Братья - Чен Да (прочитать книгу .TXT, .FB2) 📗
Шум вертолета переполошил сонный лагерь. Несколько собак беззвучно раскрывали пасти, заходясь в неслышном лае. Среди солдат поднялась суматоха.
— Действуем быстро, — приказал Гибсон.
— Так точно, командир.
— На всю операцию — две минуты.
— Так точно.
— Вы готовы, господин Лон?
— Да, капитан.
— Мы будем вас прикрывать внутри здания. Как только Суми будет в ваших руках, сразу передавайте ее нам, мы позаботимся о ней. Вы возвращаетесь сразу же в наш вертолет.
— А что, если мы ее не найдем?
— Независимо ни от чего, на всю операцию отводится ровно две минуты, иначе мы подвергнем опасности жизни всех членов группы, включая и вашу семью.
Вертолет приблизился к самой земле, пролетел над двориком, предназначенным для прогулок. Я заметил человека, размахивающего красным флагом. Это был наш связной в тюрьме.
— Пока, мои дорогие.
— Мы прикроем тебя сверху, — пообещал отец.
— У меня такое чувство, что ее там нет, — вдруг произнесла мама.
— Да не время сейчас для предчувствий.
— Просто я хотела предупредить тебя.
Охранники внизу судорожно метались и палили в воздух. Через вертолетные динамики отец объявил:
— Округ проводит секретные учения. Всем оставаться на местах, отменить тревогу.
Суматоха немного улеглась. Дверца вертолета открылась, и четверо бойцов спрыгнули на землю.
Я метнулся к окну триста семь, отмеченному нашим человеком в охране. Оттуда была видна крошечная камера, где была заключена Суми. Сплошная темень.
— Суми! — закричал я изо всех сил.
Никакого ответа.
Я бросился в камеру. Пусто.
Наш помощник что-то кричал, отчаянно жестикулируя, но за гулом вертолета слов было невозможно разобрать.
— Где Суми?
— Она исчезла.
— Убита?
— Нет, ее просто нет в камере.
— Где же она?
— Не знаю.
— Ты хочешь сказать, что я ради этого сюда добирался, чтобы убедиться, что ее здесь больше нет?!
— Вот. Она оставила это для тебя. — Он протянул мне сложенный клочок бумаги. — Прочитаешь в вертолете. Убирайтесь отсюда быстрее, пока они не заподозрили неладное и не открыли стрельбу из автоматов.
— Но я не могу…
— Ты должен идти сейчас же.
— Пожалуйста, скажите мне хоть что-нибудь о ней.
— Да нечего говорить. Она как-то поспешно уехала.
— Одна минута десять секунд, на одиннадцатой они начнут стрелять из автоматов! — крикнул Гибсон.
Я растерялся. Я не мог смириться с тем, что это судьба. Я упал на колени и стал колотить по земле кулаками. Снова раздался приказ Гибсона:
— Надо уходить, господин Лон. Операция закончена.
— Я не уйду без Суми.
Судя по дождю пуль, застучавшему по крыше, в ход пошло несколько автоматов. Я поцеловал решетку на окне, сквозь которую Суми смотрела каждый день последние несколько лет. Я уже выходил из камеры, когда пуля зацепила мою ногу. Я упал как подкошенный. Кровь залила брюки. Боли не чувствовалось. Наоборот, я был горд, что пролил здесь свою кровь ради нее. Я улыбнулся и встал, опираясь на капитана. Он поволок меня на себе. Я пришел за любовью и уходил с любовью в сердце. Трое бойцов забросили мое тело в вертолет, и машина направилась в желтизну бесконечной пустыни.
Прошло немало времени, прежде чем я смог снова соображать. Я почти не замечал, что отец не переставая ругается, а мама плачет, дедушка же тихо молится. Я разжал кулак с запиской Суми, запачканной моей кровью. С болью я читал слова, написанные той, которую я любил всю свою жизнь и которая ускользнула от меня:
Мой ненаглядный Тан!
Когда ты будешь читать эту записку, я уже буду далеко на юге, в тех краях, где начиналась наша любовь. В моем заточении я часто вспоминала те золотые дни нашей молодости. О, как бы я хотела вернуться в те времена. Приглашение господина Куна стать директором школы в заливе Лу Чин пришло как никогда кстати, оно позволит осуществиться моим мечтам. Спокойствие этой земли соответствует моему собственному безмолвию. Я больше никогда не буду одинока: задор и энергия молодости окружат меня. Моя жизнь будет продолжаться в других.
Прощай, любовь моя.
Суми
P.S. Тай Пинь со мной. Он сказал, что любит тебя. Меня это не удивляет
ГЛАВА 67
Если бы мне пришлось изобразить картину собственной смерти, я бы заполнил пустое полотно таким пейзажем: горы Балана в туманной дымке, в синем небе парит одинокий орел, неумирающий дух моей матери, родившей и покинувшей меня. Склоны вершин покрыты многцветьем трав и бутонов, распустившихся цветов. Мягкие лучи восходящего солнца ласкают землю. Воздух наполнен рожками молодых пастухов, выгоняющих стада яков и овец. Проступают тени моих дорогих и любимых людей, которые так часто появлялись в моих снах.
Но в реальности часто происходит совсем не так.
Я брел в одиночестве по склону горы Балан, только собственная тень сопровождала меня. Ко мне навстречу спешил мой батюшка, постаревший доктор, глухой и наполовину ослепший. Дрожащими ладонями, на которых не хватало трех пальцев, он ощупывал пространство перед собой.
— Шенто, мой мальчик Шенто. — Слезы катились по морщинистым щекам старика.
— Я подвел тебя, Папа.
— Это не ты. Это судьба. — Он поцеловал меня в лоб и надел мне на шею талисман.
— Мой талисман, заветный дар Дин Лона, он пропал на том проклятом баркасе. Откуда он взялся? — Моему удивлению не было предела.
— Его сохранил тот человек, что спас тебя от казни.
— Кто этот человек?
— Тот, кто вручил мне этот конверт, — ответил Папа, отдавая мне запечатанный конверт, — это был пожилой человек, он называл себя Лон и разыскал меня, когда в газетах написали о моей голодовке у твоей резиденции в Пекине.
В нетерпении я вскрыл пакет и с удивлением обнаружил чек на мое имя на двадцать миллионов долларов США, выпущенный банком Моргана в Нью-Йорке. Был только один человек, кто мог совершить оба эти поступка, — банкир. Я побледнел, щеки запылали. Руки тряслись, словно я прикоснулся к языкам пламени, которые обожгли самую беззащитную часть моей души.
— Нет, это невозможно.
— Не плачь о прошлом, — утешал меня батюшка, — смотри с улыбкой в будущее. Этот амулет из твоего прошлого, а деньги принадлежат новой странице твоей жизни. Ты ничего не сделал, чтобы получить подарки. Но это символы любви. По традициям Балана, прими из рук дающего с благодарностью его дары. Ты не можешь опозорить его отказом. Храни их вечно, иначе благодать будет осквернена, а любовь потеряна.
— Меня никто не ждет? — спросил я, едва владея собой.
— Никто, кроме меня и письма, отправленного из Фуцзяни.
В отчаянии я распечатал его:
Шенто!
Твои намерения порадовали меня. Каждому, кто ищет прощения, дается искупление. Бог улыбается тем, кто готов узреть свет добра. Любовь невозможно забыть. Ненависть уйдет навсегда. Балан — твоя колыбель, твое начало. Его дух исцелит и напитает тебя, залечит все раны и переломы, восстановит силы, возродит к новой жизни. Не ищи меня. Не надо. Я там, где пребывают покой и безмолвие.
Суми
Только после долгого молчания я смог посмотреть в даль… синюю, бесконечную даль неба, на землю гор, землю желтой пыли, землю всех начал, что не знает конца.
БЛАГОДАРНОСТИ
Мне хотелось бы поблагодарить следующих людей, внесших вклад в создание этого произведения:
Мою прекрасную жену Санни, которая и сама является замечательным автором. Ты очень помогла моей писательской карьере, заронив семя и вдохновив меня писать, вплоть до редактирования и придания правильной формы данной книге, и что самое главное — оформление ее окончательного вида как литературного произведения. Китайское слово An — мир — состоит из двух слов: одна его часть в переводе значит «крыша», другая — «женщина». Санни, ты та, кто дает мне ощущение мира.
