Оракул петербургский. Книга 2 - Федоров Алексей Григорьевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
Эта "независимость" и переменность сильно будоражили воображение молодого повесы. Он, безусловно, давно (еще в младенчестве), но тайно, присматривался к атрибутике женского тела. Глаза привыкали к избранному, отменному – Сабрина, Муза. Когда он осознал греховность некоторых фантазий, то, естественно, оставил в покое образ матери и сместился в сторону тетушки. Муза – любимая тетушка – была его Ахиллесовой пятой. Она впечатляла подрастающий организм все больше и больше. Какой все же мудрый рецепт лечения юношеских неврозов открыла решительная Муза – взяв за шиворот и отшвырнув далеко к Черному морю все эти танталовы муки, поселившиеся в "подрастающей среде". Теперь самовосполняющееся "достояние республики" само шло ему в руки! И судя по пляжной толчее, имя тому "достоянию" – легион!
Когда на четвертые сутки Инна запросила "пардону" (терминология моряка-писателя Новикова-Прибоя), было ясно, что спецназ умыл инъяз, а заодно и его воспитателей из КГБ. А, если уж на чистоту, то не стоит дерзить КГБ – в его структурах много славных подразделений. Не стоит думать, что там трудятся только жандармы, вяло отслеживающие кухонную пьяную болтовню кучки диссидентов-импотентов. Но в данном случае, безусловно, каждая спецслужба занималась своим делом: КГБ "фильтровал" объект и обеспечивал прикрытие своей сотруднице, военная разведка между делом поинтересовалась возможностями потенциального коллеги.
Мог ли тогда Володя знать, что его отец уже давно подтвердил на крысах, морских свинках, лабораторных кроликах, собственном опыте и опыте наблюдаемых пациентов простую истину, которая, если бы ее помнили миряне, ударила любого, как серпом по яйцам. Первая женщина и первый мужчина в сексуальном рауте – это приговор, биологический крест практически на всю оставшуюся жизнь. Важно, чей иммунитет окажется сильнее, более подготовленным. Соитие открывает ворота первому инфицированию, причем, не только усилиями армад разнообразных микробов (известных медицине и неизвестных), но и биологическому внедрению определенных матриц будущего поведения клеток, затем тканей, а вместе – всего организма. Здесь, на этом хирургическом ложе, состоится последовательная ампутация заметных частей перспектив жизни сексуальных партнеров – вот оно первое серьезное "приглашение на казнь"! К этому року добавится и последующая медленная биологическая пытка и смертный приговор.
Нет необходимости иметь полное высшее биологическое или медицинское образование, чтобы понять: если в сопрягающихся в постели разнополых телах замешаны достаточно неординарные, даже запутанные, генетические программы, то биологическое потрясение будет более выраженным. Сергеев-старший, конечно, был способен приоткрыть тайну таких зависимостей юному покорителю дамских сердец. Он сходу расшифровывал запутанные коды, но это никогда не ослабляло его собственного темперамента лишь потому, что он был экспериментатором по "главной сути", то есть до мозга костей.
Сергеева-старшего даже бодрила перспектива наткнуться на генетическую казуистику, лишь бы она не была сродни "влагалищу с зубами". Он бы, наверняка, отметил, что в Инне Марковне таятся гены сефардов, именно тех, которые хорошо перемешали еврейскую "бурю" с испанским "штормом". Последний компонент роднил ее с Сабриной. А эта колдунья, безусловно, на понятийном уровне давно передала частицу своей биологической предвзятости неродному, но единственному и невероятно близкому сыну.
Тем не менее, в Володе отмечался явный перекос в сторону скандинавской ветви человечества. Однако Сергеев-старший уже ушел из жизни. А труды его в этой сложной области этологии и генетики, находящейся ближе не к науке, а к искусству, были погребены вместе с мозгом в безразмерном Тихом океане. Теперь страстным любовникам приходилось самостоятельно решать вопрос: "кто больше навредит своему визави"? А это был гамлетовский вопрос, до ответа на который любовники, упивающиеся беспощадными ласками, еще не доросли. Пожалуй, ответ на него можно будет получить только в Эдеме. Но, слава Богу, что простые смертные, как глупые мартышки, резвятся, не ведая о приближающейся каре за грех! "Не ревнуй злодеям, не завидуй делающим беззаконие, ибо они, как трава, скоро будут подкошены, и, как зеленеющий злак, увянут" (Псалом 36: 1-2). К кому сегодня обращены эти слова – "Вот в чем вопрос"!
Спустились в столовую (как раз во время обеда): у всех жующих моментально, как по команде, свело челюсти. Простые люди (но в душе романтики) положив ложки, впились глазами в любовников: женщины проглаживали откровенной завистью удачливую одалиску, мужчины были более солидарны с волевой стороной любовного дуэта. Легкая, интригующая худоба и счастливая взвинченность любовников свидетельствовали не о страданиях, а о безграничном восторге. Чтобы не вызывать копростаз (у иных – диарею) или, того хуже, язвенные прободения у обедающих, Инна и Володя решили спуститься этажом ниже – в ресторан. Но и там было слишком много доброжелательных взглядов. Гостиничный бизнес – это профессия, а профессионалы все понимали без слов и исповедей. Купили куру-гриль, с невинной улыбкой, застрявшей в клюве несуществующей головы, другие мясные продукты, пополнили запасы вина, фруктов и сладостей. Снова скрылись в номере. Тишина восторга объединяла действующих лиц и сильно переживающих зрителей – но тех и других разделяли стены.
Забавно, но факт: к возвращению любовников в номер, была произведена уборка и смена постельных принадлежностей (видимо, перезарядили и видеокассеты): Россия, если захочет, может покорять любые вершины, в том числе и гостиничного сервиса. Куру рвали на части руками и зубами, с азартом и вдохновением: женщина по агрессивности и традициям хищных животных явно обгоняла мужчину. Кто говорит, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок?! Это ошибка. Тот путь обозначен прежде всего для любящей, ненасытной в страсти женщины. Инна Марковна доказала это на все сто процентов. Даже не соблаговолив умыть рожи после почти звериной трапезы, бросились в объятия друг к другу – и опять началась животная страсть! И так еще три счастливейших дня и ночи.
За окном шлепало невысокими волнами море. Пляж раскалял почти до бела свои необозримо ленивые бока под присмотром добрейшего солнца. Легкий бриз слегка ласкал многочисленные жопы, выменя и вымечки, темечки, мошонки, припуциумы, сытые животы и гладкие спины. Кругом ползла и плавилась беспросветная курортная глупость, словно окончательно растленная, слившаяся в единый общий организм, гусеница. Весь этот необозримый порок можно было встряхнуть только взрывом атомной бомбы. Не помогли бы даже усердные, массированные бомбардировки американскими снарядами, начиненными ослабленным ураном, ибо на этом пляже закалялся истинный, кондовый, многонациональный "русский характер".
Володя, по вполне понятным причинам, вспомнил давние стихи своего отца, вычитанные из листочков семейного архива. Сабрина никогда не возбраняла сыну знакомиться с тайными мыслями отца, но, видимо, несколько "фильтровала" пламенный эпос. Где гарантия, что из-под очередного листочка не выскочат на свет Божий и вздорные откровения. Пришел на ум, видимо, маленький экспромт, еще не остывшего сознания не унывающего родителя (Порок):
