Воин Донбасса (СИ) - Пересвет Александр Анатольевич (электронная книга txt) 📗
Алексей об этом в своё время думал. После Шатоя. Тогда ведь в самом деле он не в людей палил. Или, вернее, тех, в кого палил, не людьми видел. И именно — да-да, чем-то иным. Слова такого нет… Видел «иным, несущим смерть». И в Цхинвале тогда… Когда грузинские танки останавливали, не о людях же внутри думали. Именно о танках, как об устройствах, несущих смерть. И если ты его не зажжёшь, это устройство, — смерть будет тебе.
А какая принципиальная разница, чем он тебе смерть несёт, тот человек, — танковым зарядом или же кусочком металла, вылетающим из автомата? То есть человек тут действительно не важен.
Он только приставка к смерти.
Действительно! Получается, что берёшь в руки оружие — отчеловечиваешься, что ли… Исчеловечиваешься… И тебя это касается, и твоих бойцов. Тогда, в бою, формируя из них тройки — гранатомётчик и два автоматчика в прикрытие — он ведь в них, честно если, не людей видел. Опять-таки — вооружённые функции. Которые нужно уберечь от гибели не как живых тёплых человечков, а как боевые единицы, нужные для выполнения боевой задачи!
«Иное, несущее смерть».
Получается, что мы, поднимая оружие, — неважно, со справедливыми целями или нет, — выносимся тем самым за скобки человечества?
Не означает ли это также, что мы выносимся и за скобки Бога?
Алексею невольно захотелось перекреститься. Хорошо, что не был он особо воцерковленным. А то с такими мыслями… В толстовцы только идти. Или сразу в монахи…
«Кстати, писали об этом: уже не за горами время, когда именно роботы будут в роли солдат, — помолчав, словно ожидая, чтобы Алексей вникнул, продолжил Ященко. — Гуманизм настанет, мало не покажется…»
Тихон-то, кстати, истовый православный, подумалось Алексею. Каково ему-то тяжесть своих трупов нести?
Ященко потянулся.
«Ладно, заболтались мы. Пора бы ещё принять горяченького парку, да с можжевельничком, — проговорил он выздоровевшим, даже чуть со смешинкой голосом. — Это ты, Лёха, молодой ещё, оттого глупостями себе развлекаться позволяешь. Настоящий труп — это когда… По ошибке или по необходимости — но когда он человеком перед смертью предстанет, а не устройством для нажатия курка».
Лицо его затвердело: «Вот я и говорю тебе, Лёха. Претендовать-то ты можешь. Доказал. Но дела у нас бывают такие, что гарантировать тебе отсутствие трупа на плечах я не могу.
Вот и решай сам, нужен ли тебе такой криминал или нет».
И глаза его были на сей раз не стальные. Дождевыми тучами были глаза…
Когда после баньки сели за стол, махнули по водочке и вгрызлись с лосятину — Ященко был охотник, и сам дом его стоял на краю охотхозяйства в Волоколамском районе, — разговор пошёл уже конкретный. Без лирики.
В нём Алексей уяснил несколько важных вещей.
Первое. Есть масса достойных людей. У некоторых из них в процессе трудовой деятельности возникают вопросы. Которые нельзя или нежелательно решать с помощью МВД или ФСБ. Не потому, что вопросы носят криминальный характер. Просто подчас встречаются щекотливые детали, в кои государство лучше не вовлекать. И опять-таки — не из-за криминальной их природы — а просто в силу ограниченности правового поля, в котором вынуждены работать официальные государственные органы.
«Примерно как в 92-м году в Абхазии, — пояснил Ященко. — И абхазов от вырезания грузинами надо защитить, и кое-какие интересные штучки в Нижних Эшерах от чужого глаза уберечь. Но государству Российскому, которому лаборатория — то ли обсерватория, хрен знает, — и принадлежала до распада Союза, формально больше ничего не принадлежит. А принадлежит уже суверенной Грузии. А та спит и видит, как бы самой отдаться — а особенно всё чужое отдать — Америке. Президент республики с очень немаленьким агентом ЦРУ разве что постель не делит. Так близко сошлись, что потом солдатик грузинский с целью ограбления машинку обстрелял, где тот агент ехал с двумя бабами и начальником охраны Шеварднадзе. И — вот ведь роковая случайность! — попал прямо в агента того. Никого, слава Богу, больше даже не задело. Несмотря на бешеный рикошет. Солдатик-то спереди стрелял, а американцу пуля почему-то в затылок вошла…»
Алексей хмыкнул. Слышал он про эту историю. Ещё в училище. Неужели Тихон… это?..
«Нет, — словно угадав его мысли, покачал головой Ященко. — Ты, не думай, это не мы были. Я ещё тогда простым казачком был».
Алексей помнил ещё из тех баек, что рассказывал Тихон долгими госпитальными вечерами, что тогда его шеф и сунулся на первую свою «частную» войну. Хотелось недавним советским мужичкам сделаться казаками — ну, а там уж как положено: форма, пьянка, удаль… «В себя пришёл в Гудауте, — рассказывал тогда будущий шеф. — Все вокруг страшные, похмельные… Рожи такие — у! Взглянешь — и снова напиться тянет. От страху… Кто, как всё организовал — убей, не помню! Ну, а что делать — казаками ведь назвались. Похмелились винцом местным и пошли воевать…».
«Но дело не в этом, — сказал Тихон свою любимую фразу. — Тем более агента того только через год подстрелили. Кстати, солдатику пятнадцать лет дали — прикинь? За неумышленное…
Но дело не в этом, — снова повторил он. — Факт, что напрямую вмешиваться в конфликт России вроде бы и нельзя — независимые ведь все вокруг стали, суверенные. А имущество и, главное, секреты, защитить нужно. Как быть? Конечно, в том правовом вакууме 345 полк десантуры туда бросить было ещё можно. И бросили. Но это, понятно, не решение, а временный выход из задницы. Нельзя ещё было тогда впрямую грузин к миру принуждать, как в восьмом году.
Вот и объявились там казаки и чечены на стороне абхазов.
Впитал аналогию?»
Алексей кивнул. Понятно, что там. Патриотическое движение Шамиля Басаева…
Второе, продолжал Ященко. Есть опять-таки масса достойных людей, у которых возникают трения с уголовным элементом. Но идти к другому уголовному элементу, чтобы решить проблему, они не хотят. Кто из принципа, кто — которые умные — потому, что знают: раз связался — не развяжешься. И они ищут кого-то, кто стоит на светлой стороне и способен уладить ситуацию оперативно, энергично и без продолжающихся последствий.
И снова привёл пример. Похитили некие бандюганы в Питере ребёнка у одних бизнесов. Девочку. Хотелось подкрепить свою аргументацию в споре хозяйствующих субъектов. Бизнесы вышли на тамошнего смотрящего. Но тот затребовал долю ещё большую. Тогда бизнесы обратились в «Антей» — как ни забавно, но посоветовали это им в милиции. «Со смотрящим мы разошлись бортами, — рассказал Тихон. — Он примерно представлял, кого мы можем подтянуть в плохом случае, — так что удовлетворился толикой малой от бизнесов за беспокойство.
А тех похитителей мы нашли. И побили. Ах, как мы их били! Чисто воспитательно, — успокоил он Алексея, усмехнувшегося при воспоминании о словах про отсутствие криминала в деятельности ященковского ЧОПа. — Внушили им, что детей воровать и использовать в разборках — грех великий. Мы ж казаки, православные. Взял я тогда, правда, грех на душу — главного ихнего мы всё же на ломик подвесили. Потому как нехорошо он с девочкой обошёлся. А потом в задницу ему ломик и воткнули. Но ты не хмыкай, ему уже не больно было. Почти. На фоне всего им перед тем пережитого».
Наконец, третье, после очередной стопки прихлопнул ладонью по столу Тихон. Что стало актуальным в последние годы. Россия опять проснулась и опять обнаружила у себя интересы. Но в качестве опять-таки ответственного правового государства она не всегда может позволить себе обеспечить их напрямую. Или правового поля не хватает, или светиться нельзя. Тогда некоторые достойные люди ищут некие самостоятельные организации, которым можно поручить представить интересы России неформально, но действенно. Либо создают такие организации. Потому как всё то же противоречие: действия иногда требуются быстрые и решительные, но государственным спецслужбам поручить их произвести бесполезно. Либо специализация не позволяет, либо политические соображения, либо нормальные законодательные ограничения. Через которые государство своим спецслужбам переступить не может позволить. Не то они в разнос пойдут. Опыт в тридцатые годы в этом смысле большой появился, покуда Берия хоть какую-то законность не восстановил.
