Звезда печали и любви - Агаджанян Самсон (читать книги без регистрации txt) 📗
— Как вы смеете?! — задыхаясь от возмущения, крикнула завуч.
Вмешалась директор.
— Тамара Михайловна, пожалуйста, успокойтесь, а вы, Вадим Егорович, следите за своими словами. Мы все знаем, что Оверченко — не подарок, но учитель ни при каких обстоятельствах не имеет права подымать руку на своего ученика…
— Ударили по левой щеке, подставляй правую? — ехидно спросил полковник.
— Вадим Егорович, пожалуйста, не перебивайте. Олег Иванович виноват. Надо было проявить сдержанность, а не поддаваться на провокацию.
— Да если бы Олег Иванович не защитил честь той девчонки, как бы он после этого смотрел в глаза ребятам? У меня в «А» были занятия, и ребята в один голос встали на защиту Олега Ивановича. Они одобряют его и говорят, что учитель поступил правильно. А если бы он отступил, то в глазах ребят стал бы трусом. Почему мы боимся признать, что в данной ситуации учитель был прав? За недопустимое нарушение школьного устава я бы на месте директора исключил Оверченко на месяц из школы.
— Хорошо, что вы не директор, — съязвила Тамара Михайловна, — а то мы без работы остались бы. Как вы, офицеры, работаете в армии, по телевизору каждый день смотрю. Армию развалили, там одна дедовщина.
— Уважаемая Тамара Михайловна, при таком личном вашем попустительстве и покровительстве школьным хулиганам мы в армии и пожинаем плоды вашего труда. А что касается вашей боязни, что останетесь без работы, вам нечего этого бояться. У вас пенсия давно в кармане и вам пора на заслуженный отдых.
Завуч, словно ужаленная, вскочила и, сверкая от негодования глазами, выбежала из кабинета.
— Вадим Егорович, зачем вы так? — упрекнула Галина Анатольевна. — Теперь она надолго на больничный уйдет.
— Галина Анатольевна, извините, что не сдержался. Но вы же сами видите, что с первого дня прихода Олега Ивановича она буквально терроризирует его. За неделю она пять раз посетила его уроки. Копается в его конспектах. Вместо помощи молодому учителю ищет одни недостатки. Всегда озлобленная. С ней невозможно разговаривать, она говорит сквозь зубы. Вчера я подошел к ней по поводу расписания занятий, она даже не стала меня слушать.
— Вадим Егорович, разговор не о Тамаре Михайловне. Вы лучше подскажите нам, какое решение принять.
— Решение одно, — подала голос молчаливо сидевшая до этого организатор по внеклассной работе Светлана Борисовна. — Действия Олега Ивановича считать правильными.
Спорили долго, но к единому мнению так и не пришли. Галина Анатольевна в душе была на стороне Олега Ивановича, но как руководитель она не имела права об этом сказать. Гороно ждал другой реакции. Так и не придя ни к какому решению, разошлись. Олег вышел из кабинета в удрученном состоянии. Полковник взял его за локоть.
— Пошли ко мне!
В кабинете военной подготовки полковник открыл шкаф, вытащил бутылку водки, налил в стакан, протянул Олегу.
— Вадим Егорович, я не пью, да и тренировка у меня сегодня.
— У меня сегодня годовщина смерти отца, — тихо сказал полковник. — В сорок третьем пришло извещение, что пропал без вести. Я хорошо помню отца. Мы с мамой провожали его на фронт. Он поднял меня высоко над головой и сказал: «Сынок, в доме ты остаешься за меня. Береги маму. В обиду никому ее не давай!»
Он замолчал. Олег увидел, как повлажнели его глаза.
— Когда я закончил военное училище, я написал письмо в военкомат, откуда он был призван, и получил ответ: «В 1943 году пропал без вести», А в этом году я поехал в военкомат и потребовал, чтобы мне показали киту, где регистрируют погибших и без вести пропавших. Нашел в их амбарной книге фамилию отца. Напротив фамилии написано: «Пропал без вести». Я закрыл книгу, но какое-то чувство вновь заставило открыть ее и поискать отца среди погибших. Нашел его фамилию, напротив написано: «Погиб 8 марта 1943 года под Новороссийском, в районе села Грушевая».
Вадим Егорович замолчал, снова налил в стакан. Рука его слегка тряслась. Молча выпил и вновь заговорил. Ему хотелось выговорить то, что терзало его душу.
— Я поехал туда, где он похоронен. В селе Грушевая нашел памятник. Там похоронены восемь солдат. Шесть фамилий известны, а двое без фамилии. Рядом братская могила. Там похоронены 1700 солдат, 200 старшин и сержантов и 120 офицеров. На бетонных плитах написаны фамилии погибших. Ищу отца. Несколько раз перечитывал фамилии, но так и не нашел. В конце списка погибших написано, что фамилии 204 солдат и сержантов неизвестны. Я стою, а у самого слезы на глазах. В душе кричу. «Отец, прости, что так долго тебя искал! Только отзовись, какой могиле мне поклониться!» Вот так, спустя столько лет, я встретился с отцом. Поехал в Новороссийск, купил два букета цветов и положил к обеим могилам. На каникулах повезу маму.
Он налил водку в стакан, выпил, снова налил, протянул Олегу. Тот взял и грустно произнес:
— У меня тоже отец погиб. На оборонном заводе возник пожар, отец хотел вынести секретные чертежи, но не успел. Балка придавила. Я тогда еще не родился. Когда он погиб, мама была в роддоме. Родные и близкие ждали, когда она родит меня, чтобы после сказать ей об отце.
Он замолчал и молча выпил.
— Олег, а мама вышла замуж?
— Нет. Она все верила, что когда-нибудь откроется дверь и отец войдет в дом.
Вадим Егорович вновь налил в стаканы.
— У человека два дома: один — над землей, другой — под землей. Пока доберемся до второго нашего вечного дома, перегрыземся, как уличные собаки. В армии я учил солдат ненавидеть американский империализм. Те, в свою очередь, в таком же духе воспитывали своих по отношению к нам. Л ведь у нас и у них одна Родина — наша планета, ма тушка Земля, которая нами разделена. Говорят, в древности какой-то греческий философ каждое утро, выходя из дома, простирал руки к небу и произносил: «О Господи! Благодарю Тебя за то, что на пороге моего дома мир. Благодарю Тебя за то, что я и моя семья живы и здоровы. Позволь же мне своими мозолистыми руками украсить этот день, чтобы завтра я мог вновь обратиться к Тебе с этими же словами!» Давай выпьем за эти мудрые слова и чтобы на пороге нашего дома был вечный мир.
Он выпил, поставил стакан на стол, вопросительно посмотрел на Олега, который не притронулся к стакану.
— Вадим Егорович, сегодня у меня с ребятами тренировка. Пить больше не буду.
— Это хорошо, что ты не пьешь. Я тоже не любитель выпить, но иногда хочется, и не просто выпить, а напиться, чтобы все забыть. Ты заметил, как взбесилась Тамара Михайловна? Пятый год работаю в школе и за это время ни разу не видел, чтобы она улыбнулась. Ей бы кожаную куртку, наган и она чапаевскую Анку за пояс бы заткнула… А духом ты не падай. Впереди у тебя долгие годы, и за это время все может быть… Ты рыбалку любишь? Вот и хорошо. В субботу поедем на рыбалку.
— В субботу я не могу. У меня с ребятами тренировка.
— А ты дай им выходной.
— Не могу.
— Тогда давай на воскресенье. У тебя удочки есть?
— Нет.
— Ничего, пара удочек для тебя найдется.
В воскресенье, как и договорились, Вадим Егорович рано утром заехал за Олегом и они поехали на рыбалку. Выехав за город, машина помчалась по проселочной дороге.
— И далеко ехать? — спросил Олег.
— Нет, рядом. Километров шестьдесят… Знаешь, какая там рыбалка? Сазаны — как поросята. Во! — бросив руль, полковник широко развел руки.
Олег слушая его, в душе улыбался.
— Знаешь, чем мне рыбалка нравится? — И, не ожидая ответа, полковник сам же объяснил: — Смотришь на поплавок и весь мир, с его радостями и болячками, исчезает. Мозг полностью их отключает, видишь перед собой только один поплавок. А когда он начинает дергаться, весь напрягаешься и если рыба, да еще крупная, по воде начинает куролесить, дух захватывает. Словами это не передашь. Рыбалка — эта настоящая музыка!
Неожиданно Вадим Егорович повернул разговор в другую сторону:
— Олег, я несколько раз наблюдал за тобой, как ты занятия проводишь. Не буду особо хвалить, но ты молодец. Однако меня беспокоит другое: за целый урок ты ни разу не улыбнешься. Словно перед ребятами не живой учитель, а робот. Да, учителю надо быть серьезным. Но дети нуждаются в улыбке учителя, в его доброте. Вот ты понаблюдай за нашим директором. Почему учителя горой стоят за Галину Анатольевну? Потому что она добрая, ласковая и, главное, порядочная. Смотришь на нее и поневоле стыдно становится, если ты чем-то провинился. Замечательная женщина! Ты обратил внимание, как она одевается? Каждый день что-то новое. В школу идет, как на праздник. И дружеская обстановка в нашем женском коллективе только благодаря ей. По соседству с нами 18-я школа. Там директор — настоящая мегера. Маленькая, худенькая. Весь коллектив держит в страхе и в напряжении. С людьми разговаривает таким тоном, будто перед ней преступники. Я беседовал с ее военруком, он собирается из школы уходить, говорит: нет больше сил на эту сварливую бабку смотреть. Не позавидуешь тем, кто там работает.
