Костры ночных Карпат - Близнюк Семен (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗

Костры ночных Карпат

(Операция «Теребля»-1)

ЧЕЛОВЕК ИЗ ЛЕГЕНДЫ

Вы могли пройти по этой Карпатской тропе, не подозревая, что когда-то пробраться по ней можно было лишь с риском для жизни. Теперь эта тропинка истоптана, выглажена тысячами ног, описана в многоязычных путеводителях, пронумерована в туристских маршрутах. Вьётся она к северу от села Синевир, между могучих буков, мимо стройных смерек-елей, тянется под мохнатыми каменными глыбами, нависшими над шумным потоком — к чудо-озеру, что спряталось в горах Закарпатья. Называют озеро в народе «Морским оком», да и в справочниках тоже название его поэтичное — Синевир (Синий водоворот). Вокруг царит и сейчас какая-то древняя тишь, которую верно сторожат вековые ели. И так же загадочна тёмно-синяя озёрная гладь.

Вы могли проехать международной автострадой — западнее этих романтичных мест — и не знать, что в прошлом эта дорога дружбы, связывающая нашу страну с Венгрией и Чехословакией, значилась на картах гитлеровских стратегов, готовящих своё вероломное нападение на Советский Союз. И что по этой основной верховинской дороге хортисты [1] подтягивали свою военную машину к советской границе. И, конечно, вам было неведомо, что многое из планов разбойничьего вторжения на нашу территорию было разгадано, разведано горстками отважных людей, родившихся и живших на Верховине — этом горном районе Карпат. По той простой причине, что этого не знал ещё никто.

Почти никто…

А всё началось с легенд, которыми богато народное творчество закарпатских украинцев. Живут эти легенды в а высокогорных полонинах — альпийских лугах, где, кажется, рождаются в душистые летние ночи, когда беседы у костров, разведённых пастухами, льются сами собою… И нет ничего удивительного в том, что отголоски истории, о которой пойдёт речь, один из нас услыхал в горах сразу после войны, а второй — там же, в верховинских сёлах, двадцать лет спустя: легенда подобна горному эху, только живёт намного дольше…

В первую послевоенную осень ходил среди верховинцев слух о каком-то леснике, который во время венгерско-фашистской оккупации края проводил через Бескиды сотни беженцев, уходивших в Советский Союз. Одни утверждали, что проводнику было лет под сорок по словам других — то был уже старик, потерявший счёт своим годам. Но в одном рассказчики были единодушны: человек этот знал Карпаты лучше собственной хаты и был неуловимым подобно Шугаю, закарпатскому опрышку, легендарному борцу против угнетателей. Говорили даже, что однажды жандармы его ранили и бросили в тюрьму, а он сумел выбраться и снова появился на горных тропах.

С годами рассказы о неуловимом проводнике в страну свободы обрастали новыми деталями, как и полагается легендам. Каждый овчар утверждал, что проводник вёл беженцев через его полонину — Боржавскую, Драговскую, Квасовскую… А в Нижних Воротах — под Веречанским перевалом — старики улыбались: «Пусть там, в Вербяже или Завадке, что угодно выдумывают, только проводник этот — наш дед Иван, вон у моста стояла его хата. Однажды весной, когда дождь лил неделю подряд, унесло её, и дед ушёл к внуку за горы». В Скотарском говорили: «Да это же Юрко! Вечно по лесам бродил, с оленями дружил, да давненько его не видать — сказывают, сыновья у Тисы его схоронили, далеко от нашего села». И в Межгорье считали, что проводника звали Юрием: «Только Скотарское тут ни при чём. Наш он, наш, межгорский. На Синевирском озере никто лучше его не умел ловить форель. А как промышлял на диких кабанов! В самом деле, то был наш Юрко. Целых три машины жандармов прикатили, но за ним и следа не нашли».

Собирая материалы о закарпатском Икаре — советском военном разведчике Дмитрие Пичкаре, мы отправились по местам его юности, и в горах, вокруг Свалявы, решили поискать деда Илька, который, судя по всему, существовал реально, ибо значился в автобиографии Дмитрия Ивановича: Икар упоминал, что лесник по имени Илько в своё время проводил его к советской границе. Однако расспросы о проводнике были всё ещё подобны кругам на воде: в каждом селе охотно рассказывали о каком-нибудь своём односельчанине, только замечали: «Может, это был Илько, а может, не Илько…»

Наконец, нам удалось познакомиться с одним документом, по которому неуловимый проводник был, так сказать, облечён в плоть и кровь, имел, кроме имени, фамилию и, что самое ценное, — точный адрес.

Старый чекист Николай Павлович Дмитриев, помогавший нам во время работы над документальной повестью об Икаре, пригласил к себе. Он был в курсе наших встреч с людьми на Верховные.

— Похоже, нашёлся человек из легенды. И не он один, — сказал Николай Павлович, похлопав ладонью по плотному жёлтому листу с густо напечатанным — без интервалов — текстом.

Мы жадно уставились в этот документ.

— Минутку потерпите, — взглянув на нас, добавил Дмитриев. — Тут ведь интересно — с чего началось…

И рассказал, как к нему за помощью обратился старый учитель Канюк. Хлопотал насчёт пенсии, но у него не было на руках документов, относящихся к 1939—1941 годам.

— Стаж у меня тогда был вовсе не учительский, — объяснил Канюк, — а говорить о себе, что я тогда делал, — как-то не с руки, хотя прошло уже немало времени. С вами, насколько понимаю, могу поделиться — поймёте меня.

Речь шла о военно-разведывательной группе, созданной закарпатскими патриотами в канун Великой Отечественной войны. Группа, в которую входил и сам Канюк, действовала по заданию советской военной разведки, помогая разоблачать планы гитлеровцев и их сателлитов.

История Канюка, естественно, нуждалась в документальном подтверждении. Чечисты терпеливо вели поиск. Они отыскали всех живых участников событий, собрали воспоминания свидетелей, сопоставили разрозненные сведения, изучали исторические материалы. Попросили венгерских коллег поднять военные архивы. Вскоре был найден протокол судебного расследования по делу этой группы, обнаружен приговор фашистского трибунала. Копии пришли в Ужгород. А тем временем в Москве, в центральных архивах, тоже отыскался далёкий след группы. Сохранились и характеристики, которые дали наши офицеры боевым друзьям из Закарпатья. И вот что любопытно: хотя характеристики относились в основном к первым шагам деятельности группы, её наставники точно определили высокие моральные качества участников. В тяжёлых испытаниях, выпавших затем на долю патриотов, они, отнюдь не профессиональные военные разведчики, держались до конца стойко и достойно.

Так человеком из легенды стал не только проводник. Их оказалось несколько — людей обыкновенных, но необыкновенной, нелёгкой судьбы.

Тогда и возникла мысль написать о всей группе, озаглавив очерк «Операция ,,Теребля"». Ни у одной из операций группы такого закодированного названия не было, но оно, как нам кажется, отвечает смыслу: ведь герои очерка и жили, и действовали, в основном, в долине бурной закарпатской речки. Именно здесь начали готовить одно из самых смелых боевых заданий…

ВСЕ ПРОИСХОДИТ В ТИШИНЕ

Злой ветер катил через площадь жёлтые листья, клочки сена, обрывки бумаги. Громыхали по брусчатке крестьянские возы, возвращаясь с базара. Со стороны станции донёсся короткий гудок: прибыл пригородный поезд из Солотвины. Двое отслуживших солдат, но все ещё в форме чехословацкой армии, маячили у железной решётки — велосипедной стоянки неподалёку от скобяной лавки. Когда показались гонведы [2], смуглый выплюнул окурок, весь подобрался. Товарищ — маленький, худой, с иссиня-бледным лицом — дотронулся до его руки:

— Не торопись, Иван… Зашёлся сухим кашлем — недоговорил.

Иван тяжёлым взглядом проводил гонведов, губы его что-то беззвучно шептали. Затем он решительно схватил товарища за пояс:

— Слушай, Юрко! То я тебя слушал, теперь слушай ты.