Отважные(изд.1962) - Воинов Александр Исаевич (книги бесплатно без регистрации полные .txt) 📗

— К Якушкину!.. А может, в Малиновку! — Он наклонился к ней и заговорщически прошептал: — Я такое слово знаю, меня сразу в партизаны возьмут.

— Какое? — с интересом спросила Мая.

— Такое! Сказать не могу! Тайна.

Рябой дед вдруг спросил:

— А кого ты в Малиновке знаешь?

— Многих знаю! — задиристо ответил Коля.

Опять эти деды лезут не в свое дело!

— Кого, например? — настаивал рябой.

— Ну, одну тетку, которая с краю живет.

— А как ее зовут?..

Коля подозрительно взглянул на рябого:

— А вы почему меня, дедушка, спрашиваете?

— Очень просто — я сам из Малиновки. У меня там все кумовья да свахи…

— Ну, а Полозневу знаете? — осторожно спросил Коля; он и сам не был уверен в том, правильно ли запомнил это имя.

Деды переглянулись. На их иссеченных морщинами лицах вдруг появилось какое-то новое выражение. Они смотрели на Колю с любопытством и в то же время с недоверием. «Кто же ты? — как бы говорили их взгляды. — Знаешь ли ты, о чем болтает твой язык?»

— Слышал о такой, — сказал Степан Лукич. — Только она из деревни давно ушла…

— Куда ушла? — встрепенулся Коля.

— Вот еще! Скажи ему куда! — угрюмо проронил старик. — Ушла, и все. А ты кем ей приходишься?

Коля промолчал.

— Ну, а еще кого в деревне знаешь? — продолжал допрос рябой.

— Никого больше не знаю, — огрызнулся Коля.

Он повернулся к любопытным дедам спиной и стал говорить с Маей. Она уже заплела косы и молча сидела, устало привалившись к грязной стене.

— На улице дождь, — мечтательно сказала она.

— А я люблю, когда дождик, — ответил Коля. — После него грибы растут.

Мая оживилась:

— Люблю ходить по лесу! Идешь, а под ногами земляника! Много-много. Ты ее собираешь, а тебе кажется, что из-за куста сейчас медведь выйдет!.. Ты медведей боишься?

— Чего их бояться, — усмехнулся Коля. — Я не то что медведей, я и волков не боюсь!.. Волку свистнешь, а он к тебе бежит, как собака…

Рябой засмеялся мелким смехом:

— А волка-то живого ты когда-нибудь видел?

— Видел!

— Какой он?

— Большой и серый!

— Сам ты серый! — ухмыльнулся дед. — У нас волки были рыжие. А последнего, если хочешь знать, убили в двадцать пятом году. Когда тебя еще на свете не было!

Коля засопел, не найдя что ответить на такое унижение. Но Мая вступилась за него:

— Вот уж и неправда, дедушка! И теперь у нас еще есть волки. И не рыжие, а серые. Одного из них я сама видела, мой брат с охоты привез.

— А что, Тимоша, — вдруг сказал рыжий дед рябому, — я тоже знал одного такого охотника, который серого убил. Учитель был такой, Геннадий Андреевич! Не слышал? Ну, тот, у которого еще лодка была своя. Он к нам часто приезжал.

Коля насторожился. К чему вдруг дед упомянул о Геннадии Андреевиче? Признаваться ли, что он его знает?!

— Да, помню, — отозвался Тимофей, — хороший мужик. Где он сейчас?

— Не знаю. Говорят, остался… А может быть, и ушел…

Коле очень хотелось сказать, что он знает, где сейчас Геннадий Андреевич, и этим показать свою осведомленность. Но за последние дни он научился молчать.

— Это в вашей школе Геннадий Андреевич учителем-то был? — вдруг обернулся к Коле рыжебородый дед. — Ну, чего молчишь? Говори!

Старики внимательно уставились на него, и Коля понял: весь этот разговор они завели не случайно и чего-то от него ждут.

— Ну, в нашей, — сказал он насупившись.

— Значит, ты его в лицо опознать можешь?

— Могу, — ответил он.

Старики вновь о чем-то долго шептались, потом Степан Лукич, кряхтя, отполз в самый дальний угол нар и поманил ребят к себе.

— Подьте сюда, — тихо приказал он.

По выражению его лица, сразу как-то помолодевшего, Коля понял, что старики пришли к какому-то важному решению. Он кивнул Мае, и они подсели к деду поближе. А в это время Тимофей продолжал пристально смотреть в окошко.

— Вы, ребята, на свободу хотите? — серьезно спросил Степан Лукич.

— Конечно, хотим, — ответили Коля и Мая.

— Придется, ребята, вам отсюда бежать, а то худо вам будет.

— Как — бежать? — спросил Коля, удивленно смотря на этого чудаковатого деда.

— Это можно. Если только не струсите!

— Не струсим! — оскорбился Коля.

Тимоша, не отводя глаз от окна, вдруг сделал резкое движение рукой:

— Подойди-ка сюда. Сумеешь протиснуться в отверстие?

Коля на коленях подполз к окошку и, привстав, примерился. Да, он свободно мог пролезть в него. А Мая тем более.

— Ну, а ты, Мая, не боишься? — спросил девочку Степан Лукич.

— Боюсь, но полезу, — вздохнула она.

— Вот что, ребята, — прошептал Степан Лукич. — Через полчаса полицаям привезут обед. Они поднимутся на второй этаж, а на посту останется лишь один часовой… Я начну колотить в дверь, требовать начальника. И вот тут самое главное!.. Как только часовой с проулка кинется к нашей двери — а для этого ему надо спуститься в подвал, — Тимоша разобьет стекло в окошке, и тут вы сразу же вылезайте. Но только не бегите, иначе вас заметят. Идите спокойно. А как завернете за угол на улицу, бросайтесь в проходной двор.

— Рядом с молочной! — сказал Коля.

— Точно. Вижу, город знаешь… Ныряйте туда, а там уж ног не жалейте.

Коля оживленно слушал, но вдруг его лицо помрачнело:

— Потом-то куда идти?..

— А что, у тебя никого нету? — спросил дед.

Коля подумал.

— Пойду к дяде Якушкину. Он спрячет.

— А ты куда? — спросил Степан Лукич Маю.

Девочка растерянно посмотрела на него:

— Мне пойти, дедушка, некуда. У меня дома нету.

— Где же твои родители?

— Отца арестовали, — сказала Мая, — а мама потерялась. Мы ехали в Воронеж. На одной станции она выскочила из теплушки и побежала за водой, как раз в это время поезд и тронулся…

— Как же ты оказалась в городе?

— Наш поезд разбомбило. Все, кто остался жив, разбрелись, и я вернулась…

— История! — проговорил Степан Лукич. — Действительно, куда же вам, ребята, деваться? Ну как, Тимоша, можно им довериться?

— А что, если их поймают? — с сомнением сказал рябой.

— Да, дело сложное, — тяжело вздохнул Степан Лукич. — Что ж, Тимофей, без риска тут не обойтись.

— С умом надо делать, — отозвался тот, — без ума-то и ребят погубим, и себя, да еще и других впутаем…

Степан Лукич внимательно посмотрел на ребят, как бы оценивая их силы. Колю бил озноб. Ему было и страшно и в то же время очень хотелось выбраться наконец из этого страшного подвала. Мая, наоборот, сидела с безучастно-спокойным лицом. Она как будто уже приготовилась к самому худшему, и ее ничто не страшило.

— Вижу я, что вы ребята хорошие, — сказал Степан Лукич, — но от вас зависит, прямо скажу, большое дело. Нам все равно погибать. Сегодня нас повезут на очную ставку с одним предателем. Мы даже не сможем сказать потом, кто он. К утру нас, наверное, расстреляют… Мая, ты отсядь! Я Коле что-то на ухо скажу… Тебе слушать не надо…

Мая отошла в другой конец подвала. Она не обиделась: значит, так надо, значит, она не должна знать того, что ей не хотят или не могут доверить.

А Степан Лукич шептал Коле на ухо:

— Если увидишь Геннадия Андреевича, передай ему, что мы попали в засаду…

— А как я его увижу? — тихо спросил Коля.

— Не знаю. Но если когда-нибудь увидишь!.. Нас предали.

— Передам, — сказал Коля.

— А теперь так. На Спартаковской, в доме шесть, живет Клавдия Федоровна. До войны она в детдоме работала. Когда вырвешься отсюда, проберись с Маей к ней, она вас спрячет. Но помни, это секретный адрес!.. — Степан Лукич поднял руку кверху: — Теперь поклянись мне пионерской клятвой, что никогда и никому, кроме Геннадия Андреевича, не скажешь о том, что я тебе сейчас сообщил. Поклянись!..

— Клянусь! — прошептал Коля.

— Будешь на краю смерти — все равно никому не говори. Пусть умрет с тобой!..

— Клянусь! — повторил Коля.

Было слышно, как за стеной заскрипели железные ворота, а потом, тихо пофыркивая, во двор въехала автомашина.