Обладать - Байетт Антония С. (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Вода и свет совместно сотворили
На серых стенах и на сводах влажных
Пещеры сей – вид странного огня —
Ползущих светлых языков, лизавших
Гранитный каждый выступ, щели каждой
И каждой грубой грани придавая
Заместо тени светлых провожатых —
Причудливые нити, клинья, ромбы
И формы белые иные – из того
Огня, что не сжигал, не грел, ни пищи
Земной не требовал, себя возобновляя
На хладном камне. Создан был из света
И камня, водопадом возбуждён был,
Вверх с живостью внушённою стремился —
Огня холодного источник…
– Она была с ним здесь! – воскликнула Мод.
– Это не научное доказательство. Не выгляни солнце в подходящий момент, я бы ничего не увидел. Хотя лично меня увиденное убедило.
– Я прочла его стихи. «Аск – Эмбле». Стихи хорошие. Нет ощущения разговора с самим собой. Он действительно разговаривает с ней – с Эмблой-Ивой – с Кристабель или… Большая часть любовной поэзии замкнута сама на себя. Мне понравились эти послания к Иве.
– Я рад, что вам понравилось в Падубе хоть что-то.
– Я пыталась вообразить его. Вернее, их. Они, должно быть, пребывали в состоянии… страсти. Я прошлой ночью размышляла о том, что вы сказали об отношении нашего поколения к сексу. Мол, мы усматриваем его везде. Тут вы правы. Мы всё знаем, мы слишком много знаем. Нам, например, известно, что у человека нет целостного личностного начала, что любая личность – это сложная система конфликтующих составляющих… мы в это уверовали как в данность. Мы осознаём, что нами движет желание . Но мы не можем посмотреть на желание их глазами. Мы никогда не произносим слово «Любовь» – в самом понятии нам чудится некое сомнительное идейное построение – особенно нас настораживает Любовь, как её понимали в эпоху романтизма. От нас требуется огромное усилие – усилие воображения – чтобы понять, как они чувствовали себя тогда здесь… вместе… как верили в Любовь… в себя… в значимость своих любовных поступков…
– Да-да, я вас понял. Помните, у Кристабель в «Мелюзине» сказано: «Как мал, как безопасен наш мирок, / Но за его окном летает Тайна». У меня такое ощущение, что с Тайной мы тоже разделались. И желание, в которое мы всматриваемся так пристально, от этого пристального разглядывания довольно странно преображается…
– Это вы верно подметили.
– Иногда у меня возникает чувство, – продолжал Роланд, тщательно подбирая слова, – что лучше всего было бы оказаться вообще без желания. Когда я смотрю на себя как на единую личность…
– А можно ли ставить вопрос о единой личности?..
– …Когда я смотрю на свою жизнь – как она сложилась – я вдруг понимаю, что хотел бы жить безо всего. Мне только нужна пустая, чистая постель. У меня в голове всё время всплывает этот образ: пустая, чистая постель в пустой, чистой комнате, где мне ни от кого ничего не надо, и никому от меня ничего не надо. Возможно, такие мысли возникают из-за моих личных обстоятельств. Но здесь есть и какая-то общая закономерность…
– Да, я понимаю. Нет, это не совсем честно было бы сказать – понимаю. Всё гораздо сильнее совпадает. Ведь я тоже думаю так же, когда остаюсь одна. Как хорошо было бы ничего не иметь. Как хорошо было бы ничего не желать. И тот же образ меня преследует – пустая белая кровать. В пустой комнате.
– Вот именно, белая.
– Полнейшее сходство, как видите.
– Удивительно… – пробормотал Роланд.
– Может, мы типичные представители целого племени учёных, теоретиков, измученных бесплодными умствованиями? А может, мы никакие не представители, а просто двое людей с одинаковыми чудачествами…
– Какая ирония судьбы – забраться в эту глушь – сидеть бок о бок на камнях, и всё ради того, чтобы сделать этакое важное открытие – друг о друге!
Обратно они шагали в соучаственном молчании, слушая пение птиц и шуршание ветра этой переменчивой погоды в кронах деревьев и по воде… За ужином они некоторое время прочёсывали «Мелюзину» в поисках ещё каких-нибудь йоркширских слов. Потом Роланд вдруг сказал:
– На туристской карте есть место под названием Лукавое Логово. Звучит презанятно. Я подумал, может, нам завтра взять на денёк отгул от них , выбраться из их сюжета – и приискать что-нибудь себе для души? Ни у Собрайла, ни в «Письмах Р. Г. Падуба» Лукавое Логово не упоминается – и слава Богу, – а то опять увязнешь в разных ассоциациях…
– А что, это мысль! Кажется, совсем распогодилось. Чувствуете, как тепло?
– Куда именно отправиться, не столь важно. Лишь бы найти что-то интересное само по себе, без всяких скрытых смыслов и подоплёк. Что-нибудь новое.
Найти что-то новое, решили они. День как нельзя более располагал к этому: стояла изумительная погода, золотою солнечной улыбкой улыбалась небесная лазурь, создавая настроение почти детского радостного ожидания чуда; в такие дни память удивительным образом укорачивается до удобных размеров дня нынешнего, мол, вот оно всё какое, а значит, таким и было, а значит, таким и будет. Подходящий денёк для похода по новым местам.
С собой они прихватили простой запас еды: мягкий чёрный хлеб, белый венслидейлский сыр, пучок малиновых редисок, жёлтое сливочное масло, шарлаховые помидоры, круглые сочно-зелёные яблоки сорта «бабушка Смит», и бутылку французской минеральной воды. Книжек не взяли.
Лукавое Логово – укромное место на морском берегу под сенью утёсов; здесь стремится к морю по песчаному ложу ручей – от старой мельницы, перестроенной в молодёжное общежитие. Роланд и Мод спускались к Лукавому Логову по дорожкам, утопавшим в цветах: с обеих сторон из высоких живых изгородей на них глядели бесчисленные цветки собачьей розы, большей частью ярко-розовые, порою белые, с золотистой серединкой в ярко-жёлтой пыльце; шиповник хитроумно и густо переплёлся с пышной жимолостью, чьи кремовые цветки пробирались ловко среди розового и золотого. Ни Мод, ни Роланду прежде не доводилось на столь малом пространстве видеть такое непостижимое множество диких цветов, вдыхать столь густой их аромат. В тёплом воздухе запах цветов набегал порывами и, казалось, замирал над головою душистым, почти ощутимым пологом. Наши путешественники ожидали встретить ну один, ну два цветка, случайно доживших, уцелевших из тех сказочных кущ, которые видел некогда Шекспир и которые запечатлел на полотнах Моррис. Но здесь царило настоящее цветочное изобилие; всё жило, росло; игрою красок и ароматов наполнено всё вокруг…
Под боком утёсов – даже не пляж, а полоска песка. От неё сходят к морю влажные каменные уступы, где во впадинах стоит, оставленная приливом, вода. Эти уступы дарят глазу скопления необычайно ярких тонов: камень розов, песок под прозрачной мелкой водою – серебрист, мшистые водоросли – неистово зелены, другие водоросли, кустистые, протягивают свои розоватые, похожие на пальцы стебли среди оливковых и жёлтых зарослей фукуса. Сами утёсы серые и шелушистые. Роланд и Мод заметили, что плоские камни у подножия имеют многочисленные перистые и трубчатые отпечатки ископаемых раковин, похожие на гравюры. «Не наносите повреждений утёсам. Сбережём для детей и потомков наше природное достояние!» – гласила табличка. Аммониты и белемниты можно было купить в любой сувенирной лавчонке в Уитби. Заготовка их тем не менее продолжалась: молодой человек с мешком за спиной усердно постукивал молотком по каменной стене, которая вся была в причудливых спиралевидных узорах аммонитов. Лукавое Логово интересно ещё и тем, что здесь в великом множестве, чуть ли не друг на друге, лежат округлые голыши, – так и кажется, будто какие-то великаны наметали их сюда из катапульты, или здесь прошёл метеоритный дождь. Голыши – разного калибра и цвета: блестяще-чёрные как антрацит, иззелена-жёлтые как сера, зеленовато-восковые, похожие оттенком на прозеленённый картофель, песочно-белёсые, иные с прожилкой розоватого кварца. Мод и Роланд прошлись всматриваясь в эти камни, то и дело восклицая: «Вы только посмотрите, какой! А вон тот! А этот!» На краткое мгновение они извлекали зреньем один камень из россыпи остальных, потом отпускали, и он падал обратно в пёстрый хаос красок, и вынималась новая диковина…
