Банкир - Уоллер Лесли (лучшие книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
Теперь Бернс, как хозяин дома, взял на себя инициативу руководить дальнейшим развитием действия и перешел ко второму акту этого спектакля.
— Итак, весельчаки, — сказал он, — напоминаю вам, что до открытия следующей сессии законодательного собрания в Олбани осталось ровно полтора месяца.
— Ой-ой, беда! — простонал Калхэйн, с комической беспомощностью воздев к небесам свои огромные ручищи.
— Мак прав, — глубокомысленно заявил Конн. — Нам не избежать схватки, так или иначе придется разрубить этот узел: или даешь рыбу, или сматывай удочки!
Палмер с любопытством посмотрел на этого человека с алчными глазами. Не всякий сможет в одной фразе перемешать две метафоры и заключить их еще третьей — абсолютно не к месту.
— Насколько мне известно, — начал Палмер, — во-первых…
— Оуги, дорогуша, — перебил его Бернс, обернувшись к Принсу: — Ты ведь, кажется, куда-то спешил?
Принс сразу вскочил со своего места. Его мгновенная реакция подтвердила догадку Палмера, что репортер только и ждал этого сигнала.
— Да, да, сегодня же четверг, Мэкки, — торопливо проговорил Принс, направляясь к двери, — и у меня чертова куча всяких дел, я пошел.
— Ладно. — Бернс взял репортера за локоть, и они оба скрылись в вестибюле. Вскоре Палмер услышал, что они заговорили в несколько повышенном тоне, не то что ссорились, а просто, видимо, в чем-то не сошлись мнением. Палмер встал и подошел к бару, будто для того, чтобы добавить льду в свой бокал. Отсюда он мог видеть оживление жестикулирующего Бернса; он держал в руке большой черный бумажник. В конце концов Бернс пожал плечами, вынул ассигнацию и отдал Принсу, который спрятал ее в свой бумажник, почти такой же формы, как у Бернса. Палмер добавил еще кубик льда себе в бокал и вернулся на место.
— Насколько я могу судить, — начал он снова, — первое, что нам надо сделать…
Калхэйн медленно покачал головой, улыбнулся Палмеру и несколько раз поднял и опустил свои мохнатые брови.
Дверь в прихожую закрылась, и Бернс вернулся в гостиную, пряча на ходу бумажник во внутренний карман.
— Все на один лад, — пробормотал он, усаживаясь рядом с Палмером и кладя руку ему на колено. — Нельзя им доверять.
— Даже если они у вас на содержании? — спросил его Палмер.
Молчание нарушил громкий лающий смех Конна.
— Ждем от тебя ответа, милый Мэкки, — сказал он.
Бернс ухмыльнулся с притворным простодушием и столь же притворным огорчением. Его узкие ноздри при этом раздулись. — Для меня, — протяжно заговорил он, — нет более презренной профессии, чем профессия газетчика. Среди них, возможно, найдется несколько честных людей. Но знайте, дитя мое, вы и пары слов не успеете сказать о продажности политиков, полицейских или бизнесменов, как у газетчиков уже готова целая книга.
— Странно слышать это от человека, который занимается рекламой и прессой, — заметил Палмер. — Вы хотите сказать, что большинство из них продажны? Или что вы сами подкупили большинство из них?
— Это уже профессиональная тайна, — ответил Бернс.
— Я интересуюсь этим, как банкир, — возразил Палмер. — Мне известно, сколько вам платят, и я опасаюсь, что при таком количестве непредвиденных расходов никаких денег вам не хватит.
— Не тревожьтесь за Бернса, — откликнулся Конн, — этот парень все равно что кошка: падает на все четыре лапы.
— И не забудьте еще о девяти жизнях, — мрачно добавил Калхэйн.
— Мне все же интересно, — настаивал Палмер, стараясь говорить дружелюбно, без тени превосходства. — Почему вы так ополчились на прессу? Неужели все они продажны? И если так, чем вы это объясните?
Бернс начал с того, что скорбно покачал головой, и только потом заговорил:
— Может, вы и найдете среди них таких, кого ничем не подкупишь. Но их много не наберется. Почему? — Он встал и начал вышагивать по комнате своей уверенной, упругой походкой. — Знаете ли вы, сколько эти ребята получают в неделю? Даже по контракту?
— Существует множество людей с очень скромным заработком, — возразил Палмер, — но это не значит, что любого из них можно подкупить.
— Это верно, однако не все они обладают могущественными возможностями газетчиков — вот что развращает, лапочка, — пояснил Бернс. — Не только нужда в деньгах, но и возможность создать нечто стоящее в обмен на них. Полицейские тоже обладают определенной властью. Но полицейские — это в основном ребята с образованием не выше среднего. В газетах же в наше время нередко встречаешь людей, окончивших колледжи, а некоторые имеют даже по две ученые степени. Полицейский схватит у тебя мелкую взятку и удерет с ней, как воришка, но у парня из газеты — мания величия. Ему подавай что-нибудь почище. Его не всегда можно подкупить при помощи одних только денег. Существуют три соблазна, перед которыми ему не устоять: деньги, власть и честолюбие. Из них быстрей всего съедает его честолюбие. А если разобраться по существу, что представляет из себя газетчик? Он видел слишком много фильмов, прочел слишком много всяких историй и влюблен в самую мерзкую из всех профессий в мире. И до тех пор пока он влюблен в нее, ему никогда не выкарабкаться наверх. А пока он не выкарабкается, честолюбие будет подтачивать его изнутри. Он видит других парней — своих сверстников, достигших власти, славы, богатства. А он пригвожден к работе, которая дает ему несколько несчастных долларов в неделю. А что это за работа? Ему приходится копаться в чужом грязном белье, стряпать репортажи из чужих плевков. А если ему когда и попадется стоящий материал — он не сможет его напечатать. И он это знает. Те, кто стоит над ним, уничтожат его, если только он осмелится это опубликовать. Итак, вот его портрет: юношеские мечты прокисли, надежды утрачены, его снедает зависть, ему опротивела вечная борьба за положение в обществе — что ж удивляться, если он становится продажным?
Наступило молчание. Калхэйн чуть слышно усмехнулся.
— Черт бы тебя драл, Мак, — буркнул он, — ведь то, что ты говорил, можно сказать о любом человеке на земном шаре!
