Библия-Миллениум. Книга 2 - Курпатова-Ким Лилия (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
В огромной квартире Самуила ночью было страшно. Тонированные окна, пропуская лунный свет, делали его зловеще-синим, почти чернильным, пугающим своей густотой. Предметы вырисовывались в темноте многорукими чудовищами, гладкий пол всегда таил опасность поскользнуться. Самуил спал один под двумя одеялами в огромной постели, свернувшись в ее левом углу, и казался маленькой куклой, случайно забытой в большом доме. Его разбудил настойчивый телефонный звонок. Самуил проснулся, но еще некоторое время лежал тихо, охваченный предчувствием, что брать трубку не нужно. И все-таки взял. Через секунду входная дверь его квартиры была выбита, ворвались люди в масках, с собаками и оружием, вытащили Самуила из постели, наскоро одели и повезли.
Потом следователь показывал ему какие-то бумаги, квитанции, заявления. Наконец, ошарашенный Самуил понял, что его обвиняют в мошенничестве, хищениях, намеренном невозвращении кредитов.
Ворох бумаг завертелся вокруг яростным смерчем, но из этой белой воронки на руки Самуилу выпал только один лист: «Настоящим доношу, что генеральный директор в период с… по… совершал следующие противозаконные действия… (шло перечисление), в доказательство своих слов прилагаю документы по списку…» Внизу стояла подпись Саула. Самуил почувствовал, как в глазах его темнеет, и весь мир, словно разбитое зеркало, рассыпался возле его ног, оставив Самуила одного в кромешной темноте.
Он совершал противозаконных действий не больше, чем другие люди их круга, — все знают, как это делается, просто не говорят об этом вслух. А Саул не только сказал, но и представил доказательства! Так просто…
— Зачем ты подставил меня? — грустно спросил Самуил у своего возлюбленного во время их короткой встречи у следователя. — Мы же расстались, ты разбил мне…
— Я исполнил свой гражданский долг, — оборвал его тот. Лицо Саула вдруг исказилось от гнева. — К тому же это был единственный способ тебя отрезвить, на все остальное ты уже перестал обращать внимание!
— Почему ты так сильно меня ненавидишь, я ведь всегда тебя любил…
— Заткнись, заткнись!!! — Саул кричал, закрывая уши. — Ты всегда любил только себя! Почему ты не оставил меня в покое? Преследовал своей любовью?! Думаешь, мне было легко выносить твой старческий запах, легко было чувствовать себя проституткой?!
Самуил был поражен.
— Я стал спать с мужчинами из-за денег, продолжал спать с ними из-за денег и с тобой был из-за денег, ясно?! Я вас всех ненавижу! Я не встретил ни одного из вас, кто мог бы называться мужчиной! Вы все грязные, похотливые скоты! У меня появился выход, ты мне его предоставил. И знаешь, это очень справедливо — сначала ты изгадил мою жизнь, а теперь я — твою!
Саул ушел, а у Самуила появилось такое ощущение, что вся одежда на его теле грязная, рваная и мокрая. Он подумал, что так, наверное, должна чувствовать себя маленькая девочка, у которой был красивый кукольный дом, украшенный мебелью и цветами, полный любимых игрушек, и к которой однажды пришел грубый мужик, растоптавший этот дом ногами, расшвырявший кукольную посуду, разломавший самих кукол и разбросавший бесполезные ошметки по всей детской.
ДАВИД И ИОНАФАН
Случай в душевой и четырехлетнее отсутствие помогли Давиду по возвращении получить исключительное расположение Саула, который после «отхода от дел» Самуила путем серии запутанных комбинаций приобрел огромное состояние.
— Когда Голиаф застрелился… дело на нашу фирму закрыли, потому что особых доказательств у этого пидора… — Саул посмотрел на Давида и уточнил: — в смысле, мудака; так вот особых доказательств у этого мудака не было. Были догадки, и, надо отдать ему должное, правильные, но без доказательств… Даже не верится, как хорошо! — Саул развалился в удобном кожаном кресле, глядя на город в огромное окно шикарного кабинета, расположенного в пентхаузе самого престижного делового центра столицы, принадлежавшего некогда Самуилу.
— Да? А кому обязаны? — на столе Саула, играя антикварным пасхальным яйцом, сидел Давид. Саул с удовольствием следил за прыгающим в руке молодого мужчины состоянием.
— Я не ожидал. Впрочем, вкусу Самуила можно доверять. — Саул приподнял свою черную бровь, которая все так же демонически изгибалась черной пантерой. Разве только глаза его несколько потускнели за это время.
— Да, Самуилу можно, — и Давид странно посмотрел на Саула, то ли лукаво, то ли с затаенной обидой. Саул сделал вид, что не заметил.
Серые-серые глаза Давида стали с возрастом еще более веселыми, еще более притягательными — бог веселья и обмана Локи смотрит такими глазами, убивает, смеясь, и заставляет других брать с него пример. Умирать и убивать надо весело.
— Самуил рассказывал, что вы провели не так уж много времени вместе, — отпустил шпильку Саул и тут же пожалел, что вспомнил времена их соперничества, когда теперь им уже нечего делить, а жизнь распорядилась так, что Давид оказался рядом. Впереди, как говорится, только светлое и счастливое будущее. И тут такой словесный ляп! Саул почувствовал, как у него поджались ягодицы.
Давид нахмурился и положил яйцо обратно на стол.
— Расскажи мне, как ты был в Индии, — примирительно возобновил разговор Саул.
Давид все еще сердился, но все же начал рассказывать и незаметно для себя увлекся, как и надеялся Саул.
И вот Давид уже бегал по комнате, изображал животных и местных жителей — он был прекрасен! Светлые, выгоревшие добела волосы резко контрастировали с бронзовой кожей, обветренное лицо дышало мужеством и свежестью, он был ловок, силен — годы не прошли даром.
Он путешествовал из страны в страну, когда было нужно, летал, брал машину или шел пешком, добирался на попутках, на автобусах — четыре года Давид бежал от себя вокруг света. Четыре долгих года на континентах он искал себя и, так и не найдя, вернулся, согласно законам географии, в исходную точку. Саул не знал об этом, и никто не знал… Только любящий в состоянии увидеть потаенную грусть, ту, что возлюбленный так старается скрыть от посторонних, а еще больше от себя самого.
Самым удивительным в Давиде стали его глаза — ясные, блестящие, яркие. В них сконцентрировалась жизнь, а маленькие лучики морщин делали взгляд только еще более искрящимся. Ценнейшим открытием за время его путешествия стало сознание того, что жить, в сущности, стоит только ради самой жизни, ради тех ощущений, что она дает. Потому что, если начать искать смысл и забыть об ощущениях, то окажешься в глухом коконе, и жизнь пройдет мимо…
Давид теперь точно знал, что любви не существует, он исходил весь свет и нигде ее не встретил.
Постепенно комната заполнялась народом. Люди заходили на минутку и оставались слушать до конца.
— Все! — наконец обратился к публике Давид. — Клуб путешественников закрывается.
Все стали расходиться довольные и веселые — ну как только что из Индии.
В кабинете остались только Давид, Саул и Ионафан — старший сын Саула, незаметно вошедший во время повествования и все это время не отрывавший глаз от Давида, но не просто любовавшийся им, а зачарованный, завороженный, переживавший все его эмоции, отражавший движения его лица, ставший им на это время… Или навсегда?
— Давид, поехали сегодня ко мне. Я познакомлю тебя с семьей, поживешь некоторое время у нас? — Саул был счастлив, просто счастлив.
— Да, Давид! — воскликнул Ионафан, глядя жадными, нетерпеливыми, блестящими, восторженными глазами. Но тут же смутился и слегка отступил назад. Давид обернулся, впервые заметив его, и… Господи!
В голове все смешалось, еще минуту назад он был во всем уверен! Мир снова рассыпался блестящими осколками, обнажив одну живую, трепещущую душу, что возникла перед Давидом ниоткуда, что была в этом городе все время, пока тот искал ее в дальних странах… Он знал! Он всегда знал, что она есть! Как долго же он бежал, как долго же он искал! И только вернувшись отчаявшимся, потерявшим надежду, начавшим жить собственными воспоминаниями — он нашел! Встретившись с глазами Ионафана, Давид схватился рукой за спинку кресла.
