Тот Город (СИ) - Кромер Ольга (книги онлайн бесплатно txt, fb2) 📗

– Ты не прав, Витас, – возмутился Марик. – Это не мы не хотели быть у власти, это она нас не хотела. Гнилой интеллигент, помнишь? Это же смертный грех был, все эти наши рассуждения, что грабить нехорошо, даже если это называется экспроприация экспроприаторов, и убивать невинных нехорошо, даже во имя высокой цели, и нет одного возможного искусства, а есть много разных.

– Правильно. Но вы слишком легко сдались, слишком быстро ушли в своё так называемое внутреннее подполье. Как благородно! Забились в угол собственной души и дрожите там. А к власти пришла шпана. Плохо образованная, дурно воспитанная шпана, люмпены. Такие люди – это просто рай для всякого культа, его питательная среда. А следующее поколение и того хуже. Умение думать им отбили в возрасте Павлика Морозова, образование свели к математике и стихам во славу товарища Сталина, историю бесконечно переписывали. А чем хуже человек образован, тем больше он терпеть не может всякую неопределённость, тем сильнее ему хочется, чтобы всё было ясно и понятно. И вот появляется наш дорогой Иосиф Виссарионович, говорит просто, всё раскладывает по полочкам, никаких тебе «с одной стороны, с другой стороны», всегда знает, как надо и что будет. Просто Зевс, Дионис и Орфей в одном лице. Ну как на такого не молиться, как такого не полюбить. А когда любишь – прощаешь. Почти всё.

– Но почему ты думаешь, что мы имеем право учить? – тихо спросила Ося после долгой неловкой паузы. – Откуда у тебя такая уверенность, что этот профессор прав?

– У меня есть только одна уверенность, – так же тихо и печально ответил он. – Если ничего не делать, то ничего и не будет. Мы слишком боимся, что будет больно. Нам уже было больно, и мы боимся, что будет ещё больнее. Мы все боимся, и я тоже боюсь.

– И правильно! – от двери бодро воскликнула Алла. – Зачем на свою голову бед искать? Хватит, намыкались.

Он усмехнулся криво, не разжимая губ, и вышел из комнаты, ловко протиснувшись между Аллой и дверным косяком.

Назавтра Ося пошла его провожать, он не хотел, но она настояла. На вокзале, уже отнеся чемодан в вагон, он вернулся и сказал ей:

– Я приеду к тебе через год. Раз в год ты будешь дарить мне одну неделю. На неделю тебя хватит, неделю раз в год я заслужил. А мне её тоже хватит, до следующего года.

– Витас, – беспомощно сказала Ося. – Ты прости меня, я…

– Не надо, – перебил он. – Ничего не надо. Я люблю тебя такой, как есть. Неделя счастья – это очень много, Ося.

3

В выходной Ося уехала в Павловск, долго бродила по изуродованному вырубленному парку, гладила стволы уцелевших дубов и вязов, улыбалась молоденьким, ещё в подпорках, рябинам и осинам, потом легла на траву под старым корявым клёном и долго лежала, разглядывая сквозь дрожащие, движущиеся окошки, то тут, то там открывающиеся меж ветвей, как плывут на север полупрозрачные, перетекающие друг в друга серые облака.

– Что мне делать? – спросила Ося у клёна. Он покачал тяжёлой веткой, помахал ей пятипалыми листьями-ладошками, прошуршал «што-што-што».

– Вот и я не знаю, – сказала ему Ося.

Из парка она вышла к дворцу, долго смотрела, как на лесах под самой крышей работают реставраторы, размышляла, прикидывала, потом отправилась на станцию.

На скамейке у её подъезда сидела молодая пара: невысокая ладная девушка с круглым румяным лицом и длинной толстой косой и высокий нескладный парень, темнобровый и большеглазый. Парень казался знакомым, Ося напрягла память, охнула и остановилась. Он повернулся на звук, Ося сказала:

– Здравствуй, Петя. Я могу обращаться к тебе на ты?

– Как хотите, – буркнул парень, бросил на Осю быстрый взгляд и тут же отвернулся.

– Ко мне тоже можно на ты, – сказала девушка. – Я Надя. А вы Ольга Станиславовна, верно? Как это вы Петю сразу узнали, столько лет прошло?

– Наверное, потому, что много о нём думала, – сказала Ося. – Вы давно ждёте? Жаль, что вы не предупредили, я бы не уехала.

– Вот видишь, – сказала девушка. – Я ж тебе говорила, не пришла телеграмма.

– Мы можем и на вокзале, – не оборачиваясь, буркнул Петя. – Если документы примут, мне общежитие дадут, абитуриентам дают.

– Если вам неудобно, – подхватила Надя, – Петя в общежитие пойдёт, а я устроюсь как-нибудь, не пропаду.

– Мне удобно, и я очень рада, – сказала Ося. – Я живу одна, вы можете жить у меня сколько потребуется. К сожалению, угостить вас сегодня нечем, кроме картошки.

– А мы сало привезли, – сказала Надя. – Целый шмат. Картошки с салом нажарим, вкуснота.

Утром Ося проснулась первой, объяснила недовольной соседке, что приехал в гости племянник с женой, оставила на подоконнике ключ от квартиры и деньги на продукты и отправилась на работу. Когда она вернулась, Надя хозяйничала на кухне, Петя сидел в комнате на полу у окна и увлечённо читал какую-то книжку.

– Приняли документы, – сказала Надя. – Через четыре дня первый экзамен. Он переживает, а я совсем нет. Я знаю, что он поступит. Он очень умный, вы даже не представляете какой. У него уже пять рацпредложений. И премию ему два раза выписывали, персональную. Так что вы денег нам не оставляйте, деньги есть, мы в Харькове очень даже хорошо зарабатывали. Вы раздевайтесь, и давайте ужинать, я борщ сварила. Хотела ещё галушки сделать, да масла нет, и муки нет у вас совсем. Ничего нет, будто вы вообще дома не живёте.

– Я живу одна, обедаю на работе, – объяснила Ося, подавляя раздражение.

– А я и на работу с собой беру, – сказала Надя. – И себе, и Пете. Зимой – борщ, летом – окрошка, всё свежее, вкусное, я в этих столовых и ложки в рот не могу взять. Мы с Петей решили, что столовых нам хватит. Только домашняя еда.

Ужинали на кухне, столом Ося ещё не обзавелась, а у соседки просить не хотелось. Петя пришёл с книгой, поставил её перед собой на попа и принялся хлебать, не отрываясь от учебника. «Представления группы Лоренца и их применения», – прочитала Ося, глянула искоса на Надю.

– Он всегда так ест, – безмятежно сказала та. – У него времени совсем нет, нисколечко.

После ужина Петя вернулся в комнату, Надя принялась мыть посуду, Ося вытирала, разглядывала Надю исподтишка, потом спросила:

– Так вы в детдоме познакомились?

– Ага. Я маленькая была, обижали меня, а Петя всегда защищал. Он очень справедливый. И сильный, он в училище боксом занимался.

– А родители твои? – осторожно спросила Ося.

– Я их не знаю. Ничего не помню про них, прямо совсем ничего. Только помню, что у папы гимнастёрка была с красными петличками и усы. Меня в детдом красноармеец принёс, в войну. Детдом как раз эвакуировать собрались, по грузовикам сажали, тут красноармеец пришёл и меня принёс, сказал, на улице нашёл. Так в личном деле записано. Они меня сначала без возраста записали, имя дали Надежда, чтобы всегда надеялась, а фамилию – Середина, потому что он меня в среду принёс. А возраст мне уже потом дали, на комиссии.

Экзамены Петя сдал на отлично, собеседование же прошёл, как сам сказал, едва по ниточке. Ося купила в Елисеевском торт и бутылку вина, они выпили втроём, сидя вокруг самодельного стола, сбитого Петей из найденных на улице досок.

– Мама была бы счастлива, – сказала Ося.

– Мама бы не заметила, – усмехнулся Петя. – Она была бы в Москве. Или на выставке.

– А ты знаешь, почему она так часто ездила в Москву? – спросила Ося.

– Скучно было, наверно, – пожал он плечами.

– В Москве, в Лефортово, сидел её младший брат, твой дядя, очень талантливый учёный. По ложному, надуманному политическому обвинению. Она возила ему передачи. И на всякие светские сборища ходила в надежде похлопотать за него.

– Всё равно, – буркнул Петя. – Значит, брат был ей важнее сына.

– Сын был здоров и благополучен, – сказала Ося. – Брат был болен и сидел в тюрьме. Ему отбили почки.