Завидное чувство Веры Стениной - Матвеева Анна Александровна (книги бесплатно .txt) 📗

– Экстрасенс, Галина Григорьевна.

– Веруня! – расстроилась мама. – Как верующий человек, я не приемлю никаких экстрасенсов и тебе не советую.

– Но ведь ты сама мне дала её номер.

– Я? Ты что-то путаешь, Веруня. Наверное, Юля твоя посоветовала экстрасенса. Это – в её духе.

Мама до сих пор считала Копипасту источником всех Вериных бед.

«Наверное, я всё-таки сошла с ума, – думала Стенина. – Надо было ещё тогда, после Парижа, сдаться в психушку, а теперь уже поздно, не вылечат. Запрут на Агафурах – и привет».

Мысли эти были тяжёлыми, как чемодан после отпуска. Вера промучилась ими несколько дней, а потом пришёл денежный перевод от Лидии Робертовны – чтобы Вера не тратилась на дорогу.

Стенина купила два билета в Питер – только два, хотя бессовестная Копипаста всячески навяливала ей Евгению, а сама Евгения безутешно молчала, глядя, как Вера пакует вещи.

Сарматов тоже долго обижался и ворчал, но потом договорился о встречах в Питере с какими-то коллекционерами – и сразу же повеселел. Вера поклялась, что сделает всё по списку, – нужно было забрать какие-то редкие конверты у одного специалиста и отвезти экспертное заключение другому. И, возможно, доставить в Екатеринбург некий загадочный холст – Сарматов надеялся, что это Бурлюк, хотя шансов было мало.

Накануне отъезда Вера меняла воду в аквариуме – и заметила, как вымахала серая рыбка – она была теперь ровно в два раза больше своих былых обидчиц. Евгения утверждала, что рыбка с лёгкостью катает по дну аквариума небольшие камни, которыми Вера украсила подводный пейзаж.

Доехали до Питера, можно сказать, без приключений – спасибо Евгении, которая одолжила Ларе свой «гейм-бой». Эту электронную штуковину Юлька купила совсем недавно, и девочки просто жить без неё не могли.

Лара увлечённо жала на кнопки гейм-боя, машинка послушно пищала, по экранчику носились цветные фигурки. Вера достала из сумки первую главу диплома – здравствуйте, господин Курбе!

Шутки шутками, но за сутки в поезде она успела написать едва ли не больше, чем за весь последний месяц.

Лидия Робертовна заранее предупредила, что встретить их на вокзале не сможет – у неё целый день уроки. Но она так подробно расписала дорогу, что Вера не переживала – доберутся!

Метро Лару совершенно очаровало.

– А если толкнуть человека под поезд, он сразу умрёт или будет долго мучиться? – кровожадно спросила дочка.

– Какая милашка! – засмеялся стоящий на перроне мужчина. Вера глянула на него своим фирменным «нелезьлучше» взглядом, и тот опустил глаза.

Когда они добрались до Лидии Робертовны, там шёл урок – бабушка поспешно открыла дверь и, указав пальцем в сторону кухни, вернулась к ученику. Вера не поняла, в каком смысле был этот палец – им следовало выпить чаю с дороги или приготовить обед? В холодильнике не нашлось ничего, кроме полуфабрикатов довольно прискорбного вида, а на столе стояла вазочка с затхлым печеньем.

– Фу, – сказала дочка.

В комнате ученик долбил по клавишам, а Лидия Робертовна раздражённо считала вслух:

– И раз, и два, и три!

Стенина смотрела по сторонам и удивлялась – надо же, как быстро человек заполняет собой пространство! Кухня на Бажова почти не отличалось от петербургской – такие же (возможно, те же самые) пожелтевшие шторки, вечные крошки на столе и, главное, запах – он тут же перенёс Веру на десять лет назад. Пахло кофе, геранью и пылью.

В прихожей наконец затопали – ученик намотал на шею шарф жестом висельника и так быстро исчез, что Вера не успела ни поздороваться с ним, ни попрощаться.

– Бездарь, – махнула рукой Лидия Робертовна. – Ни слуха, ни желания.

– Зачем тогда? – поинтересовалась Вера.

– Да это всё родители! Платят, занимаюсь – а толку нет. Как он у меня Моцарта корёжит – сердце кровью обливается!

– Сердце и должно обливаться кровью, – вмешалась Лара. – Иначе оно остановится.

Часть четвёртая

Глава тридцать первая

Вера наблюдала за тем, как Серёжа пытается пройти через рамку металлоискателя – живой портрет в раме хай-тек. Меланхоличная сотрудница в строгом пиджаке и намотанном поверх шарфе играла роль второстепенного персонажа – но при этом упрямо возвращала Серёжу к исходной точке.

– Мужчина! Вы из карманов достаньте всё, что есть, а то так и будете тренькать!

Серёжа послушно доставал из карманов телефон, ключи, мелочь и снова, налегке, пытался преодолеть коварную раму. Давно проскочившая вперёд Лара сочувственно смотрела на его мучения. Дочь успела снять шапку, и длинные волосы торчали теперь во все стороны – сколько раз Вера советовала ей постричься, но Лара считала, что ей идёт женственная причёска. Роковая ошибка, одна из многих.

Наконец рама удовлетворённо промолчала, и Серёжа уступил место Стениной.

Вера в секунду миновала препятствие, думая о том, как они выглядят втроём со стороны? Например, глазами вот этой девушки в шарфе? Наверное, девушка видит перед собою семью: Серёжа – заполошный отец, Вера – его обожаемая жена, Лара – юная, единственная дочь…

– А где именно она ждёт? – спросила юная дочь, одним махом вытащив Веру из мира грёз. – Что-то я не вижу никого похожего на Евгению.

…Лидия Робертовна не спешила признавать в Ларе родную душу, хотя Вера наивно ждала обыкновенных для всякой пожилой женщины открытий: «Ой, ну как на Марию Петровну-то похожа! А ходит – точь-в-точь как тётка с маминой стороны…»

Увы, ни Марию Петровну, ни тётку с маминой стороны Лидия Робертовна в Ларе не увидела. Не пожелала брать на себя ответственность за Верину дочку, как будто это был не живой пухлый человек с косичками, а террористический акт… А ведь у Стениной все надежды были на эту линию – другая бабушка тоже всячески открещивалась от Лариных «особенностей».

Лидия Робертовна внимательно оглядела внучку и без одобрения сказала:

– Какая сдобнушка!

Лара вскинула голову, так что щёки дёрнулись, а Вера крепко сжала в руке её пальчики. Поторопились они с приездом! Как можно было забыть, что Герина мать – довольно-таки странная особа. Это всё письма виноваты, они размягчили Стенину. Письма были мягкие, тёплые, родные, а встретила их сухая подтянутая дама, даже не поцеловавшая Лару. Вера встречалась с подобным и после – когда в письмах человек совершенно не походил на себя же в реальности. Но это был первый случай, и он её изрядно озадачил.

Лидия Робертовна провела гостей в комнату, разделённую пополам складной китайской ширмой. Вот здесь её половина – кровать, столик, пианино, шкаф. А вот здесь – раскладной диван для гостей и тумбочка, куда можно сложить вещи.

При виде этой тумбочки Стенина вздрогнула – даже Ларино бельё не поместится, не говоря уже о вещах самой Веры. Наверное, можно было одолжить пару свободных плечиков в хозяйском шкафу, но Вера не решилась. Вовремя вспомнила просторную квартиру на Бажова и то, как Гера сказал:

– Но это же мамина квартира!

Лидия Робертовна существовала вне прозы быта – её мало занимали такие земные вещи, как удобная мебель или свежее молоко к завтраку. Из Екатеринбурга помимо обожаемого фортепиано свекровь перевезла своё старинное зеркало («псише», уточнил бы Сарматов), которое ещё тогда, в прошлой жизни, напоминало Вере огромную рамку для фотографии. Вера заклинала Лару держаться от «псише» подальше» – не дай бог разобьет ценную вещь. Но всё остальное в квартире явно осталось от прежних жильцов – и Лидию Робертовну совершенно не смущали просиженные подушки дряхлых стульев, горелые кастрюли и выцветшие, засиженные мухами шторы. Окон в квартире не мыли как минимум лет пять, из холодильника дурно пахло, унитаз не работал – рядом стояла трехлитровая банка с водой. Вера с отвращением натянула пододеяльник на линялую тряпку с жёлтыми пятнами, выданную им в качестве одеяла. Подушки были серыми и жёсткими.