The Телки. Повесть о ненастоящей любви - Минаев Сергей Сергеевич (читать онлайн полную книгу txt) 📗
— В понедельник.
— Ваш номер?
— Тридцать восемь… тридцать восемь девятнадцать. — В горле пересохло.
— Одну секунду!
Секунда отняла у меня еще сотню-другую нервных клеток. Я сглатывал, чтобы смочить горло, боролся с желанием немедленно отлить, и судорожно чесал шею.
— Вот, нашла! — наконец ответила дама, и замолчала.
— И что? — практически вскрикнул я.
— Положительный, — тихо ответила врач.
— ВЫ УВЕРЕНЫ?!
— Ваш номер 3819?
— ДА!!! ПРОШУ, ПОСМОТРИТЕ ЕЩЕ РАЗ!
— Я посмотрела. Вы не волнуйтесь, «экспресс-тест» — не единственный анализ, лучше сделать…
Но что сделать лучше, меня уже не интересовало, я и так знал, что лучше повеситься. Отключившись, я достал сигарету, закурил, и на ватных ногах потащился к поезду. Я тупо смотрел вперед, не замечая ничего вокруг. Разыскивающие меня быки как-то сразу съежились в моем сознании до величины пластмассовых солдатиков и теперь меня больше не интересовали.
На платформе стояла нестерпимая духота. Я курил, пил воду из пластиковой бутылки и изредка сплевывал себе под ноги. Отчего-то подумалось, что так совсем оскотиниться можно. Для этого следует всего-навсего чаще сплевывать, купить пива, семечек, сушеных кальмаров и газету «Жизнь», в которой непременно напишут, как поп-звезда задушила бюстом любовника, рок-герой вновь поехал лечиться от героиновой зависимости, а известный ведущий заразился СПИДом, умывшись в общественном туалете на станции Мга.
Подошел поезд. Двигаясь как в тумане я поочередно миновал проводников трех вагонов, каждый из которых сообщил мне, что мой — четвертый. Проводница четвертого вагона приветливо улыбнулась и сказала:
— У вас восьмое место!
Почему-то мне показалось, что мой билет она даже не посмотрела и отдернула руки, когда я его протянул. Так вот что значит изоляция и ущемление прав больных граждан!…
— Спасибо, — буркнул я и пошел в вагон.
Через несколько минут поезд тронулся, увозя меня прочь из города, в котором автомобилей «Porsche Cayen» больше, чем банкоматов.
Компания подобралась тухлая. Трое мужиков и две женщины, скорее всего, командировочные. Мое место оказалось у окна, чему я, в общем, обрадовался — хоть на природу посмотрю, все равно не заснуть. Поезд тронулся. Женщины дружно уставились в телевизор, который показывал «Место встречи изменить нельзя», мужики принялись обсуждать последний матч «Зенита» — все без сюрпризов. Ситуация, характерная для любого поезда. Изредка пассажиры поворачивали головы на дисплей, висящий над входом в вагон, поинтересоваться температурой и временем. Смотрели они на него с таким выражением, будто от их взглядов «Невский экспресс» превратится в TGV и долетит до Питера за два часа. Я полистал журналы, сходил в туалет, несколько раз покурил в тамбуре, двинул в вагон-ресторан, купил там плитку шоколада и поллитровую бутылку подозрительного дагестанского коньяка, хотя в баре присутствовал и французский. Повертел бутылку в руках, отхлебнул пару глотков, закусил шоколадом, включил iPod и, откинувшись на кресле, прикрыл глаза.
Лена — жопа из полиэтилена,
Неля — ватрушка из фланели,
Рита — пилотка, как всегда, небрита,
Катя — иногда дает и мне, и бате,
Вера — секс посреди безлюдного сквера,
Марина — антицеллюлитная картина,
Света — исполнительница глубокого минета,
Надюха — вчера был грамм кокса, сегодня снюхан,
Анна — пьянеет с одного стакана,
3оя — любительница пафосного отстоя.
Юля — со свистом пролетит кастрюля,
Бела — на шестьдесят маразм, на двадцать тела.
Будто в сказку попал! Сколько раз я слышал этот трек раньше, но никогда не задумывался, что история-то про меня. Имена девушек совпадают до неприличия, характеристики тоже. Одни имена принадлежат моим девушкам, теперь уже бывшим, другие — случайным знакомым. Вот только, боюсь, имен будущих девушек в этой истории нет…
Похоже, этих клух еще по клубам шатает,
Они забыли: Москва сосет, Питер решает!
Их жизнь кидок, наебалово, левый расчет…
Во-во, и моя тоже. Сплошной левый расчет. Главное — то, что, как всегда, виноват я сам. Сначала закрутил хоровод с двумя девицами одновременно, потом, для полноты картины, придумал себе две параллельных жизни, потом принялся то и дело втаскивать в этот круговорот случайных знакомых женского пола, потом попытался влюбиться. Сейчас для меня очевидно, что вся эта история не могла кончиться как-то иначе. Сначала я лихорадочно создавал вокруг себя пластмассовый мир с искусственной проблематикой, потом пытался так же лихорадочно его разрушить. Так же и со СПИДом — стоило ли тратить время в американской школе, учась лихо натягивать презерватив, чтобы никогда им не пользоваться? Со стороны все выглядит так, словно я мчусь по беговой дорожке, постоянно смотрясь в зеркало. Я никуда не продвигаюсь, и персонаж в зеркале не меняется. Журналист, промоутер, топ-менеджер, друг олигарха, рэпер, девушка Рита, девушка Лена, девушка Катя — всех их создал я. А может, их и не было вовсе? Да нет, были… в том и проблема. В сущности, я умышленно разрушил жизнь двум ни в чем не повинным девушкам (не считая прочих, разумеется). Разрушил с особым цинизмом и маниакальной изощренностью. Допив коньяк, я решил, что я — урод. Свежее открытие в моем возрасте, не находите?
Выкурив пару сигарет и купив еще бутылку, я погрузился в воспоминания. Пытался освежить в памяти, как начинались мои отношения со всеми девушками. Как я познакомился с Леной, Ритой, Катей. В самом конце всегда думаешь о самом начале. Отмотав пленку до обстоятельств, предшествующих знакомству с вышеупомянутыми афродитами, я решил долее себя не насиловать, и обратил свой взгляд на висящий под потолком телевизор. На нем шло в записи шоу «Школа злословия». Авдотья Смирнова с печалью в голосе дискутировала с какой-то издательницей на тему извечных несоответствий между внутренним миром интеллигентного человека и трудом, которым он занимается. Сначала я подумал, что всех российских интеллигентов срочно переквалифицировали в шахтеры, но оказалось, что речь идет о духовности.
Какая-то понурая мадам, типа издательница, дрожащим голосом рассказывала о противоречии, с которым она живет долгие годы:
— Гламур, — вещала тетка, — это пространство, в котором не стареют, не болеют и живут вечно! Тогда как в жизни все по-другому. Находясь в гламуре, я каждый день бегаю на тренажерах (мне это нравится), стараюсь минимизировать посещение вечеринок (это мне не нравится) и стараюсь делать прививку стволовых и мозговых клеток миру глянца. Я стала чаще думать о Боге, — (тетка заводит глаза к потолку), - о милосердии, о благотворительности!
— Такова наша судьба, — вторила ей Смирнова. — Судьба интеллигенции в России.
Камера взяла ее крупнее, выхватив неестественно бледное лицо, на котором мерцали глаза, исполненные тоски. Этот план делал ее похожей на фарфоровую гэдээровскую куклу, которая вынуждена состариться в России.
— Ага, интеллигенция, бля, — сказал мужик за соседним столиком. — Сначала пишем отвратительные сценарии для жутких фильмов с названием «Глянец», а потом раскаиваемся в прямом эфире.
Я нетрезво оглядел мужика. Твидовый пиджак, серые брюки из плотной ткани, очки — издатель, хорошо оплачиваемый журналист либо режиссер.
— Прошу прощения, — сказал он, заметив, что я смотрю на него.
— Все окей, — усмехнулся я.
— Да просто надоело это лицемерие. Можно, я переключу?
— Пожалуйста, — я пожал плечами.
Мужчина взял пульт и ткнул на «Муз-ТВ». Там шел рассказ о благотворительности, а в качестве примера демонстрировалась Анжелина Джоли, которая с привычно скорбным и жертвенным лицом собирает деньги для негритят, жертв военных конфликтов. Анжелина вещала про свою буйную молодость, про многие поступки, о каких она жалеет и теперь старается оградить других. Актриса сидела перед сотней телекамер, держа одной рукой микрофон, а другой — негритенка.
