан, но выдали их как бы от ассоциации «Русалко», что вызвало завистливое чувство у всей московской милиции и добавило энтузиазма в борьбе с подпольными производителями алкоголя.
Но следователь оказался прав. Из СИЗО Гудаву выпустили уже на второй день. До суда дело так и не дошло.
Через месяц владелец завода, выпускающего водку «Дорохово», Алихан Хаджаев получил через посредника предложение продать завод за два миллиона долларов. Он даже не ответил. Завод, выпускавший полтора миллиона бутылок водки в месяц, стоил как минимум десять миллионов.
Морозной декабрьской ночью на подъездных путях завода по неизвестной причине возник пожар. Огонь уничтожил шесть цистерн спирта, перекинулся на производственные помещения. При пожаре погибли двое рабочих, несколько человек получили сильные ожоги.
Вскоре после этого посредник, известный московский адвокат, специализирующийся на алкогольных делах, повторил предложение. На этот раз Хаджаев отказался не сразу. Он встретился с адвокатом в ресторане «Царская охота» и за обедом назвал свою цену: шесть миллионов. Адвокат сказал, что ему нужно обсудить предложение с покупателем. Алихан не торопил. Нанятый им оперативник, один из подчиненных Панкратова, три дня отслеживал все передвижения посредника.
Вечером третьего дня тот приехал в загородный ресторан на Киевском шоссе, вошел в него с заднего хода и вышел через два часа.
Наутро адвокат связался с Алиханом и сообщил, что последняя цена его клиента три миллиона и ни цента больше.
Ресторан принадлежал Ревазу Гудаве.
В тот же день Алихан позвонил во Владикавказ Тимуру Русланову и попросил прислать Теймураза Акоева с парой ребят из его команды. Они прилетели ночным рейсом и через неделю вернулись обратно. За эту неделю произошло событие, взволновавшее все грузинскую общину Москвы. На подъезде к своему дому выстрелом из гранатомета РПГ-18 был взорван «линкольн-навигатор» одного из самых уважаемых членов общины, вора в законе Реваза Гудавы.
Гудава погиб на месте, его охранник чудом выжил.
Грузинские авторитеты устроили своему смотрящему пышные похороны и на поминках поклялись страшной клятвой отомстить тому, кто посмел поднять руку на их старшего брата.
Глава шестая
I
Причина, по которой водка «Дорохово» стоила дешевле всех водок в своем потребительском сегменте и потому сразу потеснила конкурентов, заключалась в том, что у Алихана Хаджаева был свой спирт, а принятая тогда система акцизов давала лазейку для уменьшения налогов вдвое. Акцизные марки для сорокаградусного алкоголя выпускались для емкостей от 0,25 до 0,5 литра, налог платили с четвертинки, а марку клеили на полулитровую бутылку. Был в ходу и другой способ, которым пользовались многие московские водкозаводчики. Партии водки как бы отправлялись в Питер и в другие регионы России на подставные фирмы, а на самом деле реализовались в Москве, что позволяло не платить налог с продаж.
Хочешь жить – умей вертеться. Это было законом молодого российского бизнеса, так жили все, и Алихан не видел причин, почему он должен быть исключением. Он об этом даже не думал. Если мысли о том, что он занимается делом не совсем богоугодным, иногда приходили ему в голову, то мысли о законности не возникали вообще. В России, как и раньше в Советском Союзе, понятия «законно – незаконно» никогда не были равнозначными понятиям «морально – аморально», а естественным образом трансформировались в «прихватят – не прихватят». Если строго следовать закону и всем подзаконным правилам и постановлениям, которые в огромных количествах плодили чиновники, никакое дело не стоило и начинать, прибыль сведется к минимуму, не оправдывающему вложенных сил и средств.
Производство он развернул в подмосковной Рузе, на стекольном заводе, который раньше выпускал флаконы для парфюмерии. Выбор места оказался удачным во всех отношениях. На участке в полтора гектара располагались производственные помещения общей площадью около 4 000 квадратных метров с хорошими подъездными путями, с готовой инфраструктурой. А главное – легко решилась проблема с кадрами. В Рузе, как и в большинстве подмосковных поселков, работы не было, на новое производство, где хорошо и без задержек платили, сразу потянулся рабочий люд. Пьющие быстро отсеялись, оставшиеся за место держались.
Новое дело требовало крупных капитальных вложений. Алихан продал Тимуру Русланову свою половину бесланского завода и все деньги вложил в Рузу. Сразу поставил четыре немецких разливочных линии производительностью по шесть тысяч бутылок в сутки, потом добавил еще три. За два с небольшим года ООО «Дорохово» превратилось в крупного производителя водки, соперничать с ним могли только Белоголовка и старейший московский завод «Кристалл».
Любое дело подобно гонке на мотоцикле по вертикальной стене. Остановиться нельзя. Дело или развивается, или сразу же начинает разрушаться, середины нет. Успех водки «Дорохово» на внутреннем рынке заставил Алихана задуматься о перспективе. Он нашел двух старых технологов, когда-то ведущих специалистов НИИ продуктов брожения Главспирта Минпищепрома СССР, оставшихся не у дел, после долгих экспериментов они разработали рецептуру новых водок класса «премиум». На международной выставке в Париже дороховские водки «Бородино» завоевали три золотых медали, ими заинтересовались дистрибьютеры из Австрии, Дании и Голландии.
Человеку, который видит в бизнесе только источник средств к существованию, трудно понять, что разрешение многочисленных технологических и организационных проблем, сопровождающих любое дело, может быть не постылой обязанностью, а главным содержанием жизни, занятием не менее всепоглощающим и увлекательным, чем игра в слова для писателя или манипуляции с красками для художника. Алихан всегда умел увлекаться процессом, не думая о результате, зная, что результат будет таким, каким должен быть, если в процесс вложено достаточно энергии. Первые время в Москве он дневал и ночевал на заводе, словно бы даже радуясь непрерывно возникающим трудностям, заставляющих его не думать ни о чем, кроме дела.
В тридцать восемь лет он начал жизнь с чистого листа. Прошлого не было, он запретил себе думать о прошлом. Глухая злоба поднималась в нем, когда он слышал об Осетии, отнявшей у него сына. Он хотел стать москвичом, но и Москва за пределами бизнеса оставалась холодной, чужой. Он ощущал себя иностранцем, прекрасно знающим язык, но не улавливающим того особого смысла, что существует в каждом языке помимо буквального значения слов и сообщает его носителям чувство причастности всех ко всем.
