Виа Долороза - Парфенов Сергей (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
– Приказываю взять немедленно Кремль под охрану и никого из причастных к путчу в Кремль не пускать! – наставлял он трубку. – Не пускать ни под каким видом! Теперь любые передвижения в Кремле только по согласованию со мной! А вам лично необходимо… Срочно! Я повторяю – срочно! Вылететь сюда в Крым для сопровождения меня в Москву! Возьмите с собой человек пятьдесят для сопровождения… Но только из ваших подчиненных! Из ваших, вы меня поняли? Да к чертовой матери Крюкова и Линаева, я вам говорю! Оставьте вместо себя заместителя и вылетайте! Всё!
И не дожидаясь ответа, Михайлов хлопнул трубку на место. Затем обернулся к двери и крикнул:
– Войдите!
В гостиную просунулась голова полковника Слепцова.
– Разрешите, товарищ президент?
– Входите! – в голосе Михайлова появились привычные командные нотки. – Что там у вас?
Начальник охраны, осторожно придерживая дверь, протиснулся бочком в гостиную и после того, как его долговязая фигура полностью оказалась в комнате, произнес:
– Алексей Сергеевич… Из аэропорта только что сообщили – сюда едет российская делегация. Пропускать?
Михайлов бросил короткое "да" и опять отвернулся к телефону. Теперь он собирался звонить американскому президенту. Будет правильно, если весь мир узнает, что он, Михайлов, на свободе не от Бельцина или кого-нибудь из его окружения, а от американского президента. Именно от него, а не от кого-нибудь другого. Так будет лучше всего!
– А этих? Прилетевших из Комитета по чрезвычайной ситуации? Они тоже просят их принять…
Михайлов обернулся и увидел, что Слепцов продолжает смущенно топтаться у двери. "Вот, черт! Не кстати!" – раздраженно подумал он.
– Подождут! – буркнул он и опять потянул руку к телефону. Теперь ему больше всего хотелось поговорить с американским президентом – успеть до того, как сюда подъедет российская делегация…
– Алексей Сергеевич! – снова остановил его раздавшийся из-за спины голос полковника Слепцова. – Ещё генерал Плешаков просил вам передать вот это…
Недовольно сморщившись, Михайлов все же оглянулся – начальник охраны по-прежнему стоял у дверей и держал в руке какой-то бумажный лоскут. При чем что-то в этом небольшом клочке бумаги было одновременно неприятным и угрожающим, словно, какое-то шестое чувство подсказывало Михайлову – осторожно, опасность!
– Покажите! – сухо приказал Михайлов и опустил трубку на аппарат.
Начальник охраны подошел, протянул Михайлову листок, вырванный из записной книжки. Михайлов, недовольно хмуря брови, прочитал нервные, прыгающие строчки:
"Алексей Сергеевич! Большая просьба меня сейчас принять! У меня есть документы, проясняющие мою роль в произошедших событиях и, которые, я уверен, вас очень заинтересуют. Это очень важно. Потом может быть поздно! (Слово "поздно" было жирно подчеркнуто.) Плешаков."
– Что там? – раздался вдруг в гостиной негромкий женский голос. Начальник охраны удивленно обернулся и заметил в углу гостиной сидящую в широком кресле Нину Максимовну. Даже несмотря на загар, её лицо было какого-то серого оттенка, а под глазами глубокими проталинами пролегли темные разводы. Колени ее закрывал широкий твидовый плед, хотя Нина Максимовна уже была полностью одета – на ней был коричневый летний костюм от Пьера Кардена. По всей видимости, Михайлов так и не смог уговорить ее остаться в постели. Единственное, что ему удалось, так это добиться, чтобы она не вставала. Нина Максимовна сделала попытку подняться.
– Не вставай! – сказал Михайлов, подошел и отдал ей записку. Нина Максимовна торопливо пробежала ее глазами.
– Чушь! Ничего на самом деле у него нет! – с трудом раздвигая правую половину рта, произнесла она.
Президент взглянул на стоящего рядом охранника, а затем выразительно посмотрел на супругу. Нина Максимовна поняла, что, похоже, сболтнула немного лишнего и нетерпеливо обернулась к охраннику.
– Спасибо! Вы нам очень помогли… Вы можете идти, – сказала она вежливо.
Тот неловко замялся в дверях – вопросительно посмотрел на президента. Михайлов кивнул и начальник охраны, наконец-то, вышел… Михайлов, дождавшись, пока за ним закроется дверь, пригнулся к жене и тревожно зашептал:
– Нина… Меня это беспокоит… А если у него действительно что-то есть? Например, запись нашего с ним разговора… Это улика….
– Запись – не улика! – так же тихо, но очень решительно заявила Нина Максимовна. – При современной аппаратуре можно подделать любой голос, а твой-то, знакомый всему миру, тем более… Я уверена, что у этого Плешакова ничего нет! А, вот, если ты с ним встретишься, тем самым ты только подтвердишь, что у тебя с ним были какие-то особые отношения… Никогда нельзя поддаваться на шантаж, Алексей… – с жаром добавила она. – Один раз стоит дать слабину – и всё, сожрут! Чтобы там теперь не говорил Плешаков – всё это чушь, наговор! Кто теперь докажет? Свидетелей нет!
– Скорее всего ты, конечно, права… – медленно сказал Михайлов, потом распрямился и уже более уверенно произнес. – В сущности, я и не собирался с ним встречаться… Ты же знаешь, я же им сразу ультиматум поставил: не включат связь – разговаривать не буду… А теперь и так не буду! Да и вообще, я думаю, им теперь самим надо связь отключить…
– Вот это правильно! – поддержала его Нина Максимовна. – И не откладывай! Дай указание Слепцову, чтоб их больше к машинам не подпускали – там у них наверняка есть автономная связь… А потом ещё позвони начальнику правительственной связи, пускай отсоединит и тех, что в Москве остались!
Тут их разговор прервал какой-то неясный шум, донесшийся снаружи. Президентская чета настороженно замерла. На лестнице послышался чей-то торопливый топот ног. Шаги приближались, становились все ближе и ближе – направлялись явно к гостиной. "Кого там еще охрана пропустила?" – успел подумать Михайлов. После короткого стука дверь в гостиную распахнулась и дверном проеме показались несколько фигур. Первым в комнату вошел человек, через плечо которого был переброшен ремень автомата. В глазах у Нины Максимовны, увидевшей в дверях вооруженных людей, застыло выражение затравленного зверька.
– Вы что нас арестовывать прилетели? – только и смогла выдавить она.
– Нет! Освобождать! – гордо произнес человек с автоматом.
Михайлов, наконец, узнал его. Это был Курской, генерал, возглавляющий какую-то фракцию в Верховном Совете, – человек Бельцина. "Так это российская делегация пожаловала!" – облегченно подумал он, – он ведь сам только что дал команду их пропустить, поэтому их и охрана не задержала… А вот американскому президенту он так и не успел позвонить… Но теперь надо было что-то делать – стоять столбняком глупо. Широко улыбаясь, Михайлов шагнул навстречу Курскому:
– Ну, вот и хорошо! Вот и произошло объединение России и Центра! И без всякого там Союзного договора!
Они с Курским обнялись. Но кто увидел бы в этот момент глаза Михайлова, тот бы заметил, что радости в них не было… И не было ее по одной простой причине – не так Михайлов представлял себе своё освобождение. Совсем не так!
Несмотря на падающий из окна утренний свет в помещении, расположенном на первом этаже Белого дома, было сумрачно. Трупы лежали на линолеумном полу, на расстеленных широких полосах плотной принтерной бумаги.
Илья лежал крайним у стены, ближе всего к двери. Нос у него заострился, лицо приобрело серый, неживой оттенок. Не верилось, что всего несколько часов назад он – радостный, счастливый, – шел во главе возбужденной толпы к Арбату.
В комнату сквозь стеклянную мембрану окна пробивался усиленный мегафоном голос.
– Товарищи! Войска выводятся из Москвы! – неслось с улицы. – Наши жертвы не были напрасны! Центральные магистрали столицы уже очищены от войск! Это победа, товарищи! Победа!
Игорь Таликов стоял у стены, не обращая внимание на выкрики, доносящиеся с улицы, и смотрел на безучастное, неподвижное лицо Ильи.
– Здесь! – послышалось снаружи. Дверь отворилась и в помещение зашли несколько человек. Поверх свитеров на них были надеты белые халаты, в руках вошедшие держали носилки. Последним в комнату зашел коренастый крепыш, лет около пятидесяти. Увидев Игоря, он недовольно спросил:
