Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 2 - Тагиров Роман (первая книга TXT) 📗
— Товарищ майор, командир третьей роты капитан Нелюбов с призывником Кантемировым по Вашему приказанию прибыл!
Рядовой стоял за широкой спиной капитана и не знал, что ему говорить. Но на всякий случай встал но стойке «смирно», как показывали ещё вчера на плацу. Замполит поднялся, поздоровался за руку с ротным и сказал:
— Ну, показывай своего «героя сегодняшней ночи». Весь батальон с утра гудит. Призывник челюсть каптёру сломал! Объяснения у всех взял?
Нелюбов положил на стол пачку листов.
«Ни фига себе, — подумал Тимур. — Когда успел?»
Майор посмотрел на Кантемирова и, надев очки, стал внимательно читать объяснения. Ротный с призывником застыли молча. Минут через пятнадцать замполит поднял глаза от исписанных листов и сказал:
— Подрались, значит. И первым молодого солдата ударил каптёр. А потом сам при падении ударился головой об сейф? Я так и предполагал.
Затем офицер ласково посмотрел на новобранца.
— Надеюсь, товарищ призывник, вы понимаете, что командование батальона не может оставить эту обоюдную драку без наказания?
Тимур, конечно, всё понимал и снова молча кивнул.
— Вот и хорошо, - протянул майор.
И обратился к ротному:
— Мы уже всё обсудили с комбатом и начальником штаба. Есть решение отправить обоих хулиганов дослуживать в Еланскую учебную дивизию. Но, конечно, в разные части: ефрейтора Нетребко разжаловать до рядового — и в танковый учебный полк, а призывника Кантемирова — в мотострелковый.
Призывник тут же представил себя бегущим по полю с автоматом и в каске на голове, а каптёра — сидящим на броне движущегося танка. И остался сильно огорчён таким несправедливым армейским распределением. Но молодой защитник Родины уже знал, что «обязан стойко переносить тяготы и лишения воинской службы» и, конечно же, промолчал...
* * *
Вечером, после ужина, в роту спустились Ринат с Олегом и прошли в каптёрку. Затем дневальный вызвал рядового Кантемирова к сержантам. В каптёрке собралась та же компания. Тимур поздоровался со всеми, подробно рассказал все события прошедшего дня и добавил:
— Нас обоих с каптёром переводят служить в какую-то учебную часть. Меня уже завтра утром, сегодня ещё форму выдали и сухпай на сутки. Вот только название части забыл. Что-то с елью связано...
— Елань! — тут же ответил замкомвзвода Шевченко. — Сам не был, но говорят, гиблые места. И курсантов там дрючат по полной программе.
— Да и ладно! — Ринат хлопнул по плечу боксёра. — Это лучше, чем дисбат или зона. Не пропадёшь! Пацанчик ты правильный, так и держись до дембеля.
Тимур попрощался со всеми и пошёл впервые в жизни укладывать свой армейский вещевой мешок. После разговора с сержантами и спортсменами служить стало легче, даже немного веселей. Появилась надежда... Жаль только, что с товарищем детства так и не удалось встретиться.
Ровно через сутки молодой солдат оказался в четвёртой учебной роте мотострелкового полка Еланской учебной дивизии. Вот так и закончилась спортивная карьера начинающего боксёра. Эти два удара в челюсть каптёра полностью изменят судьбу молодого человека. Предчувствия не обманули Тимура. И сон на призывном пункте оказался вещим. А улыбнулась ли новобранцу армейская фортуна в момент ответной «двоечки» ефрейтору — покажет время.
Через полгода оператор-наводчик БМП-2, рядовой Кантемиров прибудет в Группу Советских войск в Германии. И ещё через полгода получит звание прапорщика Советской Армии и должность начальника войскового стрельбища Помсен в 67-м гвардейском мотострелковом полку.
Глава 2
Фуражка
Дрезденский гарнизон состоял из танкового полка, мотострелкового полка и полка связи, медсанбата и госпиталя, штаба 1-й Гвардейской танковой армии и приданного к нему батальона охраны и обеспечения штаба. Большую территорию в городе занимали армейские бронетанковые, вещевые и продовольственные склады и полевой армейский хлебозавод (ПАХ). Была своя комендатура и гауптвахта. Куда же без них? Ближайшим полигоном к Дрездену было войсковое стрельбище Помсен, где стреляли все воинские части гарнизона и сдавались итоговые проверки.
Тимур Кантемиров после трёх лет службы в Советской Армии (один год рядовым и два года прапорщиком) стал вполне зрелым человеком. Когда в двадцать лет получаешь в командование войсковое стрельбище мотострелкового полка и отвечаешь за дисциплину, быт и здоровье более двадцати солдат, то, хочешь — не хочешь, взрослеешь быстрее своих гражданских сверстников. И когда в двадцать два года тебя изолируют на сутки от приличного общества в камере гарнизонной гауптвахты — у тебя появляется время поразмыслить над вечными вопросами: «Кто виноват?» и «Что делать?».
И если ты избегаешь реального срока уголовного наказания и начинаешь работать на особый отдел — к тебе, как ни крути Уголовный Кодекс, приходит полезный жизненный опыт. А если тобой вдруг заинтересовались сотрудники КГБ, то сам бог подсказал (или аллах надоумил) применять свой приобретённый опыт каждый божий день. Молодой человек научился заранее продумывать и контролировать свои действия и по службе, и по своим личным делам. Да ещё прибавились дела контрразведчиков полка и штаба армии. При этом прапорщик старался не афишировать свой спортивный статус, в гарнизоне мало кто знал о его боксёрском прошлом. Спортсмену уже хватило и на гражданке, и в армии этих «боксёрских штучек».
Бокс, как вид спорта, предъявляет высокие требования к психике спортсмена, и с этим у Тимура был полный порядок. И боксёр, по мере возможности, постоянно поддерживал свой уровень физической и моральной подготовки. Понятное дело, что для ринга надо было бы заниматься буквально каждый день. То есть, как пианисту надо ежедневно играть, а мотострелку постоянно стрелять. Но, со спортивной карьерой молодой человек распрощался ещё в спортроте танкового училища, а сейчас занимался просто для своего здоровья и для души.
Служба на стрельбище Помсен шла полным ходом. Впрочем, как всегда. Сразу после окончания проверки в рабочий период пригнали грейдер и бульдозер, а в землянках разместили взвод сборной рабочей команды из пехоты, которые поднимали и засыпали разбитые дорожки для стрельбы из орудия БМП с ходу. Полигонная команда в это время занималась заменой всех подъёмников и пусковых установок лебёдок больших мишеней. Операторы и пехота работали в поле с раннего утра и до наступления темноты, благо погода стояла солнечная, тёплая и сухая. Начальник стрельбища работал наравне со всеми, приходилось самому рассчитывать мощности силовых кабелей, проверять схемы подсоединения новых подъёмников и пультов управления.
Солдаты работали охотно и с огоньком, так как сам командир полка, подполковник Григорьев пообещал в случае успешной сдачи осенней проверки отличившимся солдатам предоставить краткосрочный отпуск на Родину. После предыдущей проверки из состава полигонной команды четверо бойцов побывали дома. Операторы уже знали, что комполка слов на ветер не бросает, и трудились на совесть. Повсюду слышался смех и мат — верный признак здоровой армии.
В один из таких дней прапорщик Кантемиров зашёл во двор казармы для выдачи со склада партии новых лёгких подъёмников. Навстречу выбежал дежурный по стрельбищу с ключами в руках и, взглянув на своего командира, весело доложил:
— Товарищ прапорщик, а вы снова без фуражки!
Кантемиров провёл рукой по голове:
— Вот блин... Опять! Вставай на тумбочку и пошли дневального на четвёртое направление, стрельба со снайперской винтовки СВД, рубеж восемьсот метров, там, наверное, и оставил.
У дежурного и дневальных по стрельбищу была обязанность, не прописанная ни в уставе, ни в инструкции по стрельбищу — следить за наличием фуражки на голове своего непосредственного командира. Не сказать, что Тимур был рассеянным человеком. Нет, даже наоборот. Начальник стрельбища, хотя и не был кадровым военным, хорошо помня заветы армейских спортсменов, всегда следил за своей формой: постоянно стирал, гладил и подшивал ХБ и ПШ. А в чём ещё постоянно ходить по полигону?
