Обладать и принадлежать - Литвинова Рената (электронная книга TXT) 📗
– Вы ведь должны там присутствовать, – сказал он.
–Где?
– Ну, там. Пойдемте вместе. Я не могу придумать, как еще помогать. Я не дурной человек.
Надя остановилась и отстала от него.
На улице, у подхода к низенькому зданию, она встретила ту же медсестру.
– Не смотри, Надя, – сказала та. Надя грубо сказала:
– Ты-то что?
Та пожала плечами:
– Я бы не пошла.
Надя вошла в низкую дверь, постучала ногами на крыльце. Внутри было тепло. В соседней комнате, за стеклом, сидел молодой чернявый юноша с пробирками и делал анализы. Он, затравленный работой, только покосился на нее и беззвучно прошептал:
– Добрый день.
Надя прошла мимо стендов направо. В комнате стояло несколько человек. Надя, стараясь не смотреть на ТО, вокруг ЧЕГО они столпились, скромно поздоровалась и встала у стены. Ей освободили место у окна, но она как будто этого не замечала.
Своим объектом, лишь бы куда смотреть, она избрала человека, ИСПОЛНЯЮЩЕГО ЭТО. Он был молодым мужчиной, и лицо у него было непозволительно хамское. Неприятные маслянистые волосы падали ему на восковой лоб, вызывая неизъяснимо гадливое чувство. Он устало и пренебрежительно морщился.
Иногда в поле зрения Нади попадали его маленькие, как не мужские, – его живые руки с железными предметами. Он закончил. Отошел к стене, вымыл быстро в раковине руки, вернулся к столу и закурил.
Рядом с Надей стояла заведующая с широкой спиной, она Держала руки в карманах. В ушах у нее висели янтарные сережки, и казалось, будто под ушами у нее помазано йодом.
Парень покурил, мелькнул по Наде взглядом и кинул окурок прямо в живот Готье.
Надя вздрогнула и оглянулась. Заведующая ничего не сказала, а только потерла себе нос. И никто ничего не сказал. Ассистент Исполняющего гадко, гадким голосом сказал: «Еу, я!..» – встал спиной к Наде и заработал, задвигал правым локтем (особенно напряженно) – было понятно, что он стал зашивать.
Надя стояла тихо.
Таня и Надя шли с работы вместе. У Тани из-под пальто торчал медицинский халат, и она все время повторяла: «Халат бы где бы снять…»
Они шли по городской улице. На Наде была одета вязаная шапочка по брови, на Тане – белая меховая; длинная белая шерсть шевелилась над открытым лбом, солнце на ровные полные щеки.
– Ну, ты же знаешь, как мы все ее любили, – сказала Таня, глубоко вздыхая.
Надя сказала:
– Та-та-та-та, – соглашаясь.
Таня сказала:
– Она же невеста Христова. Она молодая и без мужчины, ее нужно класть в белом.
– Она маме писала, чтобы та ей прислала черную кофточку и черную юбку, чтобы в этих вещах она возвращалась домой.
– Ну, сюда! – сказала Таня, увидев нужную вывеску. Они зашли в магазин.
– У нас нет белых платьев, – сказала продавщица Тане и развернулась на каблуках к ним спиной.
– Значит, может, и не надо ей платья, раз нет? – спросила Таня у Нади.
Они вышли на улицу и метров через тридцать зашли в другой магазин, и там, толкаясь в очереди, купили в прозрачных мешочках красного карпа.
«ПРОШЕЛ ГОД. НАДЯ ПО СЛАБОСТИ ХАРАКТЕРА И ПО ЖЕЛАНИЮ МУЖА УШЛА С ТАКОЙ РАБОТЫ.
ИЗ-ЗА ЧАСТЫХ ГОСТЕЙ ОНА СТАЛА МНОГО ВЫПИВАТЬ С ПРИЯТЕЛЯМИ, МНОГО СПАТЬ.
СЕГОДНЯ ВО ВРЕМЯ СНА ЕЙ ПОКАЗАЛОСЬ, БУДТО НА НЕЕ КТО-ТО СМОТРИТ».
Надя спала вместе со своим мужем, который был много старше ее, и сон его был тяжелым. Он лежал с широко раскрытым ртом и громко вздыхал. Надя за год заметно изменилась, она располнела, волосы у нее отросли и в данный момент были распущены по плечам.
Надя действительно чуть не задохнулась во сне и от этого испуганно очнулась, оглядываясь по сторонам. И вдруг боковым зрением уловила, что кто-то стоит.
И действительно, в дверях спальни, совсем близко к косяку, стоял человек в сером «плечистом» пальто, шерстяных рейтузах в каплях засохшей грязи и громоздких черных, бывших когда-то лакированными, ботинках. Человек стоял немного боком, но взгляд его упирался в глаза Наде и больше никуда.
Надя не заметила, как быстро поднялась с кровати, неловко подгребая под себя ноги.
Человек смотрел очень внимательно, терпеливо… В нем не чувствовалось опасности.
Надя откинула голову, и ее ослепило – перед ней стояла Рита Готье.
За этот срок волосы потемнели, зачесанные назад, они открывали лоб слоновой кости с одной-единственной, но очень выразительной морщиной по вертикали. Лицо у нее страшно похудело, равно как и тощие ноги в «дряблых» рейтузах.
Но в лице ее возникла выразительная торжественная незнакомая красота. Она глядела кротко.
Надя вскинулась. Оказалась голыми ногами на полу.
Вмиг ее сдавил горловой спазм, взмахнув руками, крепко прижав их к груди, она смотрела на Риту. На ее лице была печать беспокойства и строгости. Надю разорвали внутри рыдания, от спазмовых толчков она перестала дышать. Слезы навернулись у нее на глаза. Она проговорила, дрожа всем телом под ее страдающим взглядом: – Прости меня!..
Все поплыло у нее перед глазами.
Муж проснулся. В коридоре летал густой едкий дым подмоченной сигареты. Готье исчезла. Муж увидел:
Надя сидела на высокой наполеоновской кровати со спущенными на пол голыми ногами и пыталась наладить дыхание: вдох и выдох.
ТРЕТИЙ ПУТЬ
НОВЕЛЛА
(«Мужские откровения»)
Ничего нельзя было понять, что она говорит, сидя как всегда не так, как нормальные люди, а на ручке кресла (оно всю дорогу скрипело, готовое сломаться), при этом она говорила:
– А можно я не буду пересаживаться? Можно, я останусь на этой ручке? Ну, ты понимаешь, что я тебе говорю, хотя я совсем не умею говорить, я вот написала, хотя и писать свои мысли тоже не умею… Ну, ты понимаешь меня, а?
– Ну, так… примерно, конечно, но не очень. Ну, ты давай прочти, что ты написала, это ты вообще про кого говоришь? Про него, да? Он что сейчас делает? – спросила подруга, усиленно сконцентрировавшись на разговоре и даже подавшись всем телом вперед, в сторону качающейся на ручке Сони.
Та взорвалась:
– Ну, почему ты сразу так конкретно? Сразу про него?! Ну, он дома, дома он, я не выпустила его на улицу, заперла в квартире, он спит, спит он сейчас, и при чем здесь он? Всегда ты спрашиваешь про него, с какой стати?
И Соня вдруг стала чуть всхлипывать и немного всплакнула, сдерживая слезы, оправдывая свою грубость. Подруга ее озадаченно вздохнула, стараясь подыскать слова утешений:
– Ну что ты заплакала, какая вдруг причина, все же у тебя хорошо, ты выглядишь, правда, красиво, может, у тебя причина слез в том, что нету денег, или Он?
Соня с ненавистью опять рванулась:
– При чем здесь он? Ну, бывает же так, беспричинно!.. Я просто не знаю… чувства… ну все внутри… ну, понимаешь? И отчего у тебя всегда причина или в деньгах, или в мужчине? Какие вообще деньги?..
– Ну потому, что это так. Истоки всегда кроются где-то там. Причина всегда есть. Ты, просто, ее не формулируешь, – сказала подруга с досадой и добавила: – Ну да, я вообще очень реальный человек. Земной. Наверно, в этом мой минус. Но когда ты начинаешь о нем говорить, всегда отчего-то глаза блестят, плачешь, он что, бьет тебя, что он там с тобой делает?
– Ничего он со мной не делает. Я плачу не из-за него. Я просто заплакала от нервов, от тоски, от чувств, ну как ты не понимаешь, разве с тобой такого не бывало?.. И не будь как он, ты же хорошая, ведь разве не бывало?
– У меня всегда бывали причины, – сказала подруга. Подругу звали Полиной, она достала сигарету из пачки, закурила, Соня тоже взяла сигарету, затянулась ею и тут же потушила в какой-то чашке с кофе на столе. Всю ее как-то дергало, она взяла с колен свою бумажку, на которой от руки было что-то написано, стала читать ее про себя, очень при этом заражаясь волнением – рука у нее дрожала. Лист перекрывал ее лицо, она была поглощена полностью. Полине надоело это наблюдать. Она сказала:
