Роман - Миченер Джеймс (книги полностью бесплатно .TXT) 📗

Сраженная его расправой над тем, что, по мнению многих, должно было стать лучшим романом грензлерской серии, я бросила «обозрение» на кофейный столик, перевернув пустую чашку, и пробормотала:

— Позор! Они же соседи! Почти коллеги!

Вновь взяв в руки газету, я перечитала каждое предложение так тщательно, как вчитывалась когда-то в учебные задания в Вассаре, но это лишь прибавило мне злости. Я всегда любила книги. Они повсюду в моем доме. И я не могла оставаться безучастной, когда моему автору наносили такое оскорбление.

Едва сдерживая ярость, я набрала первый из многочисленных номеров, по которому должна была позвонить в этот день. Это был номер Стрейберта, но его не оказалось в общежитии колледжа. Нетерпелива набрал телефон своего внука, я застала его еще в постели:

— Тимоти! Ты читал рецензию Стрейберта на роман Лукаса Йодера?

— Да. Сильный разнос, не так ли?

— Это бесчестно!

— Бабушка…

— Они же друзья, они чуть ли не вместе работали… над такими хорошими проектами в колледже.

— Вот что, бабушка! Стрейберт в своей рецензии затрагивает вопросы, которые имеют огромное значение для всех писателей…

— Но как можно опускаться до оскорблений в адрес Друга!

— Он не опускается до оскорблений. Он обозначает нравственную проблему и делает это, надо сказать, довольно аккуратно.

— Ты что, забыл, как мистер Йодер поддерживал тебя, когда ты написал свой «Калейдоскоп»? Ты такой же, как твой профессор Стрейберт! Нет, ты хуже! Ты неблагодарный! А среди джентльменов это непростительно!

— Стрейберт и я — мы не злодеи. Ты знаешь, что я хорошо отношусь к мистеру Йодеру и благодарен ему за поддержку. Просто среди тех, кто преподает настоящую литературу, Йодер уже давно считается вымершей птицей додо. [17]— После паузы в трубке послышался его смешок. — Какое название для моего собственного очерка — «Йодо — ДОДО».

— Только попробуй написать нечто подобное, и я отрекусь от тебя! Нет, я лишу тебя наследства!

— Не говори чепухи, дорогая допотопная старушенция.

Я — единственный опекун своего внука, и сама способствовала тому, чтобы он относился ко мне, не как к идиллической бабушке из сказок братьев Гримм, а чуть ли не как к ровне. И это нас вполне устраивало.

— Иди и почитай «Близнецов Боббси», — продолжал он, — а Йодера оставь нам.

— Почему вы оба такие бешеные?

— Потому что в условиях существующей в Америке системы такой человек, как Йодер, приносит очень много вреда. Его книги — вчерашний день. Маловнятные, не затрагивающие ни одной крупной проблемы. Их принимают за неимением лучшего и еще, наверное, потому, что без них не смогли бы выжить издательства.

— А что в этом бесчестного? Он помог «Кинетик» стать таким, каким оно понадобилось тебе.

— Бесчестного — ничего. Но и значительного тоже ничего.

— Тогда в чем же дело?

— Люди, подобные Йодеру, оккупируют пространство, необходимое настоящим писателям. Они наводняют рынок отбросами, которые вытесняют доброкачественную продукцию Стрейберта.

— Роман Стрейберта невозможно было читать, и ты знаешь это.

— Непосвященным — да. Профессионалы же находят его значительным. Отразившим будущее.

— Бедная Америка, если «Пустая цистерна» — это ее будущее! Там хоть две пары очков надевай, все равно ничего не увидишь.

— Я люблю тебя, бабушка, но у нас совершенно разные представления о том, что стоит читать.

— А деньги, которые Йодер приносит «Кинетик», помогают публиковаться тебе.

— Бабуля, ты прелесть! Я пришлю тебе экземпляр «Йодо — додо» с автографом.

Мой следующий звонок был президенту Росситеру в колледж:

— Вы видели разгромную рецензию вашего профессора Стрейберта на новый роман Лукаса Йодера?

— Да. Я был шокирован. — После того как мы обменялись мнениями по тем вопросам, которые поднимал критик, он сказал: — Джейн, это гораздо серьезнее, чем вы можете представить… Я хочу сказать, что вы не знаете деталей, которые за всем этим кроются.

Поскольку он был взволнован сильнее, чем я ожидала, мне пришлось сказать:

— Норман, вы лепечете что-го бессвязное. Поведайте мне эти подробности. Я все же член вашего Правления.

— Это должно, безусловно, остаться между нами. Какое-то время назад, как вы знаете, Лукас и Эмма предоставили мне миллион долларов на нужды колледжа. Без каких-либо публичных заявлений на этот счет, конечно.

— Это похоже на Йодера.

— Вы не знаете о том, что, вручая мне чек, они дали понять, что если дела пойдут так же хорошо и с их будущими книгами…

— То от них будут еще пожертвования? Они намекали на это?

— Больше чем намекали.

— Но ничего в письменном виде?

— Конечно, нет, мы ведь и от вас не получаем никаких письменных документов. Это нормально, я считаю. А сейчас мне нужен ваш совет. Как вы думаете, рецензия Стрейберта может настроить Йодера против — нас?

Поразмыслив какое-то время, я выдала свое мнение:

— Эмма будет в ярости. Она готова будет поджечь аудиторию Стрейберта. А вот Лукас, как мне кажется, не обратит на нее внимания.

— На рецензию, может быть, и не обратит. Но не лишит ли это нас дальнейших поступлений от Йодера?

Я снова задумалась.

— Йодеры не такие люди, — проговорила я.

— Как мне поступить?

— Как поступила бы я? Я бы устроила небольшой коктейль у себя в доме. Сама выступила бы в роли хозяйки, а гостей пригласили бы вы. Йодеров, их друга Цолликоффера… и вела бы себя так, как будто ничего не случилось. Важно показать Эмме, что вы по-прежнему дорожите ее мужем. Ведь последнее слово останется за ней, Норман.

— Что вы имеете в виду?

— Ну подумайте сами. У Йодеров точно такое же положение, как у меня. Даже хуже. У нас нет своих детей. У меня только внук Тимоти, а у них нет даже этого. Поэтому мы должны как-то распорядиться нашими средствами на случай смерти. Эмма понимает это так же хорошо и готова передать их любому, кто относится к ее мужу с уважением.

— Вы только что рекомендовали устроить коктейль?

— Конечно. Я бы пригласила еще местного библиотекаря — прекрасную женщину по фамилии Бенелли. Это придаст коктейлю характер литературного праздника по случаю выхода романа. И никто не увидит, что у вас страшное нервное напряжение.

— Договорились, но я действительно страшно нервничаю.

Потом я позвонила мисс Бенелли и Цолликофферам, которых я знала мало, но уважала за то, что они помогали Йодеру писать его книги. Все они с удовольствием согласились посетить мой дом в следующий вторник.

Покончив с этими приятными хлопотами, я приготовилась к долгожданной встрече с мисс Дженни Соркин, о которой много слышала от Тимоти, но встречаться с которой мне еще не довелось. Поскольку Тимоти виделся с ней довольно часто, я считала своим долгом получить представление об этой девушке. Это было что-то новенькое: высокое, хрупкое, неухоженное, с вызывающе озорными огоньками в глазах, готовой сорваться с губ улыбкой и в майке с надписью «ГДЕ ТЫ БЫЛ, КОГДА МНЕ НАДО БЫЛО ПРОШВЫРНУТЬСЯ?». Увидев это, я не сдержалась и захихикала: «Со мной творилось то же самое в двадцатилетнем возрасте. В Вассаре в те годы было несладко. Призыв на Вторую мировую войну начисто лишал нас мужчин, особенно если ты не была смазлива, а я таковой не была».

Когда молодые люди устроились подле огромных окон, за которыми мелькали огни автомобилей на объездной дороге, я подала бутерброды и «осеннее блюдо Фенштермахера», приготовленное так, что пальчики оближешь.

— Ну а теперь, — сказала я, — объясните мне, если можете, почему вы, юные янычары, считаете, что должны объявить войну Лукасу Йодеру?

— Подождите! — всполошилась мисс Соркин. — Я не в счет. Мне нравится Йодер и его книги. Если говорить прямо, то у меня с ним много общего. Мы оба пишем книги, которые доступны и понятны простым людям.

Я улыбнулась ей и сказала:

— Как только я увидела вашу майку, вы мне сразу понравились. — Затем я повернулась к Тимоти. — Таким образом, получается, что две женщины, предпочитающие книги, которые можно читать, выступают против тебя и Стрейберта, отстаивающих книги, которые читать невозможно.