Профессорская дочка - Колина Елена (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Так что роман с Игорем был очень давно, и теперь между мной и Игорем ничего нет.
Когда мы с Игорем случайно встретились на Невском, у него уже было свое издательство.
Игорь издает трэш. Трэш по-английски значит «мусор» – модные романчики про любовь-морковь, популярные психологические книжки, например «Что делать, если тебя укусили». Уверена, что Игорь, человек с тонким вкусом, переживает, что пускает в мир такую чушь. Но держится молодцом, не показывает виду.
– Машка, сейчас все пишут, а ты как дура, – сказал мне Игорь, когда мы случайно встретились на Невском.
– Что пишут? – удивилась я.
Оказалось, книги. Я думала, что книги пишут только писатели или члены Союза писателей. А Игорь считает, что все... Неужели я тоже смогу – раз-раз, буковка к буковке, словечко к словечку?
Теперь между мной и Игорем ничего нет, только Тайна, Любовь и Деньги. Игорь Юрьевич пока не знает, что все это между нами есть.
Тайна
Я написала книжку – это тайна! Про человечков. Я бы хотела, чтобы никто не знал, что я написала книгу, потому что мне стыдно, что она ужасна, потому что... Человечки называются мумзики. Мумзики живут в квартире, в моей. Любители чтения живут в книжном шкафу, сладкоежки в кладовке, чистюли в ванной, ате, кто увлекается пением и танцами, живут в телевизоре.
Сюжет книжки такой: один мумзик выпил семь капель из волшебной бутылки с валокордином, превратился в мумзика-в-переходном-возрасте. Наделал всем много гадостей, а потом опять стал хорошим. Вообще конец очень хороший.
Книга называется «Варенье без свидетелей».
Я отдала Игорю «Варенье» два месяца назад. Игорь обещал прочитать очень быстро, за один день, и вечером позвонить. Я понимаю, что у него и без «Варенья» много дел, но два месяца, по-моему, достаточный срок, чтобы один друг юности прочитал «Варенье» другого друга юности.
Два месяца, что я ждала его звонка, я мысленно называла Игоря «Он». «Он» превратился в самого главного человека в моей жизни.
И вот уже три дня (четыре вместе с заходом в детский сад к психологу) я разучиваю уверенную фразу «Ну что?». Или «Ну как?». Я настроена твердо и ни за что не убегу из приемной, потому что не смогу встать со стула, – кажется, я окаменела от волнения.
Любовь
Мою любовь к литературе невозможно описать словами – как будто у меня в жизни нет ничего, кроме книг, как будто я старая дева в спущенных чулках и ботинках на разные ноги, как будто... Я так хочу, так мечтаю стать писателем!.. Папа говорит, что главное отличие настоящей литературы от однодневок – это торжество духовности и красоты. Чтобы автор в конце не пожимал плечами: да-да, жизнь ужасна, а я что могу сделать?... Иначе говоря, обязательно должен быть хороший финал, особенно внимательно нужно следить, чтобы хорошим героям достался хороший финал... плохим тоже, они же могут исправиться?...
Тут у меня все в порядке. В моем финале добро побеждает зло. Не исключено, что «Варенье без свидетелей» – почти что торжество духовности и красоты, почти что настоящая литература. Главный вопрос – какое имя будет на обложке: Суворова, или Гинзбург, или Суворова-Гинзбург.
Деньги
Деньги... так сказать, гонорар. Я не особенно мечтаю о славе, я больше мечтаю о гонораре. Я понимаю, что первая книжка никому не известного автора «Варенья без свидетелей» не может стоить дорого. Недорого тоже хорошо. Тогда я смогу небрежно сказать Аде: «Сегодня получила гонорар, купила себе кефир и булочку...»
Гонорар мне нужен как... как просто деньги и чтобы быть настоящим писателем. Чтобы... если честно, я ненавижу посудомоечную машину «Трио» и др. Др. – это другие технические описания, которые мне приходится переводить. Гонорар мне нужен, чтобы писать книжки с утра до вечера, вот.
– Проходите, Игорь Юрьевич вас ждет... – сказала секретарша.
– Я могу еще подождать... или лучше я в другой раз. Буду мимо проходить и тогда уже сразу к вам... – сказала я.
Со стороны Игоря Юрьевича очень неглупо продержать меня целый час в приемной, за этот час я, начинающий автор, поняла, что Игорь Юрьевич вовсе не мой друг юности, а Издательство, а я так себе, ерунда.
– Нет, Игорь Юрьевич сказал – пусть она заходит.
Ох, я... может быть, попросить, чтобы меня внесли вместе со стулом? А в конце моего визита нас со стулом вынесли на улицу?... Иду, я иду...
– Машка, привет! – Не выходя из-за огромного стола, Игорь чмокнул воздух в мою сторону.
Папа говорит, что люди делятся на начальников и людей. Игорь – начальник. А папа всегда выходил из-за стола и усаживал посетителя в самое удобное кресло.
Я присела у стола в кресло, такое низкое, что я торчала из него коленями вверх, как из гамака, а моя голова почти лежала на столе, как будто я – говорящая голова без тела. И мне тут же показалось, что я нанимаюсь на работу и Игорь сейчас скажет: «Голубушка, вы нам не подходите...»
Игорь никогда не выглядит злым или обиженным, у него всегда такое аккуратное выражение лица, как будто он сообщает миру – «я хороший». Игорь похож на крупного красивого отличника, которого мама перед выходом из дома намыла и начистила.
Как нормальный человек может добиться такой стерильности, будто его только что выпустили из посудомоечной машины «Трио»?... Такой прически волосок к волоску? А у меня на кофте свежее пятно от кофе... Можно попробовать незаметно закрыть пятно бусами.
– Отлично выглядишь, – нежно сказал Игорь, – и такой у тебя... э-э... оригинальный стиль... Пудель в тряпках.
– Ха, – сказала я, – ха-ха.
Я очень завидую людям, которые умеют так холодно посмотреть: какой еще пудель в тряпках, что вы себе позволяете?! А я всегда глупо хихикаю, чтобы никто не подумал, что мне обидно. Трусиха потому что.
– Сам ты в тряпках, – сказала я. – А если ты намекаешь, что я похожа на городскую сумасшедшую, то это мой стиль и...
– Солнышко, ты классная, ты – другая, ты – кино не для всех, – улыбнулся Игорь.
С Игорем невозможно поссориться, потому что он всегда со всем соглашается. Ну погоди же, ты еще не знаешь, что я не пудель в тряпках, а решительный пудель, пудель, который был у психолога, пудель, готовый на все, на то, чтобы прямо спросить «Ну как?». Или даже просто «Ну?!».
– Ну?! – сказала я, сохраняя независимое выражение лица. – То есть я хочу сказать: ну как?
– Да все в порядке, – опять улыбнулся он. Игорь так и будет улыбаться, пока я не уйду. А интересно, когда я уйду, он будет продолжать улыбаться или вдруг начнет корчить рожи, или... – А ты просто так, в гости зашла, мимо проходила?
– Да, я мимо... Игорь... я понимаю, что это литература и в этой области все очень тонко, нет четких оценок, но все-таки, как тебе... а?
Игорь молча смотрел на меня... Все ясно, «Варенье без свидетелей» ужасно, а не звонил он потому, что не хотел меня обидеть...
– Игорь... Я понимаю, что это вообще не литература, а «Варенье»... – промямлила я и вдруг, в точности как синяя рука в детской страшилке кричит «Отдай мое сердце!», заорала: – КАК тебе мое «Варенье»?!
– Какое варенье? – удивился Игорь. – Мымрик, может, тебе водички дать?
Ох!.. Я была готова к тому, что происходит с нами, писателями, на каждом шагу: мы ждем, что нам скажут: «Дорогая Маша, это ге-ни-ально, особенно в том месте, где...», а нам говорят: «Какой кошмар!» Но что он просто забыл...
Сейчас главное, чтобы Игорь не понял, что он забыл, а то ему станет стыдно, неловко... Обидеть Игоря легко.
– Какое варенье? Варенье. Варенье вкусное?... – легко сказала я. – Сама варила. Терла, протирала. Ты забыл, а я волновалась, переживала, как тебе понравится мое варенье. В этой области все очень тонко, нет четких оценок, но все же апельсины с крыжовником... Оригинальный рецепт.
