Избранное - Фраерман Рувим Исаевич (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
Таня все же увидела это, но даже не открыла рта.
Она взяла свою удочку и червей, прошла на мостки и села почти рядом с Колей. А Филька ушел подальше, выбрав себе тоже неплохое местечко. На охоте он любил быть один.
И на минуту или, может быть, больше река завладела детьми и даже кошкой и котятами, с тех же самых мостков пристально глядевшими в воду.
А там, в глубине реки, делалось нечто странное. Будто чье-то дыхание поднимало из глубины туман, будто чьи-то невидимые руки, владевшие им всю ночь, отпустили его на волю, и он бежал теперь по поверхности реки, волоча над водой свои длинные ноги. Он бежал за солнцем, качаясь в вышине. А сама река светлела, все выше отодвигалось небо, глубина становилась видней. Рыба вышла пастись на песок, и начался клев. Боже, какой был клев! Таня никогда такого не видала.
Но если ты смотришь не на свой поплавок, а на чужой, то рыба это отлично понимает. Она, может быть, в эту секунду издевается над тобой, повернувшись головой на струю.
А Таня поминутно поднимала глаза и смотрела на удочку Коли. Коля же смотрел на ее поплавок. И страх, что другой может поймать прежде, чем он, не давал им обоим покоя. Добыча срывалась с крючка, объедая приманку.
Коля первый поднялся на ноги, ничего не поймав. Он потянулся, зевнул, его кости хрустнули.
— Я так и знал, что ничего не выйдет, — сказал он вслух, не обращаясь, однако, к Тане. — Надоедает это глядение в воду, хочется от этого спать. Уж лучше, как Женя, держать этих глупых рыб в аквариуме.
— Уж, конечно, они глупые, — сказала Таня громко, — если принимают за воду обыкновенное стекло.
А Коля не знал, что бы еще сказать. Он просто пошел по мосткам, даже пальцем не тронув своей удочки. Доски гнулись под его ногами. И кошка Казак, уже успевшая лапой натаскать на мостик изрядно мелкой рыбы, посмотрела на него осторожно. Она отодвинулась, уступая ему дорогу. Но котенок Орел, закачавшись на мокрой доске, с тихим плеском упал в реку. Был ли он так увлечен мальками, шнырявшими у самой доски, или слишком придвинулся к краю, не выпустив вовремя когтей, только Таня увидела котенка уже по другую сторону мостков, куда уносило его течение. Котенок захлебывался, а кошка с криком бегала по мокрому песку.
Таня вскочила на ноги, чуть коснувшись руками мостков, — так легка она была.
Она прыгнула на берег, вошла в воду, и река надула ее платье — оно стало похоже на венчик лесного цветка. Кошка тоже вошла в воду. А Коля остался на месте.
Таня протянула руку и взяла котенка в свою ладонь. Он стал меньше крысы. Рыжая шерсть его намокла, он уже еле дышал.
Таня положила котенка на камни, и кошка облизала его.
А Коля все стоял на месте.
— Ты нарочно бросил его в реку! Я сама видела это! — крикнула Таня сердито.
Коля молчал.
«Может быть, он трус», — подумала Таня.
И тогда топнула на него ногой. Но и это не заставило его шевельнуться. Он не мог вымолвить ни слова — так он был изумлен.
Таня бросилась прочь от него. Она бежала по тропинке в гору, а колени ее обнимало мокрое платье.
Коля догнал ее на самой вершине горы, у рыбацких домов, и здесь, задыхаясь, взял ее за руку.
— Таня, — сказал он, — поверь мне, я не хотел… Это вышло нечаянно, котенок сам упал в воду.
— Пусти меня, — сказала она, вырываясь. — Я больше не буду ловить. Я пойду домой.
— Тогда и я пойду.
Он отпустил ее руку и шагнул широко, чтобы не отстать от нее.
— Не ходи за мной! — крикнула Таня. Она остановилась у камня, подпиравшего избушку рыбака.
— Но ты придешь к нам обедать? — спросил тихо Коля. — Ведь сегодня выходной. Папа будет ждать тебя. Он скажет, что я тебя обидел.
— Вот ты чего боишься! — сказала Таня, прижавшись к высокому камню.
— Нет, ты не так поняла меня. Я ведь папу люблю, а он будет огорчен. Я не хочу его огорчать, не хочу, чтобы и ты его огорчала. Вот что ты должна понять.
— Молчи, — сказала она, — я отлично тебя поняла. Я не приду сегодня обедать. Я больше никогда к вам не приду.
И она свернула налево, и стена рыбацкого дома закрыла ее.
Коля сел на камень — его уже нагрело солнце, он был сух и тепел, и только в одном месте темнело сырое пятно. Это мокрое платье Тани коснулось камня, оставило на нем свой след.
Коля потрогал его.
«Странная девочка Таня, — подумал он, как и Филька. — Уж не полагает ли она, что я трус? Странная девочка, — твердо решил он. — Разве можно удивляться тому, что она сделает или скажет!»
И, снова положив руку на камень, он надолго задумался вдруг.
А Фильма ничего не видел. Он сидел за мыском на глине и таскал густеру — плоских рыбок с черными глазами — и вытащил карпа с большой головой, которого тут же острым камнем убил на песке.
После этого он решил отдохнуть. Он взглянул на мостки. Два удилища качались над водою, лески были туго натянуты — на них ходила рыба. Но никого не было видно вблизи — ни Коли, ни Тани. И кремнистая тропинка была безлюдна.
Он посмотрел даже вверх, на горы. Но и над горами ходил только ветер, тоже пустынный, не нагонявший даже осенних облаков.
Одна лишь мокрая кошка с котятами брела с пристани в гору.
IX
Все же Таня пришла обедать. Она вошла на крыльцо со стеклянной дверью и резко открыла ее, широко распахнув перед собой, а собака, ходившая с нею, осталась на крыльце.
Таня громко хлопнула дверью. В конце концов, это ее право — приходить, когда хочется, в этот дом. Тут живет ее отец. Она ходит к нему. И пусть никто не думает, что она приходит сюда ради кого-нибудь другого или ради чего-нибудь другого, например ради пирожков с черемухой.
И Таня еще раз хлопнула дверью, более громко, чем когда-либо раньше.
Дверь зазвенела, запела своим стеклянным голосом.
А Таня вошла и села на свое место за стол.
В доме уже обедали, и на столе стояла полная миска пельменей.
— Таня! — радостно вскрикнул отец. — Ты пришла? А Коля сказал, будто ты не придешь сегодня, Садись же скорее и ешь. Ешь хорошенько. Тетя Надя сделала сегодня для тебя пельмени. Посмотри, как Коля их ловко слепил.
«Вот как! — подумала Таня. — Он и это умеет делать!»
Она упорно смотрела на отца, на стену, на дружеские руки Надежды Петровны, протягивавшие ей то хлеб, то мясо, а на Колю взглянуть не могла.
Она сидела, низко склонившись над столом.
Коля тоже сидел на своем месте, согнувшись, вобрав голову в плечи. Однако губы его морщились от усмешки.
— Папа, — сказал он, — зачем ты рассказал Тане, что я слепил эти пельмени? Теперь она и вовсе не будет есть.
— Вы разве ссоритесь, дети? — спросил с тревогой отец.
— Что ты, папа, — ответил Коля, — мы никогда не ссоримся. Ты же сам говорил, что мы должны быть друзьями.
— Ну, то-то, — сказал отец.
А Коля, перегнувшись через стол к Тане, произнес шепотом:
— Кто же это говорил мне, что сегодня не придет обедать?
Таня ответила ему громко:
— Я вовсе не пришла обедать, Я не хочу есть. Нет, нет, я нисколько не хочу есть, — громко повторила она отцу и жене его, которые разом заговорили с ней.
— Как же ты не хочешь есть? — растерянно спросил отец еще раз. — А пельмени?
— Нет, спасибо, я уже пообедала с мамой.
— Не предлагай ей, папа, в третий раз, — сказал насмешливо Коля, — она все равно не будет есть.
— Что же, — с сожалением заметил отец, — не хочет — не будет, А напрасно: пельмени такие вкусные.
О, конечно, они чертовски вкусны, эти кусочки вареного теста, набитые розовым мясом, которые эти глупцы поливают уксусом! Разве поливают их уксусом, безумные люди! Их едят с молоком и посыпают сверху перцем и глотают, точно волшебный огонь, мгновенно оживляющий кровь.
Мысли Тани проносились в мозгу, подобно маленьким вихрям, хотя сама она строго глядела на свою тарелку, где уже остывали пельмени. И голова у нее тихо кружилась, потому что дома она не ела ничего и потому что у нее были здоровые плечи и крепкие руки и крепкие ноги, и только сердце ее не знало, что же ему нужно. И вот пришла она сюда, как слепая, в этот дом, и ничего не видит, ничего не слышит, кроме биенья своей крови.
