Вскрытые вены Латинской Америки - Галеано Эдуардо (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
Устроит ли нас инвалидное кресло в дар от тех, кто делает нас паралитиками?
9. Французские епископы говорят о другого рода ответственности, более глубокой, менее видимой: «Мы, принадлежащие к нациям, которые претендуют на то, чтобы считаться самыми передовыми в мире, входим в число тех, /372/ кто обогащается за счет эксплуатации развивающихся стран. Мы не видим страданий, которые разрушают самое плоть и дух целых народов. Мы содействуем усилению поляризации современного мира, в котором все более явным становится господство богатых над бедными, могущественных над слабыми. Разве мы не знаем, что наше неумеренное потребление ресурсов и сырья не было бы возможно без контроля западными странами торгового обмена? Разве мы не видим, кто получает выгоду от торговли оружием, печальный пример которой подает и наша страна? Разве мы не понимаем, что милитаризация режимов в бедных странах является следствием экономического и культурного господства, осуществляемого индустриальными странами, в которых всем правит жажда наживы и всесилие денег?» [8]
Диктаторы, истязатели, инквизиторы — все это служащие террора, подобно тому как на почте и в банках имеются свои служащие. И террор применяется не потому, что речь идет о заговоре людей с извращенными наклонностями, а потому, что он кому-то необходим. Генерал Пиночет может показаться персонажем из «Капричос» Гойи, настоящей находкой для психоаналитиков или наследником зверских традиций банановых республик. Однако патологические или «фольклорные» черты того или иного диктатора, ставшие своего рода приправой для истории, это еще не история. Кто осмелится сегодня утверждать, что первая мировая война разразилась из за комплексом кайзера Вильгельма, вызванных тем, что у него одна рука была короче другой? «В демократических странах не обнаруживается насильственный характер, свойственный экономике; в авторитарных странах в той же мере присутствуют экономические причины, порождающие насилия», — записывал Бертольт Брехт в своем рабочем дневнике в конце 1940 г.
В странах южной части Латинской Америки центурионы завладели властью, потому что в этом нуждалась система, а государственный терроризм пускается в ход, когда господствующие классы уже не могут вершить свои дела, пользуясь иными средствами. В наших странах не существовало бы пыток, если бы они не были действенны; а формальная демократия продолжала бы существовать, если бы были гарантии, что она не выйдет из-под /373/ контроля тех, кто сосредоточил власть в своих руках. В трудные времена демократия рассматривается как преступление против национальной безопасности — то есть против безопасности внутренних привилегий и иностранных инвестиций. Наши мясорубки, через которые пропускают людей, — составная часть международного механизма угнетения. Общество сплошь милитаризируется, чрезвычайное положение становится постоянным, а аппарат подавления — доминирующим вследствие того, что в центре империалистической системы закручивают гайки. Когда возникает тень кризиса, первым делом усиливают грабеж бедных стран, чтобы гарантировать полную занятость, всяческие свободы и высокие показатели развития в богатых странах. Отношения жертвы и палача стали порочным кругом у нас: непрекращающиеся унижения стали системой и они диктуются международными рынками, финансовыми центрами — повсюду, вплоть до дома каждого гражданина.
10. Гаити — самая бедная страна Западного полушария. Здесь больше мойщиков ног, чем чистильщиков сапог: дети за жалкую монетку моют ноги босым клиентам, которые не носят обуви, так что и чистить нечего. Средняя продолжительность жизни гаитянцев — чуть больше 30 лет. Из каждых 10 жителей Гаити 9 но умеют ни читать, ни писать. Сельскохозяйственную продукцию для внутреннего потребления выращивают на крутых склонах гор; для экспорта — на плодородных равнинах: лучшие земли отводятся под кофе, сахарный тростник, какао и другие культуры, в которых нуждается североамериканский рынок. На Гаити никто не играет в бейсбол, но Гаити — главный мировой производитель бейсбольных мячей. В стране полно мастерских, где дети работают за 1 доллар в день, собирая кассеты и электронные приборы. Разумеется, эти товары тоже идут на экспорт, и, естественно, экспортируются и получаемые от этого прибыли, из которых на Гаити остается только доля, причитающаяся организаторам террора. Малейшее проявление протеста чревато в этой стране тюрьмой или смертью. Как это ни выглядит невероятным, но реальная заработная плата гаитянских трудящихся, и без того мизерная, уменьшилась в период между 1971 и 1975 гг. на одну четверть [9]. Знаменательно, что в это же время в страну /374/ происходил новый наплыв североамериканского капитала.
Мне вспоминается передовая статья в одной буэнос-айресской газете, появившаяся года два назад. Старая консервативная газета рычала от ярости, потому что в одном международном документе Аргентина была представлена как слаборазвитая и зависимая страна. Как можно, возмущалась газета, ставить на одну доску просвещенное, процветающее общество белых людей с такой бедной, населенной неграми страной, как Гаити?
Нет сомнения, разница между обеими странами огромная, хотя она имеет мало общего с критериями, свойственными спесивой олигархии Буэнос-Айреса. Но при всех различиях и противоречиях, какими бы существенными они ни были, Аргентина не может вырваться за рамки порочного круга, который душит латиноамериканскую экономику в целом, и никакие словесные заклинания не могут вырвать Аргентину из той реальности, в которую включены — кто больше, кто меньше — все страны региона.
В конце концов нельзя не согласиться, что массовые убийства, учиненные генералом Виделой, не намного более цивилизованные, чем творимые «Папой Доком» Дювалье и его преемником на троне, хотя надо признать, что репрессии в Аргентине проводятся на более высоком технологическом уровне. Но в главном обе диктатуры выполняют одну и ту же задачу: они поставляют дешевые рабочие руки на международный рынок, требующий дешевых продуктов.
Едва придя к власти, диктатура Виделы поспешила запретить забастовки и ввела свободу цен, ограничив одновременно рост заработной платы. Пять месяцев спустя после государственного переворота новый закон об иностранных инвестициях поставил в равные условия иностранные и национальные предприятия. Свободная конкуренция покончила, таким образом, с «несправедливым», «невыгодным» положением, в котором находились транснациональные корпорации по сравнению с местными предприятиями — такие, например, как «беззащитная» «Дженерал моторз», чей мировой объем продаж равен ни много ни мало всему валовому национальному продукту Аргентины. Так же свободен теперь, при незначительных ограничениях, перевод прибылей за границу и репатриация инвестированного капитала. /375/ К моменту, когда режим в Аргентине отпраздновал первую годовщину своего существования, реальная заработная плата уменьшилась на 40%. Этот результат был достигнут с помощью террора. «Пятнадцать тысяч пропавших без вести, десять тысяч арестованных, четыре тысячи убитых, десятки тысяч изгнанных — таковы голые цифры, свидетельствующие об этом терроре» — это фраза из открытого письма писателя Родольфо Вальша от 29 марта 1977 г., обращенного к трем членам правящей хунты. В тот же день Вальш был похищен и навсегда исчез.
11. Из достоверных источников известно, что лишь ничтожная часть новых прямых иностранных инвестиций в Латинской Америке действительно поступает из той страны, которая их вкладывает. Согласно исследованиям, опубликованным Департаментом торговли Соединенных Штатов, только 12% фондов отпускаются в таком случае североамериканским головным предприятиям, 22% приходятся на долю прибылей, полученных в Латинской Америке, а остальные 66% берутся из источников внутреннего кредита и особенно кредита международного [10]. Та же пропорция характерна для инвестиций из Западной Европы и Японии; причем надо иметь в виду, что зачастую 12% инвестиций, которые поступают от головного предприятия, не что иное, как результат передачи уже использованного оборудования, или же он попросту включает произвольную котировку, по которой предприятия продают ноу-хау на промышленное оборудование, патенты, право использования торговой марки. Таким образом, транснациональные корпорации не только присваивают внутренний кредит стран, где они действуют, в обмен на довольно сомнительный вклад капитала, но и приумножают их внешний долг.