Вторжение - Соколов Василий Дмитриевич (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .TXT, .FB2) 📗

"Ну, а как же иначе поступать с нашим братом? По головке гладить? Увещевать, когда враг за горло берет…" — возразил самому себе командарм и поглядел в боковое оконце.

Иней густо затянул стекло. Мороз, похоже, крепчал.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Стрелки больших металлических часов неумолимо отсчитывали время. И с каждой минутой угроза надвигалась…

Справа от полковника Шмелева лежала подрывная машинка, и стоило крутнуть ручкой, как заряды страшной силы поднимут на воздух водоспуски. Но полковник выжидал. Рядом с ним сидел саперный инженер в замызганной, покрытой корками льда шинели, с лицом углисто–черным и до того худым, что постучи пальцем — и загремят кости. И еще чуть в стороне, независимо, сидел третий — представитель особого отдела. Он не сводил глаз с полковника, притихшего инженера и поминутно, видимо сам того не замечая, поглаживал рукой деревянную кобуру маузера. Перед ним на опрокинутом снарядном ящике лежал лист заготовленного акта, в котором можно было прочитать: "…Мы, нижеподписавшиеся… водоспуски Истринского водохранилища при подходе немцев в… (число и время надо было проставить) взорвали…"

Судьба важного участка фронта была сейчас в руках этих троих… Стоит немцам с ходу пробиться к плотине и захватить исправные водоспуски, как переправа их войск через водохранилище пойдет беспрепятственно, и кто знает, где, на каком еще рубеже смогут задержать их наши войска. Таких рубежей до самых предместий столицы уже не было.

Но полковник Шмелев выжидал, поглядывая на верхний обледенелый мостик; по нему должны пройти последние бойцы. Он не хотел, не мог оставлять на той стороне батальоны, чтобы они, погибая, просили огня…

Представитель особого отдела расстегнул кобуру, пальцы вцепились, да так и застыли, сжав рукоятку. Казалось, еще минута, и он не выдержит. Полковник Шмелев скользящим взглядом заметил его движение и проговорил, еле скрывая гнев:

— Уберите пистолет. А если у вас рука чешется, идите вот туда… разряжайте! — кивнул он в сторону плотины, откуда доносились тяжкие вздохи боя.

К переправе продолжали стягиваться остатки разбитых, но еще борющихся частей. За ночь удалось эвакуировать на восточный берег раненых, вывезти автомашины, повозки; прямо по льду на руках перетащили пушки, и теперь эти орудия стояли в заснеженных кустах, готовые по первому сигналу открыть огонь, если немцы решатся пустить по ледяному нолю водохранилища и ниже по реке — танки. Но противник не переправлялся. Все усилия он сосредоточил на плотине, намереваясь захватить ее в исправности.

Бой у водоспусков становился все более напряженным. Вот уже на обледенелом каменном мостике плотины появилась небольшая горстка бойцов это были остатки арьергарда дивизии. Одни несли, взвалив на спины, раненых, другие волокли пулеметы, остальные, то и дело оборачиваясь, стреляли из винтовок и трофейных автоматов, не давая немцам подойти к плотине.

Последним прикрывал отход лейтенант Костров. Без шапки, в разодранной на спине шинели, пробежит метров пять, повернется, приложится к прикладу, выстрелит из винтовки — и опять ближе к переправе. И едва перебежал Костров через плотину, как Шмелев решил: "Пора…" Сердце отозвалось громким стуком, казалось, еще мгновение — и оно вырвется наружу или, наоборот, затухнет внутри, чего в свои годы он уже побаивался.

Тяжелая его рука легла на адскую машину. Саперный командир облегченно вздохнул. "Сработает", — прошептал он и пожалел, что напрасно так много заложили толу — пригодился бы где–нибудь в другом месте. Представитель особого отдела в ожидании взрыва не шевельнулся, словно припаян был спиной к стене окопа.

Полковник Шмелев, ставший с годами чувствительным, в этот миг усомнился: а что, если кто–то остался на той стороне, и спросил об этом у подбежавшего к нему лейтенанта Кострова.

— Все перешли… Убитых только не успели…

Взрыв огромной силы встряхнул землю. Могучее эхо пошло метаться из края в край, многократно раскалываясь о кручи берегов. Взрывная волна спрессованным воздухом ударила в откос, пронеслась над окопом, в котором сидел Шмелев с товарищами, взвихрила снежный буран. Десятки кубометров грунта, взметенные на огромную высоту, падали сверху пластами, и вода, прихваченная морозом, на лету леденела.

Саперный командир сидел недвижимо. К ужасу своему, он обнаружил, что один кабель не сработал. Второй взрыв должен был произойти тотчас вслед за первым; разница только в отрезке шнура, который тянулся до дальних опорных плит к шлюзу. Но этого взрыва не последовало.

— Что это значит? — порывисто встал представитель особого отдела. Сорвали приказ!..

— Охладитесь! — перебил Шмелев и, взяв телефонную трубку, приказал артиллеристам открыть заградительный огонь на подступах к водоспускам.

— Немецкие танки показались на том берегу, — доложил командир сводной артиллерийской группы.

— Черт с ними! Если сунутся, пускать через водохранилище расстреливать!

Шмелев знал: ледяное поле опасно, танки будут двигаться осторожно, чтобы не проломить лед, и по ним удобно бить в упор. А у саперного командира спросил:

— Почему не произошел второй взрыв?

— Провод перебит.

— Что будем делать?

— Пошлю ребят. — И сразу выскочил из окопа, побежал, согнувшись, выбрасывая из–под шипели острые колени.

В том месте, где взрывом покорежило камни и металлические плиты шлюза, вода уже вырывалась из горловины, пенилась, клубилась, ревела, устремляясь вниз по реке. Но западная часть плотины — половина со стены уцелела, и это мешало воде устремиться широким потоком. Сравнительно медленная убыль воды из водохранилища не могла помешать немцам начать переправу. И все–же они почему–то не решились сразу переправляться, видимо, хотели овладеть водоспуском и ликвидировать прорыв в плотине.

По откосу к плотине сбежали два русских сапера. Возле плотины плавали раскрошенные взрывом льдины. Саперы пытались обогнуть полынью, чтобы затем с западной — неприятельской — стороны добраться до плиты, под которой был заложен тол, и присоединить к нему новый провод. Вот они побежали по льду. Упал, скошенный пулями, один. Упал второй, сначала весь изогнулся, будто в предсмертных судорогах, но вдруг пополз назад.

Командир дивизии подозвал Кострова.

— Спросите… Кто возьмется добровольно протянуть провод к заряду.

Костров исчез в кустарнике, скатился в овраг, где собрались бойцы арьергарда. Скоро он вернулся с Бусыгиным.

Шмелев обвел взглядом широкое, закованное в лед водохранилище, занятый врагом берег, притихший, казалось, нелюдимый, потом взглянул на бойца, выговорил:

— Один…

— Я сумею, — ответил Бусыгин. Он посмотрел в упор на командира дивизии, потер черные, потрескавшиеся и несгибающиеся на морозе пальцы и добавил: — Я сделаю, товарищ полковник!

С минуту Шмелев молча смотрел на широкоплечего бойца, о чем–то подумал, видимо жалея этого молодого парня, идущего почти на верную смерть, и тихо сказал:

— Действуй, родной.

…Бусыгин смерил глазами расстояние от берега до невзорванной части плотины, посмотрел на бурлящую воду, на плывущие по ней льдины и начал раздеваться.

— Обожди, команда еще не дана. Замерзнешь, — сказал ему Костров.

— Мне так лучше. Привыкнуть надо, — ответил Степан Бусыгин и, раздевшись догола, спокойно попросил: — Давайте–ка провод.

Он сбежал с откоса и плюхнулся в воду. Вынырнул возле небольшой льдины, оттолкнул ее в сторону, чтобы не мешала, и поплыл.

Плыл он не кратчайшим путем, а наискосок, все время как бы удаляясь от шлюза, порой поворачивался лицом к стремнине. Посреди широкого разводья на мгновение скрылся под водой, опять всплыл, лег на спину и начал взмахивать руками. Течение сразу подхватило его, закружило, понесло…

Все, кто находился на берегу, тревожились. И, как нарочно, немцы усилили обстрел. Перелетая через водохранилище, снаряды и мины точно захлебывались в тяжелом, мглистом воздухе и падали на откосе, выворачивая камни и комья земли.