Последнее искушение Христа - Казандзакис Никос (бесплатные версии книг .txt) 📗
Иисус встал и подошел к двери. Поднялся сильный ветер, озеро ревело, а высоко в небе несметными россыпями сияли звезды. Он вспомнил пустыню, вздрогнул и закрыл дверь.
— Ночь есть великий дар Божий, — сказал Иисус. — Она — Мать человека, тихо и нежно приходящая, дабы укутать его. Она опускает освежающую длань свою на чело его и отрешает душу и разум от забот дневных. Пора, братья, и нам отдаться ее объятиям.
При этих словах почтенная Саломея встала. Магдалина тоже поднялась со своего места у края очага, где она сидела, опустив голову и блаженно слушая голос Возлюбленного. Женщины разложили вдвоем соломенные под стилки, принесли покрывала. Иаков вышел во двор, принес оттуда охапку дров из масличного дерева и бросил их в очаг.
Иисус стал посреди дома, обратив лик в сторону Иерусалима. Воздев руки, он проникновенным голосом возгласил ночную молитву: «Отверзни нам врата твои, Господи. День опускается, солнце садится, солнца исчезает. Мы пришли ко вратам твоим, о Вечный, и молим тебя: «Прости нас. Мы молим тебя: «Помилуй нас! Спаси нас!»
— И пошли нам добрые сны, Господи! — сказал Петр. — Дай мне, Господи, увидеть во сне, что мой старый зеленый челн стал совсем новым и над ним вздымается алый парус!
Он выпил и был навеселе. Иисус улегся, посреди, комнаты, а вокруг него, вдоль и поперек по всему дому расположились ученики. Места больше не было, и потому почтенный Зеведей с женой, а с ними и Магдалина ушли в пристройку. Старик брюзжал из-за того, что его лишили удобства. Он яростно набросился на свою старуху и громко, чтобы слышала Магдалина, сказал:
— Будь довольна! Пришли свирепые, дабы изгнать смиренных! До чего дожили!
Но старуха повернулась лицом к стене и не стала отвечать ему.
И в ту ночь Матфей не сомкнул, глаз: скорчившись у светильника, он вытащил из-за пазухи начатый свиток и принялся описывать, как Иисус, а вместе с ним и Магдалина прибыли Капернаум и как Учитель рассказал притчу: «Был однажды некий человек, весьма богатый…» Кончив писать, он погасил светильник и тоже улегся спать, но чуть поодаль — ученики все еще испытывали к нему чувство отвращения. Петр и глаз не успел сомкнуть, как сон овладел им. И тут же спустился ангел с неба, тихо отверз главу его и вошел внутрь сновидением. Было якобы на берегу озера множество народа, а Учитель стоял там и восхищенно смотрел, как покачивается на воде новехонький зеленый челн с алым парусом. На корме его сияло изображение огромной рыбы, точь-в-точь такой, какую Петр начертал у себя на груди. «Чей этот прекрасный челн?» — спросил Иисус. «Мой!» — с гордостью ответил Петр. «Ну-ка, Петр, возьми с собой наших товарищей и отправляйтесь в открытое море. Хочу глянуть на вашу удаль молодецкую!» «С удовольствием, Учитель!» — ответил Петр, отвязал канат, прыгнул в челн, а следом за ним прыгнули и прочие ученики. Подул попутный ветерок, туго раздув алый парус, и, распевая песни, вышли они в открытое море. И вдруг на море поднялась буря. Челн завертелся среди волн, борта его трещали, готовые развалиться, внутрь стала набираться вода, увлекая челн в пучину. Ученики принялись рыдать, лежа ниц на палубе, а Петр взобрался на мачту и закричал: «Учитель! Учитель! Помоги!» И вот в кромешном мраке увидел он облаченного в белоснежные одежды. Учителя, который ступал по волнам, приближаясь к ним. Ученики подняли головы, увидали его и закричали в ужасе: «Привидение! Привидение!» «Не бойтесь! — крикнул им Иисус. — Это я!» Но Петр возразил ему: «Господи, если это и вправду ты, вели мне пойти по волнам и приблизиться к тебе!» «Иди сюда!» — велел ему Иисус. Петр выпрыгнул из челна, ступил на волны и попытался было пойти по ним, но при виде разъяренного моря страх овладел им, и он стал погружаться в пучину. «Господи, спаси меня! — завопил он. — Тону?» Иисус протянул руку, поднял его и сказал: «Чего ты испугался, маловер? Или ты не веруешь в меня? Смотри!» Он простер руку над волнами и сказал: «Утихомирьтесь!» И тут же ветер утих, волны успокоились, и Петр зарыдал. Это было испытание, и душа его снова оказалась посрамленной.
Петр громко закричал и проснулся: борода его была мокрой от слез. Он уселся на циновке, прислонившись спиной к стене, и застонал. Матфей, который еще не уснул, услышал его стон и спросил:
— Почему ты стонешь, Петр?
Поначалу Петр сделал было вид, что не слышит вопроса, — вступать в разговор с мытарем ему не хотелось. Но сновидение не давало покоя, нужно было изгнать его, избавиться от него. Петр придвинулся к Матфею и принялся рассказывать, все более приукрашивая рассказ. А Матфей жадно слушал его, запечатлевая услышанное в памяти. Утром, едва рассветет, он попробует изложить все это на письме.
Петр окончил рассказ, но сердце его все еще продолжало неистово метаться в груди, словно челн во сне. Вдруг он вскочил, охваченный ужасом:
— А что если Учитель и вправду приходил ночью и взял меня с собой в открытое море, чтобы подвергнуть испытанию? Никогда еще не приходилось мне видеть такого подвижного моря, такого подлинного челна и ощущать так осязаемо страх. Может быть, это был вовсе не сон? Как ты думаешь, Матфей?
— Конечно же, это был не сон. Конечно же, чудо это произошло на самом деле, — ответил Матфей и погрузился в размышления о том, как изложить все это завтра Это очень сложно — ведь у него нет полной уверенности, что это сон. Нет и полной уверенности, что это произошло на самом деле. Это чудо свершилось, но не здесь — на земле или на море — а где-то в ином пространстве, но где?
Он закрыл глаза, чтобы среди размышлений найти ответ, но сон явился к нему и овладел им.
Весь день напролет дул сильный ветер и шел дождь. Рыбаки не решались выйти на ловлю и, сидя в своих хижинах, чинили сети и вели разговоры о необычайном путнике, остановившемся у почтенного Зеведея. Это будто бы Иоанн Креститель, который, едва палач отсек ему голову, тут же воскрес, нагнулся, поднял ее, приставил обратно к шее и пустился наутек. А чтобы Ирод снова не схватил и не обезглавил его, он вошел, в тело Сына Плотника из Назарета, и они стали единым целым: глядишь на него и не знаешь — один он или же их двое, голова идет кругом. Если смотреть ему прямо в лицо, это добрый, улыбчивый человек, но стоит шевельнуться, как один глаз его становится свирепым и готов сожрать тебя, а другой зовет подойти ближе. Стоит только подойти, как чувствуешь умопомрачение и не знаешь, что с тобой происходит, и тогда бросаешь дом и детей и идешь за ним следом!
Старый рыбак слушал и качал головой.
— Это случается с теми, кто не обзавелся женой. Они только и думают спасти мир во что бы то ни стало. Семя поднимается им в голову и вызывает умопомрачение. Женись-ка, израсходуй силы на жену, произведи на свет детей — и сразу успокоишься!
Минувшим вечером новости дошли и до почтенного Ионы, и он теперь сидел, ожидая, в своей хижине. «Быть того не может, чтобы мои сыновья не пришли глянуть, жив я или помер», — думал он. Иона прождал всю ночь напролет, а когда наутро увидел, что надежды его тщетны, надел свои высокие молодецкие сапоги, которые сшил на свадьбу и надевал только ради торжественных событий, плотно завернулся в непромокаемый плащ и отправился под дождем к своему другу Зеведею. Дверь, была открыта, и Иона вошел в дом.
Десяток мужчин и две женщины сидели, скрестив ноги, у горящего очага. Одну из женщин Иона знал: это была почтенная Саломея. Другая женщина была молода. Иона где-то видел ее, но где именно, не помнил. В доме стоял полумрак, В то мгновение, когда сидевшие повернулись и отблески огня осветили лица, он узнал обоих своих, сыновей, Петра и Андрея, но никто не слышал, как он вошел, никто не обернулся к нему. Вытянув шеи и, разинув рты, все с напряженным вниманием слушали человека, который стоял, обратившись к ним лицом, и что-то говорил. Что он Говорил? Почтенный Иона оттопырил свое огромное ухо и приоткрыл рот, чтобы лучше слышать. Кое-что ему удалось разобрать: «справедливость», «Бог», «Царство Небесное»… Одно и то же, успевшее порядком надоесть за многие годы! Вместо того, чтобы поговорить о том, как ловить рыбу, чинить паруса, конопатить лодку, как сделать так, чтобы не мерзнуть, не голодать, эти вот знай себе сидят и болтают о небе. Что ж вы не заговорите о земле и о море?! Зло взяло почтенного Иону, Он кашлянул, чтобы обратить на себя внимание, но никто не обернулся. Он притопнул тонкими, как камышинки, ногами, загремел молодецкими сапогами, но тщетно, — внимание всех было приковано к устам произносившего речь бледного человека.
