Цветы для Чирика - Прашкевич Геннадий Мартович (читаемые книги читать TXT) 📗

Вновь закурив, Куделькин с глубоким, даже с каким-то глубинным облегчением вдруг осознал, что настоящую грозу пронесло.

Объяснения, конечно, будут, куда они денутся, конечно, обязательно будут, но настоящую грозу пронесло, можно врать, объяснять, искать варианты, искать приемлемые объяснения, масса будет самых разных объяснений, подумал Куделькин, и прежде всего убедительных, это само собой, даже очень убедительных, но настоящую грозу, кажется, пронесло, какими бы мне ни казались сейчас будущие объяснения, теперь это уже не катастрофический уровень.

Этот придурок, холодно посмотрел Куделькин-младший на мертвого Чирика, явился в квартиру деда Рогожина, наверное, раньше, чем надо. Именно так следует объяснить причину провала акции полковнику Лыгину.

А снайпер…

Ну, что снайпер?..

Снайпер, понятно. Снайпер даже не успел собрать винтовку. Точнее, не успела, поскольку снайпером оказалась женщиной. Лыгин при этом сделает, небось, удивленное лицо.

Женщина?

Снайпер – женщина?

А ведь и в самом деле интересно, почему Лыгин или Зимин пригласили именно женщину? – подумал Куделькин, как будто это всерьез имело какое-то значение.

И покачал головой.

Следует отдать должное полковнику Лыгину. Полковник Лыгин все продумал до мелочей. В определенный час женщина-снайпер появляется в квартире деда Рогожина и производит выстрел. Именно в этот момент в квартире появляется и чистильщик, некто Чирик, профессиональный убийца. При его опыте он должен расправиться со снайпером без проблем.

А дальше? Чирику обещали свободу? Он должен был уехать? Или его тоже ждала судьба женщины-снайпера?

Чирику и Тоне не повезло.

Зато на митингующей площади кому-то уж точно повезло, вяло подумал Куделькин, чувствуя, что промокшая от пота рубашка начинает потихоньку обсыхать на спине. Женщина-снайпер, понятно, должна была шлепнуть какого-то страдальца за народ, шумно бьющего себя кулаками в грудь. Независимого или зависимого, это сейчас неважно. Главное, страдальца. Чтобы сразу после выстрела неутомимый полковник Лыгин мог выбросить в общество через средства массовой информации тучу слухов, с ног на голову переворачивающие все обычные представления о добре и зле…

И шлепнула бы, подумал Куделькин. Все-таки профессионалка. Вон какие у нее длинные и сильные пальцы. Нажми такой палец на спусковой крючок, кому-то на площади здорово бы не повезло.

Правда женщина-снайпер не успела. А это значит, вдруг пришло в голову Куделькину, что полковнику Лыгину, если он все еще руководит Особой группой, придется срочно менять игру. А возможно даже и игроков.

Записав показания Куделькина, Лыгин спрятал диктофон в карман и спросил:

– У тебя дома есть кто-нибудь?

– Никого, – устало ответил Куделькин.

– А этот человек, с которым тебя видели в последнее время?

– Это друг отца, – сдержанно пояснил Куделькин. – Прилетал в гости. Малость не вовремя. Но он уже улетел. Еще утром. В Москву.

И подумал: бывший чемпион прав.

Все эти дни за мной действительно следили.

Только из-за усталости я сам не смог вовремя засечь тех, кто так упорно за мной ходил…

– Давайте спустимся к вам, Юрий Иванович, – кивнул Лыгин. Он все время путал обращения, без всяких причин переходил с вы на ты, и наоборот. – Здесь сейчас появятся специалисты. Они и займутся квартирой Рогожина. Когда мы им понадобимся, они знают, где нас найти.

– А они успеют привести квартиру в порядок до появления деда?

– Разумеется. Здесь все отмоют и застирают, – кивнул Лыгин. – Здесь все приведут в должный порядок. В квартире не останется чужих следов. Даже плед будет брошен на диван так, как это делает сам дед Рогожин.

Лыгин внимательно глянул на Куделькина:

– Хорошая работа… Все пять пуль в цель… Этот Чирик, кажется, стоял прямо на фоне зеркала?..

– Да, – кивнул Куделькин. – Зеркалу повезло. Кажется, ни одна пуля не прошла навылет.

Не глядя друг на друга, но остро ощущая охватившее их молчание, они спустились в квартиру Куделькина и все так же молча прошли на кухню.

И вдруг Куделькин заорал.

Он рывком привлек к себе Лыгина, ухватив его за лацканы пиджака, и заорал, дыша прямо в лицо отшатнувшемуся полковнику, глотая, путая, откусывая окончания слов:

– Сволочь! Думаешь, я не догадываюсь? Это ты крутишь машинку! Это ты подставил бабу! Это из-за тебя сгорел Зимин! Он, наверное, вез в «дипломате» какие-то документы? А? «Еще не все вещи Зимина найдены…». Ты же проговорился! И прокололся с газетами. Зимина убили выстрелом из пистолета! Ты знал! Ты никак не мог не знать. Зачем же это вранье в газетах про ножи и про появление Чирика? Может, Зимина твои же специалисты и хлопнули, а? Может, скажешь?.. И хвост за мной тоже ты пустил?.. Понял, что я не уеду из города и пустил хвост на всякий случай. Не так разве? Сильно интересовался, где я и с кем?.. А капитан Маслов? Что, не прошел у тебя вариант с утоплением капитана? Что, не смог, стервятник, обыграть его смерть?.. А?.. Ну, кто там теперь?.. Кто там теперь на очереди?.. Может, я?..

– Отпустите меня, Юрий Иванович, – негромко, но строго приказал Лыгин.

Он смотрел на Куделькина холодно и внимательно.

– Не забывайтесь, Юрий Иванович, – так же негромко и строго добавил он. – Определенный риск всегда входил и будет входить в наши профессиональные обязанности. К тому же, не ваше дело обсуждать действия старших по званию. Вы слышите? Отпустите меня и прекратите орать.

Странно.

В холодных глазах полковника Лыгина Куделькин-младший вдруг явственно уловил что-то вроде понимания.

– Извините… – негромко выдохнул он.

– Ладно, Юрий Иванович… Не стоит извиняться… Все устали… Вы, наверное, больше, чем кто другой…

– Хотите выпить? – уже смиряясь, спросил Куделькин.

– Нет, Юрий Иванович, спасибо. Не хочу. И вам не советую. У моих ребят могут возникнуть вопросы. Хорошо, если вы ответите на эти вопросы точно и сразу. Может, потом… – улыбнулся он. – Когда ребята закончат…

И попросил, поправив пиджак и закуривая:

– Включите, пожалуйста, телевизор.

На кухне телевизор стоял у Куделькина прямо на холодильнике.

Не глядя, Куделькин ткнул пальцем в переключатель.

Экран, медленно нагреваясь, наполнился шипящим матовым светом.

– Чего это вы держите такое старье? – неодобрительно покосился Лыгин. – Он у вас, небось, черно-белый?

Куделькин неопределенно пожал плечами.

Пока закипала вода для кофе, они молча, не глядя друг на друга, курили и смотрели на экран.

Транслировали митинг.

Один из ораторов яростно потрясал наручниками.

Бурундучьи щеки оратора тряслись.

Коленом и локтем! – подумал Куделькин-младший с внезапной и непонятной ненавистью. Коленом и локтем! Только так. И повторить. Еще и еще раз повторить.

Тысячи людей на площади.

Они вопят, прыгают, пытаются слушать.

И нет никого, кто встал бы на трибуну и сказал: всё, хватит!

Коленом и локтем! Каждого. Кто. Посмеет. Встать. На пути.

Куделькина затрясло. Подумать только! Неужели полковника Зимина убили в грязной, обожженной химическими выбросами лесополосе только ради того, чтобы какой-то хмырь с бурундучьими щеками называл себя независимым кандидатом в губернаторы и потрясал перед толпой дураков наручниками?.. Неужели капитана Маслова взорвали в сауне ремзавода только ради все того же трепла с наручниками?.. Неужели капитан Витька Ларин застрелился в Чечне только ради того, чтобы этот хмырь с бурундучьими щеками мог теперь так смело потрясать наручниками на площади перед своими же потенциальными избирателями?..