Челленджер - Ян Росс (библиотека электронных книг txt) 📗

– Ишь, как завернул, а говоришь – не знаю.

– А, вот ещё – подарки. Их не меняют, не продают, а дарят искренне и от души. И люди воочию убеждаются, что можно иначе. Осмеливаются поверить. Сбрасывают скованность и глупые привычки… Проблема в том, что веры мало.

– Веры мало? Привычки глупые? Очнись, это реалии нашего мира. Человек взрослеет, и ему наглядно показывают, что если он станет открываться где ни попадя, то будет постоянно получать по башке.

– Плохо.

– Да, что уж тут хорошего. Всю жизнь тебе вдалбливают: держи себя в руках, контролируй эмоции, ты чуткий и отзывчивый – значит, ты слабый. Ты слабый – тебя будут пинать. И ты учишься помаленьку, обрастаешь бронёй.

– Ну да, а Burning Man – это попытка объявить перемирие. Священный водопой. Оставьте оружие за забором, а ещё лучше дома.

Он провёл спорную параллель между Burning Man и олимпиадой, но я уже порядком утомился и не спешил ввязываться в очередное пререкание.

– И, в конце концов, сама земля, кто-то скажет – место силы, природа, ведь нельзя убрать из этой формулы магию красоты. К слову, о красоте – ещё занятная история, ты в курсе, как всё начиналось?

О том, как всё начиналось, я не имел ни малейшего представления. Ян заварил свежего чая и принялся рассказывать.

– Вкратце, история приблизительно следующая: изначально Горящий Человек был женщиной. Некий парень расстался с девушкой и, чтобы залечить душевные раны, забацал деревянную фигуру, пригласил друзей и совершил ритуальное сожжение. Подтянулись люди, всем понравилось, и на следующий год решили повторить. Секс, наркотики, рок-н-ролл, с каждым разом народу становилось больше, и местное население возроптало… А было это, кстати сказать, на диком пляже во Фриско. И тогда мероприятие переехало в индейскую резервацию Black Rock Desert [58]. Отсюда и Плая – так называют высохшие озёра в Мексике. Ещё всё это как-то связано с кельтскими жертвоприношениями, но в чём фишка, уже не помню.

– Кхм… интересное… – протянул я, дивясь совпадению, и закончил несколько невпопад, – история.

– Видишь, – усмехнулся он, будто догадываясь о чём я думаю, – а ты спрашиваешь – "почему?".

Мы помолчали, и Ян, решив, что метафизики на сегодня хватит, стал расспрашивать о том, что творилось со мной в последние годы. Когда я, предусмотрительно оборачивая свои невзгоды в иронию, добрался до BioSpectrum и размышлений о будущем, он неожиданно оживился.

– Ну-ка, идём, – он встал и одёрнул полы изношенной куртки военного образца.

– Куда? Зачем? – простонал я. – Что ты ещё удумал?

– Идём-идём, и вино прихвати.

По опыту я знал, если Яну что-либо втемяшилось, он не отступит, и проще согласиться. Мы погрузились в разболтанный джип, брошенный у крыльца; выехав на дорогу, извивающуюся вдоль обрыва, миновали несколько уходящих вглубь мыса улиц и остановились у слегка обветшавшего каменного коттеджа с черепичной крышей. Ян по-хозяйски толкнул скрипучую калитку и поманил за собой.

– И что это означает? – спросил я, опасаясь, что предстоит знакомство с какими-нибудь маргинальными дружками, но окна были темны, и эта версия отпадала.

Он двигался дальше, продолжая разыгрывать загадочный образ. Мы прошли через задний двор с любовно запущенной лужайкой, в восковом свете луны имевший несколько апокалиптический видок, и, завершив круг, вернулись к парадной. Повозившись с ключом, Ян распахнул дверь и изобразил приглашающий жест.

В полумраке гостиной витал лёгкий запах костра и старого дерева. Я осмотрелся и, стремясь развеять старательно нагнетаемую таинственность, щёлкнул выключателем – ничего не произошло.

– Люстр нет, – бросил Ян, взбегая по лестнице.

Смирившись с тем, что приходится и дальше играть по его правилам, я направился следом и очутился в комнате со скатными потолками, где за стеклом чернели перекладины перил. На балконе, опершись на широкий, потемневший от времени поручень, стоял Ян и с видом карибского пирата всматривался в ночную даль. Остро-свежий бриз с солоноватым вкусом, к которому примешивался запах водорослей и ещё чего-то неуловимого, раскачивал верхушки кипарисов. Я отхлебнул, поставил бутылку рядом с его локтем и так же принялся разглядывать водный простор. Слева, изгибаясь вдоль набережной и подрагивая на фоне сгущавшегося по краям неба, светились огни ночного города. Вырастая из него, словно щупальце неведомого зверя, и, ломаной линией врезаясь в гладь залива, мерцал сигнальными огнями длинный пирс, тенью возвышающийся над водой на зарослях свай. А справа до горизонта, искрясь отблесками звёзд, величественно раскинулся Тихий океан.

– Что скажешь?

– Впечатляюще…

– Думаю – в самый раз.

– В каком смысле?

– Ты разве не сказал, что нужен новый дом?

Глава 17

Я сам себе и небо, и луна,

Голая, довольная луна,

Долгая дорога, да и то не моя.

За мною зажигали города,

Глупые, чужие города,

Там меня любили, только это не я.

В понедельник состоялся эксперимент, без особых эксцессов, но довольно продолжительный. Проведя более пяти часов в свинцовых халатах, мы вернулись из больницы только под вечер. Следующее утро ушло на то, чтобы привести в прежнее состояние аппаратуру. Покончив с этим, я принялся за обработку результатов – однообразное и ещё более муторное занятие, нежели настройка параметров.

Впрочем, в отсутствие спешки можно было бы воспринять это как благотворную смену деятельности и даже отдых от мучительного процесса оптимизации, но близилось время сдачи проекта, и сроки поджимали. Мои самонадеянные выступления и бессовестная похвальба вылились в завышенные ожидания коллег и самого Ариэля. А значит, надо во что бы то ни стало продемонстрировать компетентность и способность в решающий момент добиться нужного результата.

Зарекомендовав себя, я буду контролировать основную часть продукта. Кроме меня, поддерживать и