Жена поэта (сборник) - Токарева Виктория (список книг .TXT) 📗
– Вот уж действительно ужас, – сказал Виля. – Маяковского не знать…
– Так он когда жил? В прошлом веке?
Вилен Иваныч выпал из жизни Аллы. Она понимала – ему не до любви и не до журнала.
Дача выгорела и обвалилась, стояла посреди участка, как сломанный зуб.
«Сиваш» – отечественный протез – был тяжелый и неудобный. Казалось, что в бедре трактор. Боль стала верной подругой. Валя жила в обнимку с болью. Ходила с палкой.
Виле пришлось заниматься хозяйством, и он преуспел. Ему особенно удавался жареный хлеб, натертый чесночком, а также щи из кислой капусты.
Маша навострилась варить рассольник на мясном бульоне с перловкой. По выходным она лепила котлеты на целую неделю. Получалось пятьдесят шесть котлет. В холодном виде они тоже были вкусными. Ваня их воровал.
Вклад Вани – гречневая каша. Он ее не кипятил, а запаривал. Нетрудно и полезно.
Как ни странно, это было хорошее время. Каждый член семьи чувствовал себя необходимым. А сердце Вали буквально захлебывалось от любви.
Постепенно Валя включалась в хозяйство, создавала пельмени, блинчики с яблоками.
Прибегал Олежка, все сжирал в одночасье. Аппетит у него был отменный.
Единственное, что настораживало: Олег пил. От него постоянно веяло спиртным. Запах – приятный, и поведение повышенно доброжелательное. Маша любила его присутствие. Как будто праздник Первомая. Солнышко и ожидание счастья.
Алла остановилась на том месте, где героиня детектива по имени Юлия сдала убийцу ментам. Убийца назывался Оборотень. Итак…
В дверь позвонили. «Кто бы это?» – подумала Юлия.
Алла писала героиню с себя, поскольку она себя хорошо знала. У них много общего. Обе хорошенькие, но бесхозные, никому не нужные девушки. Они, конечно, нужны своим родственникам, но в этом возрасте – двадцать пять лет – родственники не считаются. Требуется любовь, и только любовь, при этом разделенная.
Снова позвонили. Юлия открыла дверь. На пороге стоял Оборотень. Юлия хотела тут же кинуть дверь обратно, захлопнуть перед его носом, но что-то удержало ее от такого хамского жеста.
Оборотень стоял и смотрел. Глаза его были отнюдь не волчьи. И даже наоборот – немножко овечьи.
– Вы ко мне? – проверила Юлия.
– К вам.
– Зачем?
– Просто так.
– Просто так даже вороны не каркают.
– Этого я не знаю.
– Чего не знаете?
– Про ворон.
– А где вы взяли мой адрес?
– У милиции.
– Они вас не задержали?
– Нет. Проверили документы, и все.
– Интересно… – Юлия задумалась.
– Можно мне пройти? – спросил Оборотень.
– Ну, проходите…
Если милиция его отпустила, значит, Оборотень не опасен. И даже наоборот, может быть полезен. В доме накопилось много мелочей, требующих мужских рук. Например: в люстре заело патрон, невозможно вывернуть перегоревшую лампочку. Но, прежде чем эксплуатировать человека, его надо к себе расположить.
– Хотите чаю? – спросила Юлия.
– Очень хочу, – сознался Оборотень.
– Проходите…
Оборотень вошел. Разделся. Юлия вгляделась. Никакой он не оборотень. Вполне себе красивый парень, похожий на артиста Филатова в молодые годы. Просто у него неподходящая верхняя одежда.
Юлия поставила чайник, сделала бутерброды, сверху положила кружки огурчика. Сели за стол.
Оборотень начал есть. Ел он красиво, с сомкнутым ртом.
Надо было о чем-то говорить.
– А где вы живете? – спросила Юлия.
– Я живу в одном доме с дочерью Аристотеля Онассиса.
– В Греции?
– Нет, в Москве. В писательских домах. На проспекте Мира.
– А разве Кристина Онассис живет в Москве?
– Сейчас в Москве. Она вышла замуж за русского.
– За писателя?
– Нет. По-моему, он кагэбэшник.
– А зачем дочери Онассиса квартира в Москве? Жила бы в Америке.
– Я думаю, у нее и в Америке есть квартира.
– А что этот кагэбэшник – он красивый?
– Неплохой. Только косой.
– Интересно… Вы писатель?
– С чего вы взяли?
– Вы живете в писательских домах.
– Да нет. Я вообще не из Москвы. Я живу в Рузаевке.
– А где это?
– В Мордовии.
– А что вы делаете в Москве?
– Я приехал получать наследство.
– От Кристины Онассис?
– От своей бабушки.
– Она умерла?
– Нет. И не собирается. Просто она при жизни хочет все на меня оформить. Чтобы я потом не заморачивался.
– Какая милая бабушка. Она писатель?
– Нет. Ее муж был писатель. А бабушка – спекулянтка. Всю жизнь скупала драгоценные камни. У нее есть черный бриллиант, сорок карат.
– Это много?
– Величиной с грецкий орех. Он бесценный. Бабушка хочет отдать его мне.
– А вы не боитесь, что вас убьют?
– Не боюсь. Я его сразу продам.
– Кто же его купит?
– Кристина Онассис, например. Ей деньги некуда девать. Что такое деньги? Вощеная бумага. А черный бриллиант – это красота.
– Вы его видели?
– Видел. Он завораживает.
– А где бабушка его держит?
– В банке с вареньем.
– Надеюсь, вы никому это не рассказываете…
– А никто не спрашивает.
Помолчали.
– Хотите супчику? – спросила Юлия.
– С удовольствием. Я сегодня весь день ничего не ел.
Юлия разогрела суп. Налила в тарелку.
Оборотень начал есть, подвывая от удовольствия.
– Волшебный суп, – сказал он. Отвлекся от супа. Смотрит на Юлию. Любуется.
– А у вас есть профессия? – спросила Юлия.
– Я юрист. Но я не работаю. Эта работа не по мне: судить людей, сажать в тюрьму…
– Понятно. Не судите, да не судимы будете.
Повисла пауза. Оборотень вдохновенно ест.
– А вы женаты? – поинтересовалась Юлия.
– Частично.
– Это как?
– У меня есть девушка в Рузаевке, но я от нее устал. Она все время спрашивает: когда мы поженимся? А мне все время хочется ей сказать: никогда. Я не выношу никакого давления. Я люблю, когда внезапно и безоглядно. Я увидел вас сегодня и подумал: «Вот она!»
– «Она» – это что значит?
Юлия почувствовала, что волнуется.
– Это значит: все сначала. Другой город, другая женщина, другая жизнь. Я продам черный бриллиант, куплю квартиру в Нью-Йорке и снова буду жить в одном доме с Кристиной Онассис.
– Без работы скучно, – сказала Юлия.
– А я буду работать, только не с людьми, а с собаками. Я открою питомник для бездомных собак.
– Соседи не позволят. Собаки будут выть по ночам, как хор Свешникова, и нарушать спокойствие.
– Да, – согласился Оборотень. – Американцы не позволят, а русские – сколько угодно. Но, конечно, предпочтительнее открыть питомник за городом. Я сейчас ищу большие участки.
– Нашли?
– Нет еще. А вас встретил.
Юлия смутилась.
Оборотень покончил с супом. Отодвинул тарелку и спросил:
– А можно, я у вас еще немножко посижу?
– Конечно. Я только хотела вас попросить: вкрутите мне лампочку в люстру.
Прошли в комнату.
Оборотень поднялся на стул. Стал исследовать патрон.
– У вас есть отвертка?
Юлия принесла отвертку и новую лампочку. В ее хозяйстве было все.
– Я не поняла, – сказала Юлия, – вы собираетесь жить в Нью-Йорке или под Москвой с собаками?
– Везде. Люди мира. Мы с вами будем путешествовать. Не просто приехали-уехали. А приехали на Тибет, например, пожили полгода, вникли. Поменяли место. Отправились в Индию или в Китай.
– А почему вы не спрашиваете, каков мой статус? Может, я замужем. Или у меня жених.
– Никого у вас нет. Ни мужа, ни жениха.
– Откуда вы знаете?
– Это заметно. Вы не акула и не бойцовская собака. Вы – хорошая девушка. А все хорошие – несчастные.
Оборотень соскочил со стула и сказал:
– Включайте!
Юлия включила свет. Люстра засветилась как-то особенно ярко и радостно.
Оборотень подошел к ней, взял за руку:
– Соглашайтесь!
– Вы покупаете меня за черный бриллиант?
– Остальные будут покупать вас за слова. А слова вообще ничего не стоят.
