Первый день - Леви Марк (полные книги .txt) 📗

— Дошли, — проговорила Кейра со слезами на глазах.

— Да, мы дошли.

— Обернись и посмотри, — попросила она. Я повернул голову и увидел скульптуру — странного каменного дракона с огромной пышной гривой.

— Это лев, — сказала Кейра. — Одинокий лев, а под его лапой… какой-то шар!

Кейра расплакалась, я обнял ее.

— О чем ты говоришь?

Она достала из кармана письмо, развернула его и прочла: «Лев спит на камне познания».

Мы подошли поближе к каменному изваянию. Кейра наклонилась, чтобы получше его рассмотреть. Она внимательно изучила сферу, на которую лев важно положил свою тяжелую лапу: он словно гордился тем, что ему доверили охранять каменный шар.

— Что-нибудь нашла?

— Тонкие бороздки по всей поверхности шара, больше ничего, но я, наверное, уже близка к разгадке. Проблема в том, что камень подвергся значительной эрозии. Я наблюдал, как солнце садится за горизонт, нечего было и думать о возвращении в долину. Нам предстояло провести ночь здесь, на вершине. Храм, наверное, мог бы защитить нас от холода, но он стоял открытый всем ветрам, и я боялся, как бы за ночь мы не окоченели. Оставив Кейру у каменной сферы, поглотившей все ее внимание, я набрался смелости и пошел обратно к соснам, росшим на гребне горы. Собрав упавшие с деревьев сухие ветки и несколько шишек, источавших густой смолистый запах, я кое-как добрался до двора и стал разводить костер.

— Наверное, я слишком устала, — сказала Кейра, подойдя ко мне. — К тому же мне холодно, — добавила она, протягивая озябшие руки к первым слабеньким язычкам пламени. — А если ты скажешь мне, что у тебя найдется что-нибудь поесть, я немедленно выйду за тебя замуж!

Я всю дорогу бережно хранил сухие лепешки, которые монах сунул мне в карман, когда мы прощались. Немного помедлив, я дал одну лепешку Кейре.

Мы устроились на ночлег, найдя помещение, лучше всего защищенное от ветра. Нас так утомило опасное путешествие, что мы мигом уснули на полу как убитые.

С первыми проблесками рассвета нас разбудил пронзительный орлиный крик. За ночь мы превратились в куски замороженного мяса. В карманах у меня было пусто, как и у нас в желудках, к тому же нас начала донимать жажда. Обратный путь сулил ничуть не меньше опасностей, чем дорога к вершине, — пусть даже на сей раз нам не мешала сила тяготения. Кейра хотела приподнять лапу льва и отобрать у него каменный шар, чтобы получше изучить его на досуге. Однако зверь не желал расставаться со своим сокровищем.

От вчерашнего костра мало что осталось, и у нас не было хвороста, чтобы снова развести огонь. Не желая портить здешнюю красоту, я не стал покушаться на живые ветки сосен. Кейра, пристально осмотрев остывающее кострище, вдруг опустилась на колени и стала отгребать в сторону горячие угли.

— Помоги мне вытащить угольки, которые уже остыли, мне нужно несколько штук.

Она ухватила уголек, формой и размером напоминавший угольный карандаш, бегом кинулась ко льву и принялась зачернять поверхность шара, ревностно охраняемого каменным зверем. Я в недоумении смотрел на нее. В ее привычки не входил вандализм, как раз наоборот, она относилась к старинным памятникам очень бережно. Какая муха ее укусила, что она накинулась на старый камень и принялась его марать?

— Ты что, никогда не делал шпаргалок в школе? — спросила она, на секунду обернувшись.

Я не имел ни малейшего желания признаваться в детских шалостях, особенно учитывая обстоятельства нашей первой встречи.

— Если я правильно тебя понял, ты намерена во всем сознаться, — произнес я, входя в роль строгого преподавателя.

— И не подумаю, и вообще я не о себе говорила.

— Я не припомню, чтобы когда-нибудь жульничал. А если такое со мной и случалось, не жди, что я тебе в этом признаюсь.

— Ладно, однажды мы с тобой совершим обмен: я тебе — признание, ты мне — список того, что тебе больше всего во мне нравится. А сейчас возьми-ка уголек и иди сюда, поможешь мне покрасить камень.

— Что за игру ты затеяла?

По мере того как Кейра аккуратно обмазывала сажей поверхность камня, на нем проявлялись ровные, хорошо различимые бороздки. Это напомнило мне одну нашу школьную игру. На бумаге при помощи стрелки от компаса один выдавливал слова, потом другой брал мягкий карандаш и аккуратно заштриховывал листок, чтобы прочитать, что на нем написано.

— Смотри! — велела мне Кейра, крайне взволнованная.

На черном фоне проступили значки, линии и точки. Этот круглый камень представлял собой старинный астрономический прибор — армиллярную сферу. Она свидетельствовала о невероятных познаниях в астрономии тех людей, которые создали ее за много веков до нашей эры.

— Что это, по-твоему?

— Нечто вроде карты полушарий, только на ней представлена не Земля, а небо — другими словами, она изображает две части неба у нас над головой: ту полусферу, которая видна из Северного полушария, и ту, которая видна из Южного.

Находка Кейры привела меня в восторг, и мне хотелось объяснить ей все до малейших подробностей.

— Видишь, вон там большой круг, он обозначает место пересечения экватора и небесной сферы, и называют его небесным экватором. Он делит сферу на две половины — северную и южную. Можно спроецировать любую точку земного шара на небесную сферу, на ней можно отметить и местоположение любых звезд, включая Солнце.

Я показал ей два полярных круга, тропики, эклиптику, траекторию движения Солнца с изображениями созвездий зодиака, а еще — колюры равноденствий и солнцестояний.

— Когда Солнце пересекает небесный экватор, то есть в моменты равноденствия, ночь имеет ту же продолжительность, что и день. Другой круг, который ты видишь вон там, — это проекция траектории движения Солнца. Здесь звезда альфа Ursae minoris — Малой Медведицы, — всем известная как Полярная звезда. Она располагается так близко к северному полюсу небесной сферы, что кажется, будто она неподвижно висит в небе. И вот тебе другой большой круг — небесный меридиан.

Небесная сфера была удивительно полно представлена на этом каменном шаре, и я признался Кейре, что ни разу в жизни не видел ничего подобного. Первые армиллярные сферы появились у греков в третьем веке до Рождества Христова, однако изображения на этом круглом камне явно относились к гораздо более древним временам.

Кейра вновь развернула письмо и стала копировать на обороте надписи, обнаруженные нами на сфере. Надо сказать, она чертовски здорово рисовала.

— Что это ты делаешь? — спросила она, оторвавшись от работы.

Я показал ей маленький одноразовый фотоаппарат, который я спрятал во внутренний карман, когда мы приехали в Китай. Неизвестно почему я так и не осмелился признаться Кейре, что хотел бы запечатлеть некоторые эпизоды нашего путешествия.

— Это что такое? — поинтересовалась она, прекрасно зная, что за предмет я держу в руках.

— Это идея моей матери… одноразовый фотоаппарат.

— При чем тут твоя мать? И давно он у тебя?

Я купил его еще в Лондоне, перед самым отъездом. Что-то вроде элемента маскировки: где это видано, чтобы турист путешествовал без фотоаппарата?

— Ты уже им пользовался?

Я совсем не умею врать и тут же во всем сознаюсь, однако все же решил попробовать:

— Я тебя сфотографировал раза два или три: когда ты спала, когда тебе стало плохо и мы остановились на обочине и еще когда ты совсем не обращала на меня внимания, а это еще несколько снимков. И не делай такое лицо, я просто хотел, чтобы у меня остались воспоминания после этой поездки.

— Сколько кадров еще есть на пленке?

— На самом деле в первом я уже всю отщелкал, а это уже второй, и все кадры целы.

— И сколько у тебя этой одноразовой дряни?

— Штуки четыре… или пять.

Меня уже стал тяготить этот разговор, хотелось поскорее его закончить. Я подошел к каменному шару и стал фотографировать, отдельно снимая крупным планом каждую деталь.