Красно-коричневый - Проханов Александр Андреевич (книги без сокращений TXT) 📗
– Очень хорошо! – довольным голосом ответил Хозяин. – Нам важно, чтобы ваши действия выглядели, как возмущение народа, как самодеятельность масс. Пусть все будут в штатском, без всякого камуфляжа. Гранатометов не бойтесь, весь арсенал оголен. У них осталась сотня короткоствольных, царапают по броне. Передайте своим, что лицензия на продажу нефти и нефтепродуктов подписана! Сделаете дело, получите!
Хозяин слабо качнул алмазом, отключая «афганца», и тот умолк, оцепенел, как спящий беркут. Погрузился в сонное созерцание.
– Теперь о пропагандистском прикрытии. Есть новая установка! – Хозяин нацелил алмаз, и в ответ ожил, шевельнулся зачехленный на все пуговицы человек с коричневой сукровью в ноздрях. – Мне нужно, чтобы заработал образ «коммуно-фашистов». Или как вы гениально придумали – «красно-коричневых». Туда придут эти бравые парни, будут маршировать, вскидывать руку в приветствии, выкрикивать свое: «Слава России!» Вы должны их снимать и монтировать кадры с Гитлером, сжиганием книг, массовыми расстрелами, свастикой. Пусть люди думают, что там окопались фашисты, и наш президент, как Сталин, разгромил их в собственном логове!
– Понял, – кивнул человек, похожий на грифа, двигая несколько раз кадыком на пупырчатой шее, словно проталкивал сквозь горло сырые ломти мяса. – Мне нужны дополнительные мощности. Телекамеры, операторы, монтажные комнаты. Доктрина, о которой вы упоминали, разработана. Мы воспользуемся опытом гениального Ромма с его «Обыкновенным фашизмом».
– Все ваши заявки приняты. На этой неделе вы получите японские телекамеры и спецстудии с монтажным оборудованием. – Он качнул алмаз, словно повернул невидимый ключ. Человек потускнел, омертвел, превратился в металлическую птицу, склепанную из жести.
Хлопьянов чувствовал, как часть его сердца омертвела, перестала биться, превратилась в холодную глыбу. Зрачки расширились и остекленели, вмерзли в глазные яблоки, и в них, как в тусклых льдинах, остановились изображения. Птицы во множестве сидели на высоковольтных проводах, прогибая их тяжестью, мокли под осенним дождем. Другие птицы сидели на кучах мусора, среди свалки, объедков, тряпья, раскрыли клювы, сытые, сонные, злые. В малиновой заре, вмороженный в эту зарю, остановился черный птичий грай. Под разными углами, с раскрытыми или сжатыми крыльями, они замерли в момент, когда ударил мороз, остановил движение света, вморозил птиц в малиновое неживое пространство.
Эти видения были как бред во время детских болезней, давно позабытый и вдруг воскрешенный. Эти заколдованные птицы движением перстня, поворотом алмаза будут оживлены, взорвутся в крике и клекоте, станут сечь воздух, падать на добычу, расклевывать ее до костей. И он сам, заколдованный, погруженный в сон, был частью болезненного детского бреда.
– Координатору спецмероприятий. – Хозяин щурился, отыскивая добрыми близорукими глазами кого-то, кто был ответственен за эти мероприятия. Один из сидящих, круглоголовый, как филин, с оттопыренными ушами, замигал. В его глазах попеременно, как в светофоре, загорались красные, желтые, зеленые огоньки. – Я бы хотел, чтобы ваша служба не спугнула в первый момент тех, кто начинает собираться к объекту. Их будет сначала немного. Набегут активисты радикальных партий. Потом подойдут депутаты. Потом сочувствующая интеллигенция. Иногородние, казаки. Потребуется неделя, чтобы оппозиция собрала свою массу. Только при достаточной массе мы сможем осуществить свою операцию. Только большая масса способна реагировать на возбуждающие сигналы. Нам нужно обезвредить оппозицию в целом. Поэтому я прошу, будьте предельно аккуратны, не спугните дичь раньше времени.
– Мои специалисты разработали методику «сжатия» и «отсечения», – отозвался пушистый филин с торчащими ушками. – Органы МВД взаимодействуют со мной. Мы будем внимательны.
Хлопьянов понимал, что обсуждается план разгрома парламента. Этот план имеет рациональное содержание, – силовые взаимодействия, пропагандистское прикрытие, подкуп, шантаж, систему провокаций, дискредитацию лидеров, манипулирование общественным мнением, разведку, дезинформацию. Но одновременно в этом плане присутствует нечто, апеллирующее не к разуму, не к смыслу, не к теории заговоров и переворотов. Это нечто имеет внеразумную природу, связано с таинственными знаниями, с колдовством, с чертовщиной, с магической всепроницающей энергией, способной парализовать волю, лишить рассудка, разрушить центры сопротивления и защиты. И он, Хлопьянов, с момента, когда повстречался с Каретным среди шума и блеска дождя, или раньше, когда стоял на Тверской, наблюдая уродливые, населившие Москву существа, – он находится под воздействием этих колдовских потусторонних сил. Сопротивляется им, слабеет, заталкивается этими силами все дальше и глубже в загадочный сужающийся коридор, где все меньше свободы и все злее и жестче действует загадочная и беспощадная воля.
– Теперь наша достопочтимая мэрия! – Хозяин повернул свой алмазный ключ, и маленький худой человечек с заостренным черепом, похожий на сокола-пустельгу, трепетный, чуткий, пугливый, потянулся навстречу, готовый взлететь. – Вы обеспечиваете первоначальный режим блокады. Поэтапное отключение электричества, связи, горячей воды. Должен вам сообщить, что запас дизтоплива для резервных двигателей резко сокращен. Ваша задача лишить их подвоза горючего. Вы должны приготовить план развлекательных мероприятий в городе на время осады. Бесплатные концерты, зрелища, праздники на площадях и в парках. Москвичи должны идти на праздник, а не на защиту парламента. Я думаю, вы изыщете внебюджетные средства для бесплатных бутербродов, сосисок, прохладительных напитков.
– Мы продумали план мероприятий! – пугливо отвечал человек-пустельга. – На Красной площади мы запланировали грандиозный концерт Ростроповича. На Арбате, в непосредственной близости от возможных скоплений толпы, мы задумали гуляние. Нас только беспокоит близость мэрии и Верховного Совета. Возможны эксцессы!
– Эти трудности мы обратим себе на пользу, – ласково отозвался Хозяин. – А эксцессы? Мы должны управлять эксцессами! – Он сладко засмеялся, повернул перстень с алмазом, усыпляя трепетную, готовую взлететь пустельгу.
Хлопьянов боролся с колдовством, противодействовал чарам. Часть его остановленного сердца и оцепенелого разума были неспособны бороться. Но там, где оставались жаркие токи страха, ненависти, прозорливой бдительности, там копился отпор. Хлопьянов не пускал к себе переливчатый бриллиантовый луч, выставлял перед ним непроницаемый экран. Белые туманные свитки над утренним лугом, солнца не видно, и в млечном воздухе вдруг возникает мокрый куст, черно-белый коровий бок, а потом все скрывается, и только тянутся волокна тумана, пахнет близкой рекой, рыбьей слизью.
Он высылал навстречу колдуну любимые образы, и они расколдовывали, возвращали к жизни омертвелые участки сознания, и те, оживая, включались в сопротивление.
– Служба психотерапии, с вами связываю особые ожидания! – Хозяин повернулся к крупному неопрятному человеку с тяжелым, опущенным на верхнюю губу носом. – Вы должны повторить свой психологический опыт августа девяносто первого года. Тогда над Москвой витали только наши духи, и мы обеспечили, если так можно выразиться, духовное господство в воздухе. Враг был повержен, и мы могли его казнить или миловать. С тех пор вы пополнили свой арсенал, у вас появились блестящие экстрасенсы. Другие приедут по нашему сигналу из-за границы. Вы должны нанести сокрушительный экстрасенсорный удар!
– Мы нанесем! – щелкающим голосом ответил человек, напоминающий видом старого кондора, чьи перья полны птичьих блох, перепачканы ядовитым навозом. – Через несколько дней мы проведем репетицию под названием «Концепция», на месте бывшего бассейна «Москва». Там начаты работы по возведению Храма Христа Спасителя. Для нашего противника это особое место. Нам надо его захватить и освоить. Это скажется на общем балансе духовных сил к моменту предполагаемой акции.
Хлопьянов лишь догадывался, о чем они говорят. О чем-то неправдоподобном, связанным с чародейством.
