Черная заря - Коротких Владимир Александрович (бесплатные версии книг txt, fb2) 📗
Они допили водку, закурили, и Блинов продолжил повествование.
— Дня через три-четыре после той пальбы в полк заявились представители их властей и давай валенки наизнанку выворачивать. Говорят, что мы тогда раздолбали пост их революционного ополчения. О, едрены палки! — Блинов начал загибать пальцы на руке. — Во-первых, нас не предупредили, что это ихнее сознательное и прогрессивное революционное ополчение. У них что, на лбу написано, что они не духи? Во-вторых, чего им не объяснили, что нас тормозить нельзя? В-третьих, чего они пальбу затеяли? И за каким ежиком на дорогу перед машиной с автоматом выбегать?! Я так примерно и объяснялся. Все, как было. Потом и солдатиков моих допрашивали. Военный следователь приезжал. Не шутка.
В общем, стали на меня документы собирать, характеристики составлять.
И представь себе, наш карась позорный — замполит Рыбин, говнюк, написал, что я, видите ли, пассивно принимал участие в политзанятиях при изучении материалов партсъездов и еще там чего-то такого!
Командир полка ему эту маляву назад завернул и сказал, чтоб написал, как на себя. Характеристика получилась объективная, как на маршала!
Больше месяца меня трепали, как половик. Потом все утихомирилось. Вот, Андрюха, я и привез духа для отчета, на всякий случай. А так, конечно, больше для куражу. В отместку за потраченные нервы. Хотя, наверное, зря. Но командир не в обиде. Там документы, говорит, важные и карты.
Блинов поднялся. Отомкнул дверь и сказал:
— Посиди, я быстро.
Через несколько минут он вернулся, снова замкнул дверь и вытащил из-за пояса еще одну бутылку со словами:
— Эта не бракованная, земляк выгнал из какой-то хрени.
Самогон был вонючий, но убойный.
Они долго говорили обо всем на свете, о чем могут разговаривать молодые, только начинающие по-настоящему осознавать эту жизнь люди. Блинов показывал фотографии на стене, на которых были его родители, двое братьев и друзья по военному училищу. Ночь, как бывает в таких случаях, пришла не спросясь.
Утром в дверь постучали. Блинов отворил. На пороге появился солдат.
— Товарищ старший лейтенант, БТР готов. Оружейники новый пулемет поставили, патроны пополнили. Можно ехать.
— Ладно, скоро поедем. Иди, завтракай и подгоняй сюда.
Они умылись, заварили крепкого чаю и пили его вприкуску с рафинадом.
Андрей поинтересовался у Блинова о судьбе своего предшественника.
— Ушел в Союз на повышение командиром роты.
— А чего это замполит нашу роту веселой назвал?
Блинов поставил кружку с чаем на тумбочку и закурил.
— До вчерашнего дня мы вроде как были не в почете. Но, может, сейчас что и изменится. Я вроде теперь реабилитировался.
Андрей тоже закурил и снова спросил:
— Сань, ты же не один в роте, за что он на всю роту окрысился?
— Есть за что. — Блинов засмеялся и закашлялся от дыма папиросы. — Первым у нас фраернулся на весь полк лейтенант Димка Вавилкин — командир второго взвода, единственный женатик из нас четверых. Слушай, как было. После того, как нас сюда перебросили, жизнь у нас здесь, понятное дело, по-другому пошла, в отличие от стационарной части в мирное время. Отбой и подъем здесь дело весьма условное, потому что чего, спрашивается, солдат поднимать в шесть утра, когда они в пять только вернулись. Кто спал ночью, того понятно — поднимай. Для этого есть дневальные, которые проорут кому надо. Согласен?
— Согласен, — кивнул Андрей.
— Правильно. Я тоже согласен. Но у нас тут не все такие согласные, как мы с тобой. У нас тут по старинке, всех утром под трубу полкового трубача поднимали, — он приставил кулак ко рту. — Ту-ту-ту-ту-ту-ту-ту!!! Жалко, не под оркестр!
В общем, Димка возмутился как-то вслух по этому поводу. А солдаты из его взвода оказались с ним вполне согласные. Но не сказали, что исключительно из большого уважения к нему они этот вопрос собрались урегулировать своими силами и по своему усмотрению. В общем, каким-то образом они ту трубу уперли и в пустыне закопали. А когда они ее закапывали, видно, кто-то их усек и начальству настучал. Тут, конечно, можно было бы и отбрехаться. Мол, не мы это, мало ли солдат, кроме нас, в полку! Но самое смешное то, что эти олухи трубу не просто так закопали, а вложили внутрь ее письмо к потомкам! Представляешь! — Блинов хлопнул ладонями себя по коленям и захохотал. — Они, придурки, написали, что, мол, когда через века археологи найдут эту трубу, то пусть знают, что в этих краях несли нелегкую службу такие-то солдаты из такого-то взвода под командованием такого-то командира!
Андрей с Блиновым долго смеялись, после чего он закончил эту историю:
— Димке за это нагорело, и в полку ему дали прозвище — Дирижер. Но он не обижается, даже сам для связи себе такой позывной взял. Но, кстати, после того случая по утрам дудеть перестали.
Погоди, Андрюха, это еще не все в плане характеристики личного состава! — Блинов снова хлопнул себя по коленям и громко засмеялся. — Недавно отличился еще и командир третьего взвода! Он поехал в Союз с желтухой, а справку привез от триппера!
Андрей подскочил, расплескав чай:
— Бочок? Вася? Да мы с ним в поезде до Ташкента ехали! — он радостно потряс кулаком.
В это время за дверью послышался шум подъехавшего бэтээра.
Блинов поднялся.
— Ну вот, Андрюха. Теперь ты тоже славный представитель нашей боевой роты. Уж не подведи нас, таких! Поехали, что ли?
БТР стоял прямо у дверей. Они забрались сверху на броню. Блинов положил рядом свой автомат. Оружие Андрея находилось в роте, поэтому Блинов снял со своего ремня кобуру с пистолетом Макарова и передал его Андрею:
— Держи, мало ли что.
Пока Андрей надевал кобуру на ремень, к бэтээру подбежал солдат.
— Товарищ старший лейтенант, я с вами назад поеду!
— А живот как? — спросил Блинов. — Я тебя обратно в полк не повезу, учти!
— Живот нормально! Дизентерии нету! Мне пилюлек с собой много дали! На всех хватит! Чего я буду здесь загорать?
— Ладно, садись за пулеметы, а мы сверху прокатимся. — Блинов наклонился к водительскому люку и сказал: — В объезд по пустыне поедем. Хватит нам пока острых ощущений. Тормознешь у трубопроводчиков на повороте. — И, обращаясь к Андрею, добавил: — Кореша проведаю, тебя познакомлю. Он в инженерных войсках. Они горючее из Союза качают по трубопроводу.
БТР заревел двигателями и скоро, покинув пределы расположения полка, быстро покатил по асфальтовой дороге, пролегающей по самому краю пустыни. По обочине дороги тянулся трубопровод малого диаметра. Они сидели на броне, свесив ноги в передние люки. Сильная жара еще не наступила. Со стороны гор дул легкий прохладный ветер.
Андрей с удовольствием подставил лицо ветру и смотрел по сторонам. Рядом на броне сидел Блинов, обычный, нормальный парень, а где-то в роте находился его знакомый прапорщик Бочок. Он постепенно переставал воспринимать войну как явление таинственное, малопостижимое для его ума. Исчезли мучившие до сих пор сомнения о его пригодности в здешних условиях. Вокруг были такие же парни, как и он сам, исполняющие свой долг перед Отечеством, защищая его рубежи на дальних подступах.
Километров через пятнадцать БТР сбросил скорость и остановился у небольшой заставы. Кроме техники охраны, в капонирах стояли дизельные моторы, приводящие в движение насосные установки по перекачке топлива.
Блинов спрыгнул с брони и позвал Андрея за собой.
Навстречу им шел прапорщик, небольшой пузатый мужичок, лет тридцати с гаком. Из-за полноты, даже в условиях относительной утренней прохлады, у него виднелись большие потные круги на форме в области подмышек, на спине и животе. Его лицо с широкими скулами, мясистым носом и заметным вторым подбородком было сосредоточенно-серьезным.
Блинов шутливо поприветствовал его:
— Все, что создано народом, защитим трубопроводом! Здорово, Ковальчук! Где Сидоров?
— Здорово. — Ковальчук пожал им руки и серьезно сказал: — Ты, видно, не знаешь, в госпитале он.
