The Телки. Повесть о ненастоящей любви - Минаев Сергей Сергеевич (читать онлайн полную книгу txt) 📗
— Гангста-трэш, козел, — шепчу я, — первый пошел!
Антон скрывается за занавесом.
— Второй пошел! Следом двигает Ваня.
— А! А! А-е! Свет включить, музыку выключить! Приготовиться к досмотру! — кричу я в микрофон, интонируя, как опер из ФСКН. — Здесь гангста-трэш клан «Московский Первый»! Без пощады! Без репетиций!
На экранах начинается видеоролик — кадры выступлений Тупака Шакура, смонтированные с нашими фотографиями:
— Права не дают, их берут! — начинаю я.
— Вот это тема, вот это гут! — пританцовывает рядом Ванька.
— Права не дают, их берут! — краем глаза я смотрю, как Антон управляется с вертушками.
— Права — халява, бери сколько хочешь! Либо ты в теме, либо в телик дрочишь! — выходит на передний план Ваня. — Рок — это гамбургер, плюс сосиска в тесте. Константин Кинчев, мы вместе!
— Права не дают, их берут! — Я подхожу к краю сцены и вытягиваю руку вперед, как Эминем.
Резво отчитываем «Права», потом «Макара». На треке «Фантом, опера Свиркина» самые молодые из присутствующих девочек и мальчиков протискиваются к сцене и начинают нелепо имитировать RB танцоров. Пара сильно пьяных мужиков дает гопака. Юбиляр со свитой смотрит заинтересованно. Рядом стоит Шитиков и что-то ему втирает. Ларионов часто кивает. Женщины за столами укоризненно шушукаются. Лицемеры. Ближе к концу трека на танцпол подтягивается более пожилая публика. «Сейчас отвиснем, ветераны ДК», — усмехаюсь я про себя.
После лихих скретчей Антона я без паузы выплевываю в зал очередь свинцовых слов «Перелета»:
— В первом классе под первым, как обычно. Лондоны, Парижи, Нью-Йорки, все привычно. Те же стервы, расклады на языках разных. Иногда впечатление, что глаза завязаны, друзья вмазаны, старые раны кровоточат — неперевязанные. У какого жлоба на меня ствол найдется? Этой паскуде, видно, неймется.
В зале вдруг начинается какая-то нездоровая движуха. Все встают, подходят ближе к висящим мониторам, тычут в них пальцами и начинают говорить на повышенных тонах, часто оборачиваясь на Ларионова. Я перевожу взгляд в его сторону и вижу, что Шитиков стоит с абсолютно серым лицом, на котором выделяются только белые губы и горящие глаза. Поскольку происходящего на мониторе мне не видно, я пытаюсь понять, что происходит, глядя на лица ребят. Но те лишь пританцовывают, не врубаясь в происходящее. Ларионов стоит, упершись кулаками в стол, смотрит то на меня, то на экран, и что-то отрывисто гавкает.
— Не успокоишься, пока я не скажу. Макаром своим ему слово всажу… — читаю я, спрыгивая со сцены, чтобы посмотреть на крайний монитор, — а вид за окном: океан где-то снизу, он из тех, кто не требует визу…
Шитиков пробегает мимо меня за кулисы. Я наконец оказываюсь в удобном положении и поднимаю глаза на монитор. А там…
На мониторе — полная катастрофа! Абсолютно голый Андрей Миркин лихо занимается любовью с девушкой, сидящей на столе. На глазах девушки — черный прямоугольник, который используется в телевидении, когда нельзя демонстрировать лицо говорящего. Но я-то знаю, что это за лицо, непонятно только, как диск хоум-порно с участием Ритки оказался здесь?!
— В страну бейсбола из страны бейсбольных бит, — на автомате продолжаю читать я, но музыка и свет вырубаются. — По российским раскладам я лучший гид… — только успеваю начать, как отключается микрофон. Я оглядываюсь на сцену и вижу трех охранников, один из которых крутит Антона. Ваньки почему-то уже нет. Бросаю взгляд на экран и вижу, как девушка переворачивается, и Андрей Миркин, то есть я, входит в нее сзади. На глазах у всех присутствующих! В зале поднимается визг, кто-то (скорее всего, Ларионов) орет «Уберите этих пидорасов!». Значит, танцующие трансвеститы — это по понятиям, а читающие рэп — непременно пидорасы? Оригинальные у него взгляды! Может, он просто на «жлоба» в тексте обиделся?
Я пытаюсь надеяться на лучшее, но экраны гаснут и не оставляют мне ни единого шанса.
Дальнейшее происходит как в боевиках Гая Риччи. На меня бегут два охранника, но в этот момент какой-то пьяный молодой менеджеренок с возгласами: «Нихуя себе! Оп-па-па-па!», шатаясь, выходит на танцпол, оказавшись между мной и быками. Охрана сносит его на пол, один бык при этом падает на менеджеренка. «Вот тебе и оп-па-па-па, тоже мне, фанат youtube», — я зачем-то запускаю в уцелевшего после столкновения охранника микрофоном и попадаю ему прямо в лоб. Тот ойкает и шлепается на задницу. Оглянувшись по сторонам, я быстро врубаюсь, что к главному выходу не пробиться, а на сцене, за которой второй выход на улицу, тоже стоят охранники. Ситуация патовая. Сзади кто-то спрыгивает со сцены, натужно крякая, и я понимаю, что это, скорее всего, не Антон. Краем глаза вижу, что охранник, получивший в лобешник, встает, а его напарник заламывает руки менеджеренку, в то время как в зале продолжают звучать женские визги, ругань и крики. Мне кажется, все вокруг меня замирает, а я стою, вращая башкой по сторонам, как затравленный заяц. И когда я уже собрался было отдаться в руки судьбы/охранников, мой взгляд уперся в край шатра, где клеенчатая стена неплотно сходится с землей, оставляя зазор в полметра. Я рву к зазору, ныряю под тент и вылезаю с другой стороны, на СВОБОДЕ!!! В последний момент меня пытаются схватить за ногу, но я дергаюсь, и, как пружина, распрямляюсь в ночь. Выбежав на улицу, слышу сзади топот преследователей, слышу, как захлопываются дверцы автомобиля, и проношусь мимо сонных охранников, сидящих в будке у парковки. Рев двигателя настигает меня на обочине Ленинградского шоссе. Я оборачиваюсь и почти упираюсь в огромных размеров джип со слепящими фарами. Варианта два: погибнуть под колесами джипа или проносящихся по Ленинградке машин. Если джип не задавит — добьют охранники, поэтому я сигаю через шоссе. Сумасшедший визг тормозов, отчаянные сигналы, но, не обращая на них внимания, я перебегаю дорогу до разделительной полосы, оборачиваюсь и вижу, что джип едет за мной! Не раздумывая, несусь дальше и, уже достигнув тротуара на противоположной стороне шоссе, снова слышу сигналы, тормоза, удар, еще один, а потом жуткий хруст сминаемого железа и стекла. Обернувшись, становлюсь свидетелем следующей картины: джип, принявший удары сразу двух легковых авто, стоит поперек полосы, напоминая огромную помятую бочку. Единственное, о чем я успел подумать в ту секунду: быстро двери открыть не смогут. Не дожидаюсь пока в погоню бросится водитель джипа (если выжил), я скрываюсь в глубине Петровского парка.
«Надо иметь силы, чтобы уйти на пике, — думаю я, — как Джамирокуай…»
ПОБЕГ
Решение валить в Питер пришло сразу после того, как я позвонил отцу. Поочередно я набрал номера его московского и французского сотовых, но оба телефона ответили мне что-то типа «…n'est pas disponible». На всякий случай я попытался соединиться с его офисом, но, понятное дело, в это время никого, кроме охраны, там не было. Отдышавшись в кустах Петровского парка, я понял, что вариантов-то, в сущности, нет. Небольшим (по сравнению с прочим геморроем) сдерживающим фактором была история с Ленкиной беременностью. «Ну, ничего не поделаешь! Вернусь через неделю, как раз все уляжется. По приезде и разрулю», — размышлял я. Конечно, жаль, что ей наверняка все откроется и она, скорее всего, надумает рожать, несмотря на ВИЧ. Остается небольшая надежда на то, что сроки заражения у нас с ней разные и ее анализ даст отрицательный результат. Тогда еще лучше — ребенку нужен живой отец, а не павший от рук сотрудников ЧОПа неизвестный герой. Короче говоря, валить, валить отсюда на хрен! От проблем, увольнений, болезней, залетов и чужих охранников…
Я мечусь по квартире с рюкзаком в руках и судорожно запихиваю в него все, что мне кажется необходимым: документы, заначку в полторы штуки долларов, ноутбук, два блокнота, три футболки, джинсы, кроссовки, свитер. В итоге обнаруживаю, что забыл самое необходимое: зубную пасту, зубную щетку, бритву, крем для бритья, одеколон и дезодорант. Выкинул из рюкзака кроссовки и положил весь этот скарб путешественника на высвободившееся место. Все это я делал при свете дисплея телефона (из которого предусмотрительно извлек, сломал и выкинул в окно sim-карту) — свет в квартире включать опасно, сразу выпалят, если приедут. Чтобы хоть как-то отвлечься от состояния стрема, я включаю «i-Pod», выбираю альбом КАЧ «Касса», и вот уже в моих наушниках звучит резкий бит:
